Переводчик Гитлера. Десять лет среди лидеров нацизма. 1934-1944 - Евгений Доллман

Риббентроп – и никакие попытки оправдать его не смогут сделать это – был настроен очень воинственно. Как справедливо заметил доктор Шмидт, на чьи плечи упала вся нагрузка по переводу в Фушле и Оберзальцбурге: «Риббентроп был уже в состоянии лихорадочного возбуждения и напоминал гончую, которая нетерпеливо ждет, когда же хозяин спустит ее с поводка. Он ругал то Англию, то Францию, то Польшу, причем многое в его словах было преувеличением, делал смехотворные заявления по поводу силы Германии, и вообще был неуправляем».

Итальянцы были уверены, что заключение Стального пакта даст странам оси несколько лет мира. Муссолини прекрасно понимал, что Италия совершенно не готова к войне, что ее промышленности не хватает сырья и что война принесет стране неисчислимые бедствия. Отсюда «нечистая совесть» немецкого министра иностранных дел и мрачное настроение Чиано во время обеих встреч.

Гитлера, похоже, тоже мучила совесть, а настроение было не менее мрачным, когда он, наконец, около полудня вышел из своей спальни и спустился вниз, осунувшийся, измученный и беспокойный, чтобы приветствовать Чиано и его свиту. Адъютант прошептал мне, что фюрер не мог заснуть до самого утра, и я этому охотно поверил. С другой стороны, он был гораздо воспитаннее своего министра иностранных дел, у которого гость из Италии вызывал сильное раздражение.

Быстро был подан обед, который съели без аппетита. Гитлер ковырял вилкой плохо приготовленные овощи и салаты с каким-то невообразимым соусом. Чиано не удержался и со своей обычной бестактностью заметил, что в Италии подобные блюда готовятся без уксуса и муки. Он прошелся и по поводу цветов, украшавших комнату, – это были яркие садовые цветы, собранные в довольно красивые букеты, быть может, самой Евой Браун. Увидев же гардении и туберозы, граф только вздохнул. Когда обед закончился, все испытали облегчение, и хозяин вместе с гостем, в сопровождении Риббентропа, Шмидта и, разумеется, меня, отправился в свой личный кабинет для переговоров.

Сразу же после этой встречи я записал свои впечатления о ней, которые, несмотря на недостатки стиля, хочу привести здесь:

«Погода соответствовала настроению. Знаменитая панорама Австрии, родины Гитлера, была закрыта густыми облаками, и это был первый случай, когда, по крайней мере, предварительные замечания были сделаны стоя. Таковы были обстоятельства, при которых Чиано произнес свою великую речь в защиту мира. Его высказывания свидетельствовали о том, что перед нами – государственный деятель, который чувствует ответственность перед своим народом, а это было совсем не то, что хотела услышать от него немецкая сторона.

Он упирал на то, что Италия не может сейчас ни материально, ни политически, ни психологически участвовать в войне. Ведь, если вдуматься, она воюет уже много лет – итальянскому народу навязывали участие в одном военном конфликте за другим: сначала Италия вмешалась в гражданскую войну в Испании, потом создавала Абиссинскую империю, и люди очень устали от бесконечной бойни. Кроме того, за эти годы и без того скудные ресурсы Италии сильно истощились. Ее военные арсеналы пусты, а резервы золота и валюты слишком малы для создания мощной армии.

Далее он завел разговор о положении на флоте, который сейчас перевооружается, чтобы отвечать требованиям современной войны, и это особенно касается крупных кораблей. Для завершения программы перевооружения тоже потребуется несколько лет. И наконец Чиано заговорил о Всемирной выставке, которая должна была состояться в Риме в 1942 году. Это был любимый проект Муссолини и фашистского режима, с которым они связывали большие экономические и политические надежды. И все это завершилось честным и открытым признанием того, что, учитывая настроение народных масс, фашистская Италия не может в данный момент принять участие в боевых действиях.

Реакцию на эту речь можно было предугадать. На графа, державшегося спокойно и сдержанно, посыпались обвинения в том, что он желает унижения и позора Германии – и все это со стороны поляков. Поддерживаемый Риббентропом, Гитлер показал на глобусе, стоявшем рядом, какой помощи Германия ждет от Италии. Как и во время Дня немецкого искусства, яркими красками были расписаны ожидаемые результаты внезапного нападения Италии на Грецию и плохо защищенные британские базы в Восточном Средиземноморье. Гитлер продемонстрировал, что довольно хорошо разбирается в военных вопросах, но это не произвело никакого впечатления на Чиано. Он попросил принести стакан минеральной воды, что я и поспешил сделать, не желая присутствовать при неизбежном взрыве эмоций.

Но взрыва не последовало. В ту самую минуту, когда Гитлер принялся нервно ходить взад и вперед по комнате, Риббентроп застыл в позе античного бога войны, описанного Гомером, а Чиано начал чесаться – у него это всегда было признаком крайнего возбуждения, – произошло чудо. Открылась дверь, и в комнату вбежал Хьюэл из министерства иностранных дел. Он что-то прошептал своему шефу, а тот тоже шепотом передал эти слова Гитлеру. Нахмуренные лбы разгладились, и ругань была отложена. Что же случилось? Мы с Чиано узнали это гораздо позже. Из Москвы пришла депеша. Какой-то сотрудник русского посольства в Берлине в разговоре с чиновником министерства иностранных дел проговорился о перспективе прямых переговоров Востока с Западом. Пока еще не было и речи о поездке Риббентропа в Москву, но сама вероятность этой поездки отодвинула судьбу – или беды – оси на второй план. И пока Чиано допивал свою бутылку минеральной воды, Гитлер и его неразлучная тень закончили свои таинственные перешептывания.

Переговоры были отложены до утра следующего дня. Разногласия по вопросу о войне и военной помощи Италии были временно забыты, и Гитлер предложил посетить его любимое «Гнездо орла», место, где он отдыхал от всех проблем и передряг.

Когда мы вышли из бронзовых дверей лифта, поднявшего нас на высоту 425 футов (127,5 метра. – Примеч. пер.), Гитлер был в прекрасном настроении. О политике не было сказано ни слова. Просторную комнату заполнили голоса вагнеровских валькирий. Итальянского гостя подвели к большому окну. У его ног расстилался горный пейзаж, который ему не понравился, а над головой кружили два орла, которых он с удовольствием бы пристрелил. Гитлер принялся разглагольствовать о красоте этого места, как он делал и во время визита Бальбо. Как переводчику, мне сразу же стало легче, но Чиано, очевидно, снова замерз. Насколько я помню, ему всегда было холодно в Германии, да и в самой Италии он всегда мерз без женского тепла. Поэтому нет ничего удивительного в том, что на высоте 3 тысяч футов (900 метров. – Примеч. пер.) он дрожал от холода, пил горячий чай, который терпеть не мог, и слушал песни валькирий, которых не воспринимал как женщин.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});