Флаг в тумане - Сэйте Мацумото

— Значит, вы не знаете, сколько там было человек?

— Точно не знаю. Он сказал, что двадцать три.

Кондуктора с поезда тоже вызвали в полицию.

— С повязками было около тридцати человек, и все мужчины. Больного положили поперек на два сидячих места. Лицо его наполовину было прикрыто одеялом. Казалось, что он спит. А двое сидевших рядом вроде ухаживали за ним. Нарукавные повязки они все почему-то сняли после того, как проехали Одавара. Но вплоть до Хамамацу все точно оставались на своих местах. Когда поезд тронулся со станции Овари-Итиномия, я пошел взглянуть, и оказалось, что вместо этой группы там уже сидят другие пассажиры. Поезд был переполнен, и освобождавшиеся места сразу же занимали те, кто стоял. Не могу представить себе, на какой станции они вышли. Я постоянно уделял внимание этому больному, но вот невольно отвлекся на другие дела и какое-то время не заходил в тот вагон, — сокрушенно сказал кондуктор.

Навели справки в Гифу. Оказалось, что ни в самом городе, ни в провинции нет храма под названием Синъэндзи. Более того, стало известно, что в последнее время отсюда не выезжало никаких туристских групп в Токио. Правда, в штабе расследования так и предполагали.

Так полиция узнала, что за спиной похитителей адвоката Сэнума стоит очень большая группа людей. Только в поезде ехало двадцать три человека. Они, видимо, усыпили адвоката и под видом больного пронесли его через ворота багажного отделения, сумев таким образом не попасться на глаза патрулировавшим на станции полицейским.

Стали выяснять, кто из пассажиров экспресса «Западное море», имевших билеты до Гифу, сошел с поезда раньше. Получилась приблизительно такая картина: в Сидзуока — трое, в Хамамацу — двое, в Тоёхаси — четверо, в Кария — трое, в Нагоя — пятеро. Всего получалось семнадцать человек, то есть далеко не вся группа. Но эту разницу отнесли на счет недостаточной памятливости станционных дежурных, сообщивших сведения.

Разницу эту в штабе расследования трактовали двояко. Первый вариант: было ли на самом деле в группе двадцать три человека? Кондуктор сказал, что было явно больше двадцати человек, но подлинное число неизвестно.

Второй вариант: если допустить, что в группе было больше двадцати человек, то где же вышли остальные, помимо этих семнадцати (хоть это число и приблизительное)?

Если ограничиться вторым вариантом, то наиболее вероятной станцией, где они могли сойти, является Нагоя, поскольку она самая оживленная. Здесь легче всего затеряться. В этой связи можно предположить, что в Нагоя из поезда вышло не пятеро, а большее число участников группы.

— Значит, они выходили на разных станциях — в Сидзуока, Хамамацу, Тоёхаси, в Кария и, наконец, в Нагоя, — сказал, хмуро разглядывая донесение, начальник первого следственного отдела полиции.

— Выходили порознь. Рассредоточились, видимо, чтобы не бросаться в глаза на станции назначения — в Нагоя, — вставил руководитель следственной группы.

— Нет, думаю, не так, — возразил начальник отдела. — Они сделали это для того, чтобы вернуться в Токио. Поскольку они сняли повязки, можно было выйти и всем вместе в Нагоя — никто бы не обратил на них внимания. А они стали сходить поближе к Токио. Сходили порознь — из опасения, как бы это не бросилось в глаза на маленьких станциях. Они проявляли очень большую осторожность.

— И где же высадили адвоката Сэнума под видом больного?

— Ясно — в Нагоя! В толчее было незаметно.

— Ну а как же носилки…

— Слушай; Носилки уже не потребовались. Боюсь, что адвокат находился под наркозом, и они повели его, взяв под руки с обеих сторон. Им ведь удалось проскочить даже через станцию Токио. Адвоката они запугали так, что он и не пикнул.

— Но тогда, значит, они оставили уже ненужные носилки в поезде?

— Да. Надо бы их поискать. Наверное, они на конечной станции, в Сасэбо.

Эти слова начальника следственного отдела подтвердились через три дня, когда в полицию поступило заявление о том, что сложенные носилки обнаружили сброшенными с поезда у побережья Манадзуру. Это были самые обычные носилки, которые можно купить где угодно. Полиция начала расследование с того, что попыталась установить, где они изготовлены.

Штаб расследования был взбудоражен тем, что все это дело стало неожиданно приобретать такой огромный масштаб. В Нагоя были отправлены три сыщика.

— Что же это такое? Что стоит за всем этим? Контрабанда? Наркотики?

— Нет, не похоже. Адвокат Сэнума не специализировался по этим делам. Он занимался проблемами фирм. Ничего не понимаю. Может, это связано с какой-нибудь фирмой? — недоумевал начальник следственного отдела.

Как раз в это время изготовили и принесли показать фоторобот подозреваемого в убийстве Ямамото.

— Надо же, интересный мужчина, — сказал начальник отдела. — Но вот только лицо без особых примет.

— Да. Портрет создан со слов хозяйки и официанток «Красной луны». В лице его настолько уж нет характерных черт — прямо ухватиться не за что! Пришлось изрядно поработать. И все равно впечатление, говорят, не то, — сказал дежурный полицейский, принесший фоторобот.

Начальник отдела постучал по фотографии пальцем.

— Где же скрывается сейчас этот тип? — с досадой спросил он.

2

В девять часов в пансион к Тацуо ввалился Тамура с красным от возбуждения лицом.

— Эй, ты здесь?

От него несло спиртным.

— Ты нездоров? — смеющимся взглядом встретил его Тацуо.

— Какое там здоровье! — рявкнул Тамура и плюхнулся на стул. Вид у него был очень неважный.

— Что случилось? — спросил Тацуо.

— С замом поругался.

— Поругался?

— Ну да! Немножко поцапались. Он на меня взъелся, а я не могу уступить. Оттого и настроение никуда. Вот пришел к тебе.

Тамура устроился поудобнее и расстегнул на груди рубашку.

— Что у вас был за разговор?

— Сказал, что не пустит меня в Нагоя. Я просился, а он ни в какую.

«Вот оно что!» — подумал Тацуо. Он мог вообразить себе разочарование Тамура, которому так хотелось после беседы со стюардессой отправиться в Нагоя и обследовать железнодорожные станции линии Тюосэн.

— А по какой причине?

— Причина дурацкая. Говорит, что лучше поручить это нашему корпункту в Нагоя. Треплется, что нет денег на командировку. И он думает поручить такое важное дело этим парням из корпункта?! Лепечет, что последнее время редакция ради экономии средств взяла курс на приостановку не вызванных экстренными обстоятельствами командировок и на повышение активности корпунктов на местах. Но если так, как же мы будем отыскивать хорошие материалы? Что ни говори, это интрига зама. Можно подумать, он подозревает, что я хочу прокатиться для собственного развлечения. С досады я вспылил, и мы повздорили.

Тамура лег навзничь на татами и тяжело задышал.

Тацуо смотрел на него. Ну что тут скажешь?

— Не пойти ли нам выпить? — предложил он.

— Ладно, пошли. Пошли. — Тамура мгновенно вскочил. — Мне сейчас просто крайне необходимо выпить. Правда, может, тебе это ни к чему?

— Нет, я тоже собирался куда-нибудь пойти.

Они отправились в Синдзюку и обошли два-три питейных заведения. Когда они зашли в последний кабачок, Тамура был уже совсем пьян.

— Эй, Хакидзаки, — обнял он Тацуо за плечи. — Послушай. Раз я не могу поехать, отправляйся хоть ты в Нагоя. Ну прошу тебя! — завопил он, чуть не плача.

…По правде говоря, Тацуо и сам думал об этом.

Проснувшись утром, он почувствовал солнечный луч на своем лице. Вчера они почти до часу занимались с Тамура возлияниями, так что в затылке до сих пор была тяжесть.

Тацуо привычно развернул газету, которую заботливая хозяйка пансиона, как обычно, положила у изголовья. Заглянув в раздел социальной жизни, он обнаружил маленькую, на три абзаца, статью, в которой говорилось, что на след похищенного адвоката напасть пока не удалось.

Тацуо протянул руку и взял сигарету.

— Ладно, еду в Нагоя! — решил он.

Во-первых, об этом попросил Тамура. Во-вторых, у него самого не было выбора. Правда, возникло какое-то колебание, некое проникнутое робостью опасение совершить ошибку там, в далеком Нагоя, расположенном за сотни километров. Впрочем, экспрессом это всего шесть часов пути.

Приняв решение, Тацуо сразу встал и пошел в ближайший книжный магазин купить карту префектур Аити и Гифу. Расстелив ее на столе, он принялся изучать окрестности станций Кодзодзи, Тадзими, Тосоцу и Мидзунами. В этой местности равнина граничила с горной грядой Мино.

С чего же начать в этих неведомых местах? Вылезать на каждой станции и расспрашивать железнодорожников? Так вроде решили они с Тамура. Но теперь, сидя перед картой, Тацуо чувствовал свою беспомощность. Какой у него был материал для расспросов? Мужчина лет тридцати с продолговатым лицом. Примет особых нет, в чем одет — тоже неизвестно. Уцепиться не за что. Вон как ломала голову эта молоденькая стюардесса. Тацуо представил себе, как будут усмехаться работники станций и отрицательно мотать головами. Станция Кодзодзи — двадцать два часа пятьдесят четыре минуты. Станция Тадзими — двадцать три часа двадцать минут. Станция Тосоцу — двадцать три часа двадцать три минуты. Станция Мидзунами — двадцать три часа тридцать одна минута. Слабая надежда, что поздним вечером на какой-то из них сошел пассажир. Еще вопрос, запомнили ли это станционные дежурные и осталось ли это у них в памяти через несколько дней.