Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Можешь принять душ, - сказал Мирослав, занавешивая чистые стекла прежними тряпками.
- Дома, - буркнула я. Быстро помыла руки и встала в прихожей.
- Чего ты? Проходи в кухню.
- Да ладно… Может, вы заплатите, да я пойду?
- Сколько?
- По прейскуранту или сколько не жалко.
- Мне не жалко.… Все-таки проходи, а? Не бойся, не трону. Расскажу кое-что.
На кухонном столе красовались свежие огурцы, мидии в рассоле.
- Любишь мидии?
- Не знаю. Креветки люблю.
- Креветки сама купишь. А вот македонской самогонки ты точно никогда не пробовала. Смотри, специально ради тебя открываю. - Он сбил сургучную заливку с горлышка. - Мне оттуда контрабандой привозят. Редкая штука.
Пришлось сесть за стол. Мирослав разлил самогонку по рюмкам.
- За тебя, свет-Марина. Понравилась ты мне. Очень. А потому слушай…
Слушала я спокойно, может потому, что от самогонки кружилась голова.
- Беги из Чехии что есть мочи. Завтра же. Денег на дорогу я дам. Я так понял, что ты не знаешь, чем занимается Рената. А ведь она на смотрины тебя прислала. Вернее даже, на продажу. Она вербует и поставляет женщин для съемок в порнофильмах. Где ищет - ее проблемы. Но процент получает хороший. А квартира эта, чтоб ты знала, съемочная площадка. Через неделю здесь будет полно народа и непотребства.
- Я похожа на порнозвезду?
- Как ни странно - да. Нам поступил заказ на фильм, где героиней должна быть женщина в возрасте. Не красавица, не дурнушка. По сюжету, ее… Не важно. Ты не будешь сниматься в этом фильме.
- Слушай, неужели ты думаешь, что я бы вообще согласилась? Мало ли кто кого куда послал!
- Есть такая армейская поговорка: не знаешь - научим, не можешь - заставим. Все снимается, все вставляется в сюжет. Чем натуральнее, тем кино дороже… Рената прощупывала тебя три месяца. Ты в безвыходном положении. Сколько ты ей должна?
- Почти двадцать тысяч крон…
- Вот видишь. Ты не первая и не последняя. Рената - клещ.
- А почему ты все это рассказываешь? Не боишься, что заложу?
- Не смеши народ - заложу… Говорю же - понравилась. Но я, извини, импотент. Если бы не это, я бы помог тебе другим способом.
- Женился?
- Может быть.
На прощание Мирослав дал мне сколько нужно денег, и я ушла.
Ренате я сказала, что все прошло хорошо, Мирослав сам ей позвонит и расскажет. Ночевать ушла к Вере-камарадке.
Днем, пока Рената сидела в парикмахерской, мы вынесли мои вещи. Два дня, в течение которых полиция оформляла стоп-азил (отказ в прошении убежища), я скрывалась на квартире у Веры. На третий день она посадила меня в поезд Прага-Москва.
Когда в купе влетела первая муха, я поняла, что дом близко. Самое время поплакать.
Мария Игнатьева.Барселона.
Об авторе
| Мария Игнатьева - давний автор “Знамени”. Лауреат 5-го Международного фестиваля русской поэзии и культуры “Пушкин в Британии”.
Мария Игнатьева
Барселона
* * *
Жене Либиной
Нас размело по всей земле,
Во все пределы разметало.
Звеневшее в советской мгле:
“Ишь, размечталась” -
Аукнулось во все концы,
Невидимое стало явью:
Вокзалы, пальмы и дворцы
И безакцентное I love you,
Когда иголки на лыжне
Вдруг так кольнут, как приголубят,
Где муж, пытающийся мне
Сказать, что “лубит”.
Подросток
У неба спрашивает рожь:
Что будет дальше?
Ты вырос, ты ещё растёшь,
Прелестный мальчик.
Ты просыпаешься, как день
От сказок лунных.
Вся зелень глаз твоих и лень
Движений юных.
Мне лёгок крест твоих обид,
Сдаюсь без боя.
Так небо полю говорит:
Шуми, родное.
* * *
Разговоры. Смеется иной.
Время клонит к обеду исправно.
И невеста, одна за стеной,
Приодета, причёсана славно,
Чтоб в железобетонную клеть
Положить под стеклянной рогожей.
А как со стороны поглядеть -
И на похороны не похоже.
Барселона
Сено ворочать время велит.
Я же заладила всё про солому.
Так и умру, не успев похвалить
Мачеху-сваху свою - Барселону:
Это объятие нежной воды
И тишину разомлевшего тела,
Эту способность у края беды -
“Бог с ним” да “что уж”, “экое дело”.
Я научилась: отставив печаль
По белокаменной, блудною дщерью,
С кротостью моря ласкаю эмаль
Небытия и в минутное верю.
Я не уйду от густой пелены
Этой роскошной красы не по чину.
Мальчик с глазами зелёной волны
Сердце моё умыкает в пучину.
Благословлю на готических швах
Нитку модерна, стежок наважденья
И поцелуй на солёных губах
- Так, на секундочку, до пробужденья.
Влах в Венеции
“Чем он никогда не грешил, это смешением понятий,
оправдывающим прозябание”
С. Гандлевский, эссе “Чужой по языку и с виду…”
Специфика эмигрантского существования заключается в развитой способности автоматически смешивать понятия: за-граничность жизни, не выводя жителя к пограничным ситуациям (скорее, спасая его от них, во всяком случае, в уютных странах), тренирует его на равновесие в абсурдистски ненастоящем пространстве. Спустя и двадцать, и еще десять лет, вдруг улыбнешься бутафорным именам своих окружающих: Мариона, Джузеппе, Чарльз. Неужели я настоящий, и действительно смерть… пришла?
Чтобы не свихнуться, занимаешься бесконечным переводом: слов с одного языка на другой, понятий из одной культурной программы в другую; переводишь незнакомые психологические типы на знакомые - с Фомы на Ерему; приспосабливаешь душу, долго цепляющуюся за покинутый рай, к телу, попавшему на ближний крючок. Артикуляция чужой речи вырисовывает зарубежные морщины на лице, жестикуляция иначе тонизирует мышцы рук, а ноги осваивают походку, учитывающую соседние башмаки: не давить никого, но и не отступать и вежливо двигаться к своей цели. В чем эта цель - тайна для тебя, да и для туземцев она неразрешима, просто потому что как таковая не определяет их образа жизни (если только не принять всерьез высказывание одной моей испанской родственницы: “живем, чтобы жить хорошо”).
В числе необходимых мимикрийных механизмов - адаптация к ужасу с помощью смеха. “Не в этом ли секрет того, что русские в эмиграции шутят смешнее, чем у себя дома?” - думала я, то и дело сползая под стол от очередной шутки. Трезвости этой мысли не мешали ни смех, ни пиво. Параллельной рефлексии тоже ведь давно научились.
Доктор Мак Фил
Был некрофил.
Он женщин любил,
Которых убил
И в землю копал,
И надпись писал.
Его знали могильщики, гробокопатели
И все были его лучшие приятели.
Они ему говорили: “Свеженькая, нежненькая,
Только вчера схоронили”.
Но он был верен одной,
Которую звал гражданской женой,
Она была гражданской вдвойне
Поскольку погибла на гражданской войне.
А ещё доктор Мак Фил
Был педофил,
А ещё гондурас,
Но об этом в следующий раз.
Это артистичный Василий Циттель читает коллективную пародию на стоящего рядом с ним автора - милейшего Баха Ахмедова, кандидата физико-математических наук из Узбекистана, который сочинил:
Доктор Мак Фил
после работы
по пабам ходил,
и в каждом он пил
разное пиво,
чтобы казаться себе счастливым,
нежным и мудрым,
слегка ироничным
и в меру циничным…
Дело происходит на корабле, плывущем по Темзе. Дорогой груз - партия поэтов - участников ежегодного конкурса “Пушкин в Британии”. Из условий для участия: “В Турнире могут принимать участие только авторы, проживающие за пределами России и пишущие на русском языке. Возраст участников не ограничивается. Необходимым условием участия в Большом Открытом Финале и публикации в книге - является приезд финалиста в Лондон. Авторы приезжают и размещаются за собственный счет”. И вот существа, нашедшие свой способ выживания - сочинение стихов, - тянутся в город Лондон из Америки и Австралии, Израиля и Швейцарии, Голландии и Испании. Отовсюду. До того организатор фестиваля, Олег Борушко, прочитывает сотни стихо- и прозо- творений, отбирает двадцатку, из коей десять-пятнадцать человек добираются за свой счет до ринга в Ковент Гардене. Затем чтения, голосования, присуждение призов королю, вице-королеве, любимцу публики и т.д.
Нет опустевшего помещения, в котором звучали “Я, я, я. Что за дикое слово”, “Мне больше не страшно. Мне томно”, “но если по дороге куст”, и “чаши лишившись в пиру отечества”, а есть корабль дураков, плывущий по Темзе Бог знает куда и зачем. И славно. Не славно только, когда начинают читать серьезные свои стихи. Интересующихся отсылаю на сайт www. pushkininbritain.com, на котором размещены все конкурсные произведения (советую обратить внимание на ироническую лирику Натальи Резник). Впрочем, без волнения нельзя было слушать перевода на украинский “Писем римскому другу”, выполненного Региной Бондаренко. Ради одного этого чтения стоило поплыть на корабле. Впрочем, многое стоило поездки в Лондон. Например, знакомство с двумя замечательными леди, членами жюри - Натальей Ивановой и Валентиной Полухиной. Сам Лондон, осенний, прохладный, упоительный. Да и триста фунтов стерлингов за второе место - не фунт изюму. Искреннее спасибо Олегу Борушко.
- Знамя Журнал 7 (2008) - Журнал Знамя - Публицистика
- Атлантический дневник (сборник) - Алексей Цветков - Публицистика
- Великая легкость. Очерки культурного движения - Валерия Пустовая - Публицистика
- Танки августа. Сборник статей - Михаил Барабанов - Публицистика
- Так был ли в действительности холокост? - Алексей Игнатьев - Публицистика
- Кто сказал, что Россия опала? Публицистика - Елена Сударева - Публицистика
- Эссе и рецензии - Владимир Набоков - Публицистика
- Испанские репортажи 1931-1939 - Илья Эренбург - Публицистика
- Скрытый сюжет: Русская литература на переходе через век - Наталья Иванова - Публицистика
- Русская эмиграция в Китае. Критика и публицистика. На «вершинах невечернего света и неопалимой печали» - Коллектив авторов - Литературоведение / Публицистика