Крик в ночи (СИ) - Ридигер Владимир

Больной как-то невзначай сам спустил ноги с кровати и… понял, что может… СТОЯТЬ!! Пусть еще неуверенно, слабо держа равновесие, но — может!!

* * *

В полузаброшенном пригородном местечке под названием Журавлиха жила-была древняя, совсем уже высохшая бабушка Лиза. Сколько ей было годков — одному Богу известно. Может, девяносто, а может, и все сто. Постоянно сгорбленная, она, словно болотная цапля, изредка выходя на крыльцо, безмолвно замирала и, скрючившись, долго так стояла, пребывая в думах о былом…

За старым сгнившим забором ее дома почти сразу начинался лес. Ранними летними утрами робкие лучи солнца просачивались сквозь сонную листву молчаливых деревьев, на длинных нитях паутины алмазными россыпями сверкали росинки и неугомонные лесные птахи затевали звонкий переполох. С мокрой ночной травы тяжело поднимался белый туман, загадочно клубясь при малейшем дуновении ветерка и медленно тая. В жаркий полдень лес замирал, птицы умолкали и только звонкое жужжание пчел на опушках да стрекот кузнечиков нарушали сонную идиллию. К сумеркам, на закате лес вновь оживал, становясь совершенно непохожим на полуденный; теплое воздушное марево постепенно уходило, уступая место вечерней прохладе. Веселая мошкара золотыми столбами вилась над лесным озерком, а уже ближе к темноте начинались лягушачьи концерты, и откуда-то издалека эхом доносился крик совы.

Бабушка Лиза прожила долгую трудную жизнь, похоронила двух мужей и одного сына, погибшего на войне. Осталась дочь Мария да внуки — Полюшка и Кирюша. Конечно, одной доживать нелегко, но что поделаешь — на все воля Божья.

Мария, непутевая голова, еще в девичьи годы бросила мать и уехала из деревни в город на поиск, как его, интеллигентного мужа. Уехала и… начались ее мытарства: то с одним каким-то лиходеем связалась — Кирюшу родила, потом с другим, писателем что ли, — Полину принесла. В общем, горюшко горькое… Как-то приехала к матери заплаканная, потасканная, дескать, у тебя жить буду. А внуки-то где? Оставила, говорит, в городе, в суточном детском саду. И тут Лиза не сдержалась, прогнала вон родную дочку… Кирилла, правда, забрала к себе в деревню и сама воспитывала до пятого класса. Потом, с этой перестройкой, когда совсем невмоготу стало, пришлось отдать обратно — силушек нет в ее-то годы. Так и живет одна-одинешенька, всеми брошенная, позабытая. Никому не нужная. Да… старость не в радость. Раньше хоть Кирюша нет-нет да приедет. До чего добрый был мальчик! Уж, такой баловник! Коль набедокурит, в избе все коромыслом идет. А злился-то, если что не по его! Бывало, посадишь рядом, ручонки его погладишь и начнешь присказки сочинять. Ты мне расскажи, просит, про Злых бабочек. Очень любил эту сказку…

Одинокую бабушку регулярно навещал отец Алексей, хотя путь проделывал от своей деревянной церквушки немалый. Придет, прочитает несколько молитв, почаевничает, о Боге поразмышляет. Умный человек, начитанный и добрый. Принесет воды из колодца, наколет дров, а там уже, глядишь, вечереет, — пора возвращаться. Только и живет старушка, что ожиданием следующего прихода отца Алексея. А чем же еще жить?..

Вот уж смеркается за окном… Выйдя на крыльцо, Лиза посмотрела на темнеющий лес, улыбнулась чему-то своему и, глубоко вздохнув, успокоилась.

Лес стоял загадочной темно-зеленой стеной, молчаливый и величественный… Вдруг Лизе послышался странный шум со стороны уже спящей деревеньки. Что бы это могло быть? Непонятный шум. Да в такое позднее время…

Ее тревога оказалась напрасной: с приближением шума старушка поняла, что это — автомобиль. На ночь-то глядя. К кому бы?

Огромный черный джип «Чероки», разрываясь от громкой ритмичной музыки, остановился прямо напротив ее калитки. Лиза перепугалась до смерти, но любопытство пересилило страх — таких машин она сроду не видела.

— Эй, хозяева! — заметив старушку, крикнули пассажиры, вылезая из джипа (их было трое: девушка и двое мужчин). — Встречайте гостей!

Даже не спросив разрешения, один из них толкнул калитку, и вся троица мигом очутилась на крыльце.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Здравствуйте, бабушка! — сказал старший мужчина. — Извините за беспокойство. Понимаете, заблудились мы…

Мужчины были холеные, с короткими стрижками, а девушка — просто загляденье: длинноногая, настоящая красавица. От всех троих исходил сильный запах одеколона и духов, враз перебивший вечерние ароматы лесных многоцветий.

— Что ж это я… — засуетилась Лиза. — Пожалуйста, заходите в дом. Сейчас поставлю самовар…

— Не надо, ба, — успокоил второй. — Мы твои гости, нам тебя и угощать. А ну, Катюха, накрывай на стол…

Вот уж такого Лиза совсем не ждала! Она даже надела очки, чтобы разглядеть доселе невиданные яства, появившиеся на ее бедном пенсионерском столе. Чего тут только не было! Подрумяненные поросячьи ляжки, пухлые куриные окорочка, тушка осетра, всевозможные сыры и колбасы, от запаха которых слюнки текли, красная и черная икра, множество красивых баночек с яркими этикетками, ананасы, апельсины, арбуз, водка «Смирнофф» в огромной пузатой бутыли, шампанское, большущая корзина овощей, и поменьше — с клубникой… В общем, такого изобилия старушка за всю свою жизнь не встречала.

— Плоды перестройки и демократии, — пояснил старший, разливая водку. — Давайте выпьем за наше случайное знакомство, за нашу встречу!

Выпили, разговорились. Молодые мужчины — Савелий и Вовчик — городские коммерсанты, а Катя, их знакомая — медсестра. Вот, собрались, в кой-то веки, выехать за город — а то все работа да работа, продыха нету. Здесь, конечно, одна сплошная красота, первозданная, можно сказать, природа. Сначала они, как водится, оторвались, в смысле отдохнули, а потом, на обратном пути, стали плутать по долинам да по взгорьям. Короче, сбились с дороги, въехали в эту деревню и вот, познакомились с бабушкой Лизой. Просто замечательная встреча!

Старушка, разомлев от съеденного и выпитого, рассказала гостям о себе, о своем одиноком житье-бытье. Мужчины сначала слушали внимательно, потом, словно забыв о ней, стали громко спорить и доказывать друг другу что-то из области строительства, как поняла бабушка.

— Ты врубись, кореш, — горячился Савелий, — много сюда пойдет кирпича?!

— Смотря сколько уровней будешь строить: три или четыре.

— А гараж, сауна, бассейн? Да еще на полдеревни участок плюс кондовый такой спуск к реке, как у Витьки Драного. Бабуль, тут у вас река есть?

Лиза даже обрадовалась, что вспомнили о ней:

— Есть, милущий, есть! И широкая такая, Судьбинка называется.

— Ишь ты! — воскликнул Вовчик.

— Хочу купаться, — сказала Катя.

Старушка забеспокоилась:

— Кто ж на ночь глядя-то купается? Ты, деточка, окстись — не приведи Господь, утонешь, милущая.

— Правильно бабушка говорит, — заметил Савелий. — Спят усталые игрушки!

— Верно, братан, — поддержал Вовчик. — Пора на боковую. В машине и перекантуемся.

— Зачем в машине? — удивилась Лиза. — Давайте у меня, здесь. Или можно так: мы с Катюшей переночуем в избе, а вы — за домом, в теплом сарае.

На том и порешив, все разошлись по своим углам… Лиза спала чутко, переворачиваясь с боку на бок, противная подагра никак не отпускала суставы, а назойливые комары монотонно пищали в темноте. Наконец поняв, что нынче ей не заснуть, старушка захотела встать, как вдруг услыхала шепот: «Слышь, Катька, к нам иди…» «Я устала, — отвечала девушка, — спать хочу.» «Повторять не буду, кончай ломаться.» «Ладно», — тихо произнесла Катя, поднялась и вышла из избы. Вот она, нынешняя молодежь, думала старушка, ничего святого — одни пьянки да гулянки. И хоть бы капелюшечку стыда! Куда там. Ни девичьей гордости, ни девичьей чести. Что же это такое творится? Поскорее бы уйти к праотцам, царствие им небесное…

— Помогите!.. — донесся приглушенный крик девушки. — Пустите меня!!..

Старушка засеменила к сараю и то, что происходило там, в темноте, ужаснуло Лизу, повергло ее в смятение — двое мужчин насиловали Катю, жестоко, хладнокровно, выворачивая ей руки, били по лицу. Несчастная уже не в силах была сопротивляться, только надрывно стонала…