Семь смертных грехов. Роман-хроника. Расплата. Книга четвертая - Марк Еленин

Шаброль ждал Мрожека. Встреча состоялась минута в минуту. «Доктор» первым увидел входящего в кафе Иржи, радостно кинулся к нему навстречу, крепко обнял — такие экспансивные манеры со стороны художника были вполне допустимы. «Доктор» и в самом деле был рад: после бессмысленной испанской поездки хотелось доверительных отношений с товарищем, таких, какие бывали у него с Венделовским.

Они долго сидели за столиком в глубине зала, проголодавшийся в дороге Мрожек ел с большим аппетитом, и Шаброль с удовольствием наблюдал за ним: этот жизнерадостный чех был ему давно симпатичен.

Но круто изменилось настроение «Доктора», едва Мрожек начал рассказывать ему о сути дела, которое они должны были провести вместе.

— Затеяна грандиозная провокация, — рассказывал Мрожек. — Немецкая разведка предприняла акцию против высшего руководства Красной Армии. Начальник СД, бывший морской офицер Гейдрих доложил Гитлеру ее цель: скомпрометировать группу высших офицеров, послать в Москву ряд секретнейших материалов (главным образом, фальсифицированных), доказывающих наличие заговора против Сталина под руководством Тухачевского.

Услыхав его имя, Шаброль потерял дар речи. Маршал Михаил Николаевич Тухачевский — блестящий военный талант, крупнейший советский военачальник, один из самых популярных руководителей Красной Армии. Он автор больших военных реформ, человек, насаждавший в армии самые современные методы обороны, наступлений, ратовавший за модернизацию советского вооружения. И он — глава заговора? Чепуха, неумная провокация, плохая выдумка. Ей невозможно поверить!

— Кто хочет верить, поверит! — не согласился Мрожек. — Задумано хитро, не в лоб, а в обход. Настоящая военная операция.

Сталин не любил популярных людей. Маршал Тухачевский был необыкновенно популярен.

Тухачевского называли «запасным Наполеоном». Разве не мог Наполеон быть конкурентом Сталина? Разве не мог он возглавить заговор, чтобы занять место руководителя страны?

На такие выводы, используя подозрительность Сталина, натолкнуть его было нетрудно. И дьявольская хитрость фальсификаторов из фашистского абвера опиралась именно на личные черты характера вождя народов.

Устранять Тухачевского и его ближайшее окружение перед готовящейся войной с Советским Союзом, по мнению Гитлера, было важнейшей задачей. Это значило обезглавить враждебную армию, лишить ее квалифицированного, знающего руководства.

И адская машина лжи была запущена на полный ход...

В свое время Тухачевский проходил стажировку при Германском генеральном штабе. Уехав в Союз, он иногда переписывался со своими немецкими коллегами.

Была инсценирована кража «личного дела» Тухачевского из здания абвера во время пожара. Все документы, найденные там, подверглись изучению, обработке, правке текстов — был скопирован не только почерк, но и характерный стиль Тухачевского. Для этой цели был вызван руководитель отдела, занимающегося изготовлением фальшивок, некто Науйокс, который привлек к работе лучшего гравера Германии Путцига. Прежде всего обработке подверглись сфабрикованные письма Тухачевского «друзьям» из высшего командования Германии (в одном содержались мысли по поводу стремления избавиться от опеки неквалифицированных гражданских лиц, которую вынуждена терпеть армия)...

Как начальник штаба РККА Тухачевский руководил работой по организация военных заказов. Ему приходилось довольно часто встречаться с иностранными , офицерами и генералами, подписывать деловые бумаги, обмениваться письмами. Все эти материалы, собранные в «личное дело» Тухачевского, фальсифицировались безукоризненно. Там же были и фотодокументы, якобы украденные нз архивов СД. Руководил всем специалист по русским делам штандартенфюрер СС Беренс. На «личном деле» стоял штамп бюро адмирала Канариса. В деле — записка, написанная Гитлеру адмиралом. Там заявление адмирала, собиравшегося вступить в контакт с частью тех немецких офицеров, которые подозревались в связях с русскими офицерами-заговорщиками. В деле подлинное предписание Гитлера, одобряющего идею Канариса и возлагающего общее руководство операций на Бормана.

Такова была разработка этой грандиозной провокации, которая должна была перед самым началом войны обезглавить Красную Армию, обескровить ее. Чтобы сведения «о заговоре» были неоспоримы для доверчивого Сталина, они не сразу отправились в Москву. «Деза» — дезинформация шла туда по трем каналам.

Первый — по архивным каналам СД и вермахта из Берлина.

Второй — через президента Чехословакии Бенеша, получившего эти секретные документы и решившего переправить их Сталину. Через советское посольство в Праге Бенеш узнал, что ведется активный обмен информацией между важными лицами в Советской России и немецким правительством. Информация подтверждала наличие военного заговора в России с целью свержения Сталина и создания нового правительства, проводящего прогерманскую политику. Бенеш немедля изложил все советскому послу Александровскому, посол тут же вылетел в Москву. В Прагу прибыл штандартенфюрер СС Беренс, добился встречи с личным представителем президента, которому сообщил: Берлин располагает документами, разоблачающими Тухачевского и других высших командиров РККА. Уже при следующей встрече Беренсу было предложено вступить в деловые отношения с сотрудником советского посольства в Берлине неким Израиловичем. Он и представитель Ежова договорились купить у Беренса досье целиком — за три миллиона золотых рублей. Согласие было получено. Сделка состоялась.

Третий канал — французский должен был дублировать два первых. И этот канал шел через парижское отделение РОВСа. через русского генерала Скоблина[10].

— Через кого? — не скрыл удивления «Доктор».

— Через вашего старого знакомца, полагаю.

— Генерал Скоблин? Сколько вокруг него ходил, за ярого антисоветчика принимал, а мы, оказывается, коллегии! Я и подумать не мог. Ну, дела!

— Да, да...

— Вот все же что значит параллелизм в руководстве и работе: с некоторых пор правая рука не знает, что делает левая...

— Бывший белый генерал, командир Корниловской девизии, один из нынешних начальников РОВСа — и активный сотрудник советской разведки. И как теперь выяснилось, одновременно агент СД. Им послано в Берлин два донесения: в первом сообщается, что командование РККА готовит заговор, который возглавит Тухачевский; во втором, что русские заговорщики тесно сотрудничают с германским генеральным штабом... Интересная деталь: Скоблин — ярый враг Тухачевского еще со времен совместной службы в царской армии; он не может простить ему блестящей военной карьеры: Тухачевский — маршал, а он, Скоблин, — жалкий предатель. Короче, все, что связано с третьим каналом и Скоблиным, выяснять тебе. Первое — найти этого Скоблина.

— Это весьма просто. Я знаю, где он.

— Ну, дела! Где же?

— Полагаю, на своей даче в Озуар ла Феррьер, под Парижем.

— Твоя осведомленность пугает меня.

— И меня. Чтобы выйти на генерала Скоблина, мне, к сожалению, придется связаться с Деревянко. Сейчас с ним сотрудничает известный тебе по Карловым Варам Монкевиц — большой прохвост и перебежчик, сотрудник РОВСа. Связываться с ним — это неприятная и даже опасная для меня миссия.

— А почему ты знаешь адрес Скоблина?

— Да они живут рядом — Монкевиц и Скоблин. Дом одному негодяю мы купили после похищения Кутепова, а Скоблин позднее сам купил себе там пристанище. Теперь понимаю, что тоже на наши деньги.

...Когда Шаброль с неизменным теперь для него мольбертом на следующий день приехал в Озуар ла Феррьер, обе виллы по известному ему адресу выглядели одинаково: ворота были крепко заперты. Вечером — а Шаброль добросовестно просидел за мольбертом, старательно рисуя сельский пейзаж, — не зажегся свет в окнах и ни одна живая душа не показалась на дорожках, ведущих к входу. Ни с чем вернулся Шаброль в Париж.

Он повторил свою поездку на следующий день — и снова никого не увидел.

И только в третий раз, просидев в выбранном укромном месте почти целый день, он увидел, наконец, как к Даче Монкевица подъехал автомобиль и Николай Августович собственной персоной направился к воротам.

Подтянутый, ничуть не изменившийся, в новеньком с иголочки костюме с белым платочком, уголком выглядывающим из нагрудного кармана, он был весьма импозантен. Солидный, богатый человек, владелец собственной виллы. Может быть, перекупленный не одной разведкой, казался именно таким. Шабролю он был отвратителен.

Выждав какое-то время, пока Монкевиц войдет в дом и по-хозяйски расположится в нем, Шаброль, приготовив оружие (в мольберте среди красок теперь всегда лежал его револьвер), вошел в дом. В связке его ключей нашелся нехитрый крючок, годившийся для любых замков.

Монкевиц в уютном домашнем халате, полуутонув в мягком кресле, читал газету. Вход в комнату был за его спиной.