Метро 2033. Сказки Апокалипсиса (сборник) - Вячеслав Бакулин

– Пошел прочь!

Чиж решил, что взбешенная женщина сейчас кинется на него и вцепится ногтями в лицо. Он видал такое, и самому попробовать не хотелось.

– Да и пошла ты, – бросил он и развернулся в коридор.

Наркота стоила дорого, у Анечки никогда не водилось таких денег. Это Чиж знал точно.

* * *

– Да у вас тут все дети одинаковые!

«Кроты» снова загомонили. Чиж услышал, как кто-то предлагает оторвать ему башку.

– Да объясните мне, что здесь произошло? Я в походе был, вернулся, решил к Анечке сходить. Все! Ничего больше не знаю.

– Все? – спросил главный «крот» откуда-то из-за спины. – Ну идем, покажу тебе, что значит действительно «все».

Он тряхнул Чижа за капюшон куртки и потащил за собой, сквозь нехотя расступающуюся толпу. Замелькал «кротовий» туннель, вонючий и прокопченный жирным дымом светильников. Всюду были самодельные ширмы и занавески, из-за них выглядывали бледные перепуганные лица женщин и детей. Чиж обернулся. Толпа «кротовьих» и поселковых мужиков валила следом, с немым неодобрением посматривая ему вслед. Столько внимания к себе он отродясь не привлекал, а потому стало совсем неприятно.

– Вот, знакомься. Этот тоже к Анечке сходил.

«Крот» толкнул Чижа, и тот влетел в уже знакомую каморку. Впотьмах не удержал равновесия, завалился и уперся рукой в койку. Под пальцами оказалось что-то сырое и липкое.

– Черт!

За спиной отодвинули занавеску, Чиж резко отпрянул, снова не устоял на ногах, плюхнулся на пол.

На Анечкиной койке в одних портках валялся мертвец. Мужчина, Чиж видел его раньше, но имени не знал. Глаза покойника были широко открыты, вместо горла – рваная рана. На свисающей к полу руке остались следы укусов.

Чиж ошалело заморгал, повернулся к столпившимся в дверях людям:

– А где Аня с малым?

– Самим интересно, – хмыкнул Охотин.

– Это она сотворила?

Поселенцы молчали, но Чиж уже и сам додумался, что спросил глупость. Отпечатки зубов подсказывали совсем иное.

* * *

Ребенок проснулся, поднял ор. Чиж вскочил, словно на побудку, выругался, снова рухнул на скрипнувшую кровать. Под боком заворошилась придавленная Анечка.

– Ох, ма-ать…

Женщина поднялась, чуть отдернула занавеску, впуская коридорный свет. Обошла кровать и присела там, где в изножье кричал сын. Зарывшись лицом в подушку, Чижов некоторое время пытался разобрать Анечкин приглушенный шепот. Правое ухо мало что слышало, а лечь на спину было лень. После суток в карауле лишний раз даже пальцем шевелить не хотелось.

– Ну, чего? – спросил он, устав от ожидания.

Ему что-то ответили, не повышая голоса.

– А?

– Кошмарик приснился.

И опять шепот. Наверное, снова рассказывала ту бесконечную сказку про Волка и Красную Шапочку.

За занавеской выключился свет, и мир погас. Остались лишь тихие шорохи, приглушенные звуки, ритм падающих капель и запах плесени. В другой день Чижу пришлось бы наскоро одеваться, бежать на сбор. Но сегодня он был свободен и никому не нужен. Кроме, разве что, Анечки, но то был слишком спорный вопрос.

Чиж успел задремать, когда она вновь улеглась рядом. Потянулась под одеялом, хотела взять за руку. Схватилась за правую. Чиж почувствовал, как Анечка вздрогнула, напряглась. Мягко перехватил ее руку левой, сжал пальцы.

– Извини, – прошептал он.

– Никак не привыкну. Ужасно.

– Могло быть и хуже.

Бороться со сном было все сложней. Анечка лежала молча, только чуть крепче держала его руку. Чиж еще считался пришлым в поселке и не всех здешних жителей знал. Но из знакомых лишь Анечку он считал близким человеком – она никогда не задавала вопросов, а потому не приходилось ей лгать.

– В дежурство за реку ходили. Вид с моста красивый, когда луна светит.

– Я знаю. Особенно где дом, в воду упавший. Некоторые называют его «мавка», не знаю, что это означает.

Откуда Анечка могла знать, какой открывается вид с моста в лунную ночь, Чижов не знал. И диковинное название «мавка» слышал впервые. Но тем и были они настолько близки – он тоже не задавал ей вопросов.

* * *

Антон-Истеричка догнал Чижа уже на проходной, протянул какую-то бумажку.

– Протокол-то подпиши.

– Чего? – опешил Чиж. – Да иди ты!

– Такой порядок, – пожал плечами Антон.

Вид у него при том был настолько счастливый, будто он ухитрился пнуть под зад давнего неприятеля.

– Ну, как пожелаешь.

Чиж прижал лист к стене правой рукой – из-под длинного рукава виднелся затянутый в перчатку протез. Если не знать, не отличишь от настоящей кисти. Карандашом в левой размашисто провел по бумаге, перечеркнув все написанное несколько раз.

– Так пойдет?

– Конечно же. Благодарю!

Антон склонился в шуточном поклоне и исчез за фанерными перегородками.

Чиж тут же выкинул из головы самодовольную Истеричкину физиономию. Он не раз видал подобных странных людей, которые с какой-то стати решили, что если у них все конечности на месте, то это уже повод для чувства превосходства. Потому и жить предпочитал где-нибудь на отшибе, чтоб лишний раз не встречаться.

Когда-то на этом месте был некий комбинат – Чиж слышал об этом от старожилов. Теперь же территория поселка мало чем напоминала промышленный объект. Кирпичные кладки зданий, разрушенные или размытые водой, обросли саманными стенами, укрылись настилами из камыша. Развалившийся бетонный забор выровняли и дополнили частоколом, со стороны реки – в два ряда. Все это сделали те, кого теперь называют поселковыми. «Кроты» появились позже. Вылезли прямиком из-под земли, когда строители с поверхности повредили один из вентиляционных колодцев комбинатского бомбоубежища.

Чиж помнил с десяток версий того, что было дальше. Каждый участник рассказывал ту байку по-своему, каждая группировка валила вину на соседей. В совокупности выходила самая незатейливая история: не поделили место, чуть не поубивали друг друга, сосчитали оставшихся в живых, помирились. Побродившему от Темрюка до Майкопа Чижу это было не особенно интересно. Он давно уяснил, что везде творится одно и то же. Рано или поздно враждующие стороны убеждаются, что мутантов вокруг все равно больше, и давать отпор нечисти легче сообща. К тому же, дай бог, на очередной вылазке не товарища сожрут, а бывшую вражину – вот и пригодился он, тварь ненавистная.

Главная площадь поселка кишела народом. Не знай Чиж, в чем дело, наверняка решил бы, что собирается военный поход. В глазах рябило от обилия вооруженных и экипированных для вылазки людей. Из какой-то хибары вынырнул Охотин, заорал так, что с ближайшего дерева сорвалась стайка мелких птиц.

– Эй, Чижов, не проходи мимо!

Под дырявой, перестеленной травой крышей собрались местные вояки. Все разговоры стихли. На Чижа взглянули странно, как на волка, забредшего в стаю пастушьих собак.

Над колченогим столиком с расстеленной картой окрестностей пыхтел Истеричка, что-то сосредоточенно высчитывая. По поселку и городской окраине уже пролегли расчерченные карандашом квадраты.

– Знаешь, куда она податься могла? – спросил Охотин, широким жестом махнув в сторону карты.

Чиж подошел ближе. Район поисков был отмечен солидный – вся исследованная местность.

– А зачем это? – поинтересовался он.

– Не понял… – удивился Истеричка, поднимая голову от карты.

– В смысле, зачем столько суеты? Если она сбежала, мутанты найдут ее раньше, чем вы. А если и не найдут, обратно уж точно не сунется.

– Объясните еще раз, зачем нам этот идиот? – раздраженно бросил кто-то.

– Кто ж знал, что у него мозги настолько скисли, – буркнул Антон. – Думали, поможет чем.

– Ее малолетний утырок – хищный мутант, – сказал Охотин таким тоном, будто это его заявление все разъясняло. – Ты хоть понимаешь, что он где-то рядом с поселком?

– Да у вас за оградой таких сотни.

– И каждый из них может спариваться с людьми?!

Чиж перевел дыхание, сглотнул.

– Это ребенок. Как он «спариваться» будет, с кем?

– А от кого эта шлюха его нагуляла? – поинтересовался Охотин.

Чижову стало совсем неуютно под взглядами вояк.

– А его вообще осматривали, на предмет патологий? – задумчиво спросил Антон, ни к кому не обращаясь.

– Как только прибыл.

Атмосфера в хибаре чуть разрядилась, но разговор увял. Вояки будто боялись ляпнуть при Чижове лишнее, а потом и вовсе отослали его собираться в поход.

Когда делили на группы, Чижа отрядили в компанию к какому-то старику, необычайно бодрому для своих лет. Выдали жуткого вида дробовик.

– Из палки-копалки переделали, – хмыкнул старик, повертев в руках чижовское вооружение.

– Как думаете, оно хоть раз стрельнет?

– Раз в год и… А тебе-то вообще жаловаться нечего. Пять зим у Могилы из койки не вылезал, и хоть бы что. Тебя поленом вооружи, за роту наемников навоюешь, небось.

– Не понимаю.

Старик засмеялся.

– Верно говорят, что дуракам везет.