Метро 2033. Сказки Апокалипсиса (сборник) - Вячеслав Бакулин

– А это что за ушлепок?

Мальчик сидел на полу, поджав колени к груди и придавливая к животу правую руку, обернутую каким-то грязным тряпьем. Мужик постоял рядом, осторожно ткнул носком ботинка. Никакой реакции. Мальчик пялился перед собой пустыми глазами.

– Да так, мут очередной, – ответил второй.

– А не скажешь.

Второй открыл какой-то ящик, выставил на стол банку, до краев наполненную чем-то прозрачным, желтоватым. В банке плавала рука, но мужик понял это не сразу. Пальцы покрывала мелкая темная чешуя, вместо ногтей были изрядной длины когти.

– Профессор за такое как следует отвалит.

– А чего не целиком?

– Целиком он ему на хрен не сдался. Кормить нечем, хранить – негде. У них там, под землей, свои порядки. Я сказал, что малой не от рождения такой, да и вообще, еще до всего родился. Не поверил, сука. Сказал, опять брешу.

Второй пожал плечами. Ну да, и такое случалось. Был нормальный человек, а потом возьми и начни, к примеру, у него шерсть расти. Последние годы и не такое творится.

– А остальное куда?

– Продам кому-нибудь. Он же теперь типа нормальный.

Банку снова убрали в ящик. Мужики застелили стол газетой, уселись.

Первый кивнул на мальчика.

– А этот, того, не опасный? А то сидит…

– Да он обгашенный. Долго отходить будет.

– Тогда хорошо.

Пару часов спустя оба уже громко храпели. Один за столом, другой на старой раскладушке у стены. Мальчик медленно поднялся, хватаясь целой рукой за стену. Вслушался в ровное и спокойное дыхание спящих, пошел к столу.

В воздухе висел плотный запах спиртного. На расстеленных газетах стояли два стакана, лежали остатки нарезанного мяса. Мальчик аккуратно взял в руку перочинный ножик. Держать левой было неудобно. Примерился, чтобы ловчее лежал в ладони. Медленно, словно обдумывая что-то, шагнул к раскладушке.

В землянке не было запаса воды, а сухой простыней сложно было вытереть руку от крови. Мальчик прошел вдоль комнаты, покопался в вещах. Нашел теплую куртку, из какого-то свертка выволок ворох документов. Потрепанные старые паспорта и новые местные самоделки. Перебрал, рассматривая даты рождения. Цифры плыли перед глазами. Наконец, попалось подходящее – местный новодел, без фотографии и лишних данных. Павел Аркадьевич Чижов, 2007 года рождения. Где сейчас тот самый Павел, мальчик вполне ясно себе представлял. Главное – старый владелец уже не обидится.

Он надел куртку. В глазах потемнело от боли, когда сунул покалеченную руку в рукав. Положил новые документы в карман. Поднялся по лесенке и с трудом отвалил тяжелую дверь. На поверхности царила тихая лунная ночь.

* * *

Мысли мерцали и гасли. Круговорот картинок, воспоминаний, образов заставлял голову раскалываться от боли. Чиж знал, что этот день тянется уже долгие месяцы, и впереди еще много таких же, невыносимо длинных часов. Целую вечность назад он вернулся с дежурства и по привычной лестнице спустился в «кротовью нору». И чуть меньше вечности назад видел мужчину с разорванным горлом в Анечкиной разворошенной кровати. И дальше длились и длились мучительные часы. Светловолосый ребенок, мертвая Анечка на полу, среди бетона и мусора.

Этого не могло быть. Столько страшного просто не могло случиться за тот краткий период, от восхода до заката солнца. Чижу показалось, что он видел лишь историю, сказку, рассказанную кем-то вечером перед костром. Больная фантазия невидимого сказочника.

Кто-то прикасался к нему. Чиж открыл глаза, скосил взгляд в медленно темнеющее небо, уже покрытое первой тусклой россыпью звезд. Он лежал на боку, от земли тянуло холодом. Мальчишка сидел рядом, сжав его руку в своих ладошках.

Чиж хотел пошевелиться, но смог лишь качнуть головой. Мальчик оживился, придвинулся к нему поближе.

– Тише, дядя, тише.

– Быстро очухался, – заметил кто-то. Чижу понадобилось много времени, чтобы понять, где он раньше слышал этот голос.

Истеричка навис над ним, схватил за волосы, посветил в глаза карманным фонариком.

– Вечно эти дикари брешут. Говорили, часов пять.

Мальчик зашипел, с размаху ударил Антона. Фонарик полетел на землю, и в коротком отблеске Чиж успел увидеть оскаленные зубы ребенка.

– Ишь, дрянь! – буркнул Антон и замахнулся, но бить не стал.

Зашумели заросли, послышались чьи-то шаги.

– Пока все тихо, – отчитался еще один голос.

– Ничего, ждем.

Чижов снова попытался двинуться, но ничего не вышло. Тело было чужим, руки и ноги холодные и мягкие, как у куклы.

– Ты лежи, – усмехнулся Антон. – С тобой мы позже разберемся, когда все закончим.

– Ч-что вы де-елаете-е? – с трудом выговорил Чиж.

Язык тоже казался неживым, шевелился во рту с огромным трудом.

– Ждем тварей, что за этим выродком придут. Они ведь появятся, да? Он нужен им? Что скажешь?

– Не-езн… – протянул Чиж, но Антон перебил его:

– Да все ты знаешь! Я в курсе, что ты с этой сукой заодно! Ну ничего, мы еще выясним, что это за уроды такие и откуда они выползли. Все расскажешь, когда мы от них избавимся.

Снова послышались шаги.

– У нас все чисто.

– Хорошо, ждите.

Невидимый боец ушел обратно, шорох в зарослях медленно затих.

Небо темнело, звезды разгорались ярче, потом взошла луна. Вояки ждали в темноте и тишине. Чиж беспомощно валялся на земле, пытаясь унять бешеный стук сердца, громом отзывающийся в ушах. Мальчик так и держал его руку, тер, перебирал пальцы.

– Не бойтесь, дядя, – прошептал он, низко склонившись над Чижом. – Света больше нет, папа-Волк придет и убьет их всех.

Чиж хотел переспросить, но мысли в голове ворочались быстрее языка. Вновь замелькали беспорядочные воспоминания. Анечка в странном комбинезоне, залитая рыжими лучами комната. «У всех на виду, но никем не замечено».

В голове зашептал тихий голос, рассказывающий ребенку сказку на ночь:

«“Но что же это будет за ребенок, кем он станет?” – спросила Красная Шапочка. И ей ответили, что это не простой ребенок, это маленький Волк. Нужно растить его, заботиться и защищать, ведь дети – это наше будущее. То, что мы сумеем заложить в наших детей, даст всходы, зацветет. Новая весна, новый шанс начать сначала…»

Мальчишка сильнее сжал пальцы, напрягся и шумно засопел. Чиж не сразу сообразил, что он принюхивается. Странно, по-звериному.

– Папа! Я здесь!

Эхо звонкого детского крика заплясало в воздухе над темной набережной.

– Сука, – шепотом выругался кто-то из бойцов и подскочил, намереваясь кинуться на мальчика.

Не успел. Едва приблизившись, рухнул на землю и больше не шелохнулся. Привыкший к темноте Чиж сумел рассмотреть тонкий штырь арбалетного болта, торчащий из шеи мертвеца.

– Папа! – снова крикнул мальчик, рванулся куда-то и скрылся из вида.

Вокруг что-то происходило – тихо, стремительно. Кто-то бежал и падал, воздух наполнился свистом летящих болтов. Чиж вновь попытался шевельнуться, чуть переложил руку, сжал в кулаке пучок сухой травы. Потянул, но вырвать из земли не хватило сил.

В зарослях раздались тяжелые шаги. Чиж поднял глаза и увидел его. Темный силуэт бесшумно выплыл из зелени, и лежащий на земле человек затаил дыхание. При неверном свете звезд можно было рассмотреть немногое. Волк оказался высок ростом, мохнат, и шел, словно человек, на двух ногах. Глаза горели двумя огоньками. Мальчик висел на монстре, обхватив его руками за шею. Волк придерживал ребенка жуткой лапищей с тускло блестящими металлом когтями. Второй лапой он гладил сына по голове.

Кипящее вокруг сражение закончилось быстро. Появились другие волки. Кто-то стаскивал в кучу тела убитых, двое притащили и оставили рядом с Чижом кого-то живого, стонущего от боли.

– Твари! Ненавижу!

Чиж узнал голос Антона-Истерички. А потом один из волков за шиворот вздернул его с земли и поставил на колени, с необычайной легкостью, будто он был невесом. Чиж чуть двинул головой, взглянул на второго пленного. Тот вырывался, осыпая мутантов руганью и обещаниями скорой расправы. Чиж почувствовал, как держащая его хватка сжимается, вдавливая воротник куртки в горло, и поспешно отвел глаза от Истерички. Осторожно, стараясь не привлекать внимания, отвел руку назад, сжал и разжал пальцы. Напряг ноги. Мышцы слушались все охотнее, но оцепенение проходило слишком медленно.

Волк с ребенком на руках подошел ближе, словно хотел получше рассмотреть что-то. Потом сделал быстрый жест. Антон пронзительно взвыл, заскулил, внезапно затих. Послышался мягкий звук падающего тела.

Чиж сдавленно вскрикнул и тут же пожалел об этом. Чудовищная лапища легла на лицо, зажимая рот. Ладонь оказалась прохладной, острые когти до крови впились в щеку. Что-то тихо зашипело – то ли голос мутанта, то ли его дыхание.

Этот тихий вскрик привлек внимание Волка из детской сказки. Он обернулся, медленно приблизился. Чиж попытался убедить себя, что это сон. Два ярких огонька смотрели на него, не мигая.