Чужаки - Владимир Вафин

— Да не надо, Ярослав. Это мое дело. Я сам их обую.

— Ну, лады. Держи, — сказал он и протянул четыре сигареты.

Санька разделся и пошел в зал, где занимались парни из «спецухи» и солдаты.

Отряд склонился над верстаками в мастерских. Сегодня по заданию они обрабатывали молотки, зажав в тиски, напильниками доводили до формы. Мастер прохаживался вдоль верстаков, наблюдая за работой подростков. Он подошел к первому столу, за которым работал Санька. От мастера несло перегаром.

— Молодец, хорошо, — отметил он Санькину работу.

— Уралец! На свиданку, — послышался голос дежурного.

Санька скинул халат и пошел к выходу, но его догнал Михей.

— Уралец! Подгонишь бабки, понял? — сказал он.

— Сколько?

— Червонец, — отрезал подвыпивший Михей.

Дописав заявление на свидание, Санька пошел к дежурным.

— Вон Вальцов стоит, иди подпиши у него, — сказал ему дежурный по режиму.

— А который Вальцов?

— Ну ты, паря, даешь! Начальство в лицо надо знать. Вон, видишь у стендов подполковник стоит? Это и есть директор.

Санька подошел к нему и протянул заявление. Быстро пробежав его глазами, директор сказал:

— Разрешаю, но только на тридцать минут. Вообще-то у нас свидания через три месяца. Но к тебе издалека приехали.

Прислонив заявление к планшету, он поставил свою визу.

— Пахомыч, — подозвал он дежурного, — проводи парня и объясни ему все. А попозже его воспитатель подойдет.

По дороге к проходной Пахомыч наставлял Саньку:

— Говори, что живешь нормально, кормят хорошо, ходишь в кино, баню, понял?

— Да, — с готовностью буркнул Санька.

На проходной увидев мать и брата он бросился к ним. Мать заплакала, обняв сына и приглаживая ежик на его голове. Они прошли к комнате свиданий. Мать захлопотала над столом.

— Ну как, братан? — спросил Борис, усаживаясь на лавку.

— Нормально, отобьемся, — улыбнулся ему Санька.

— Садитесь, поешьте, — пригласила мать сыновей.

Они сели. Борис разрезал дыню.

В комнату вошел Санькин воспитатель Пончик и сел поодаль, наблюдая за ними.

— Как дома, как батя, Антошка? — спросил Санька.

От рассказов матери на душе у него потеплело, накрыло теплой волной радости.

Уловив момент, когда Пончик отвернулся, Санька пальцами сделал знак Борису: «Нужны деньги!»

Брат ответил кивком. В глазах стоял вопрос: «сколько?»

Мать поняла этот немой диалог и, отрезав ломтик дыни, подошла к Пончику:

— Угощайтесь.

Он поначалу отнекивался, но все же взял дыню.

— Как он себя ведет? — поинтересовалась мать.

— Нормально, пока только привыкает.

Воспользовавшись моментом, Санька прошептал:

— Борь, надо полтинник на житуху.

— У меня только четвертак.

— Давай, только положи под семечки, в дыню.

Мать подошла к Саньке и прижала к себе его голову. Так они и сидели, обнявшись, пока к ним не подошел Пончик:

— Пора, время истекло. Вы попрощайтесь, а я пока посмотрю передачу. Извините, порядок такой.

Мать поцеловала Саньку.

— Пиши, сынок.

Борис обнял брата:

— Держись, браток.

— Ну что, пошли? — позвал Пончик.

Санька взял передачу и пошел следом за ним, потом еще раз оглянулся и помахал рукой. Борька обнял мать. Она стояла, уткнувшись ему в плечо, и утирала слезы. Санька в последний раз посмотрел на них. В его глазах были боль и грусть.

— Ну и повезло тебе, Уралец, — сказал Пончик, извлекая шоколадку из Санькиного кармана. — Не возражаешь? — улыбаясь, спросил он.

— Да что вы? Кушайте на здоровье, — с наигранной беспечностью сказал Санька.

Санька пошел в мастерскую, на ходу пряча деньги в потайное место. Увидев его, пацаны кинулись навстречу, но их опередил Михей.

— Ша! Голодяги! — сказал он властным тоном, взяв дыню и горсть конфет. Затем в упор взглянул на Саньку и спросил:

— Взял?

— Нет.

— А че?

— Да Пончик все время рядом был, — он кивнул головой в сторону воспитателя, который сидел с мастером в «бендежке» перед распечатанной бутылкой водки.

Пацаны тут же расхватали конфеты и яблоки. Санька подошел к Тимуру, одиноко стоявшему с напильником у верстка, и засунул ему в карман маленькую шоколадку:

— Это тебе, Тим!

Чуть ли не пол-училища собралось на стадионе, где проводился футбольный матч между спецучилищем и воинской частью, соседями по территории. «Спецуха» проигрывала со счетом 1 : 2. Санька «болел» вместе со всеми. К нему подсел Тимка:

— Я тут письмо...

— Подожди, Тим, — отмахнулся от него Санька, напряженно следя за игрой.

— Уралец, выходи! — крикнул ему ковылявший по полю Цезарь.

Тимка поднялся и пошел со стадиона.

Санька выбежал на поле и. получив мяч, стал прорываться к воротам солдат. Сделав обманный маневр, он обвел защитника и вышел на ворота.

— Угол держи, Силан! — прокричал Ярослав вратарю.

Санька сильным ударом послал мяч в ворота, сравняв счет.

Его обнимали, висли у него на шее.

— Пацаны! — вдруг закричал кто-то. — Масленок в колодец залез! Валец зовет!

Всех со стадиона словно ветром сдуло. Запыхавшись, подростки остановились у раскрытого колодца, рядом с забором. У отброшенного в сторону люка стояли директор с воспитателями.

— Вытащите его, — приказал он Хубану.

Несколько самых худощавых пацанов скрылись в колодце

— Помогите, я задыхаюсь, — донесся из дыры слабый голос Тимура.

— Руку давай. Да нет, лучше за ноги... — слышалось из колодца.

Минут через пять из отверстия появились пацаны вместе с Тимкой. Директор отозвал в сторону Хубана.

— Воспитай его! — резко сказал он и, повернувшись, пошел вместе с воспитателями в «контору».

До Саньки донеслось:

— Пора его в психушку.

Грязный и мокрый Тимка стоял на краю колодца, затравленно глядя на пацанов.

— Встань раком и вытяни шею, — грубо приказал ему Хубан

К Тимуру подходили пацаны и сложенными пальцами били его по шее. И тот, не выдержав, упал.

— Все равно убегу, — сквозь слезы шептал он

Его подняли, и Казбек замахнулся для очередного удара. Санька перехватил его руку.

— Кончайте, он уже свое получил!

— Че за заморочки, Уралец! — надвинулся на него Хубан.

— Изуродуешь, тебя Валец отпихает, — пристально взглянув на Хубана сказал Санька.

— Ты, козел молодой, не обученный, — и Хубан ударил Саньку в грудь.

Санька устоял. Было видно, как у него заиграли скулы.

— Кончай, Хубан, — сказал подошедший Рустам, — не тронь земелю. Уральцы!

Из строя вышло несколько парней Хубан в замешательстве оглядел их

— Твоя взяла. Уралец, но теперь ходи и оглядывайся, я тебя умою, — он зло сплюнул и пошел к стадиону.

За ним заковылял Цезарь. Санька поднял Тимку и вместе с Рустамом повели его в корпус. Следом за ними потянулись пацаны

— Эх ты, Тимка! — вздохнул Санька

— У меня мать умерла, Саня. И Людка одна осталась, — в глазах пацана стояли слезы.

Санька проснулся, почувствовав, что к нему кто-то приближается. Интуиция не подвела его и на этот раз. И все-таки ведро воды обрушилось на него, словно водопад. Отфыркиваясь, Санька резко соскочил с койки и увидел бегущего с ведром Казбека. Сняв одеяло и простынь, он перевернул матрац и лег на сухое.

«Ну, падлы, значит начали! — подумал он. — Хорошо, еще посмотрим, чья возьмет!»

До него вдруг донесся чей-то шепот. Оглядевшись, он увидел, как двое пацанов склонились над спящим. Внезапно зажглась спичка, и пацаны пулей метнулись на свои места. С кровати с истошным криком спрыгнул подросток в горящих трусах и побежал по коридору. Санька по голосу узнал Тимку и бросился ему навстречу. Сбив его с ног, он набросил на его тело сырое одеяло, сорванное с кровати. Проснувшись, пацаны сгрудились над кричащим пареньком.

Услышав шум, в спальню вбежал Пончик.

— Что случилось? — крикнул он и, откинув одеяло, увидел тлеющие трусы и красные ягодицы Тимки.

— Кто это сделал? Кто?! — заорал он. — Построиться!

Проходя мимо строя, он бил подростков кулаком в живот.

— Кто?! Признавайтесь, гавнюки! — шипел Пончик.

Подростки молчали.

— Ну и натворили вы дел! — не унимался он. — Конец вам пришел.

Остановив взгляд на Саньке, он приказал:

— Оленик, оденься и помоги отвезти Маслякова в санчасть. Остальные спать.

Вернувшись из санчасти, Санька зашел в туалет и увидел Казбека, занимавшегося онанизмом. Он неслышно подкрался к нему.

— Ну че, спустил? — рявкнул он ему в самое ухо.

Испугавшись, Казбек прижался к стенке. Глаза его забегали.

— Кто поджег Масленка? — взяв Казбека за грудки, спросил Санька.

— Ты че, упал? Я не знаю, — вырываясь, ответил тот.