Я так хочу - Оксана Фокс

отбросила жеманный тон, который проваливался в пустоту:

– Хочу тебя видеть! Я соскучилась! Ты нужен мне, querido! Я завтра прилетаю в Лос-Анджелес. Мы можем поужинать...

Поджав пальцы ног, она слушала низкий сексуальный голос. Кровь вскипала, но вовсе не от желания:

– Смеёшься надо мной? Не говори мне о правилах! Только не ты! Хорошо, выбери другой день, любое время и дело с концом! Я согласна подождать, хотя не пойму для чего? Я прошу тебя, querido, не отделывайся от меня! Видишь, что творишь со мной? Выпрашиваю как мартовская кошка...

Диана раздавила сигарету о пепельницу, вынула из золотого портсигара новую.

– Не поступай со мной так! – прошипела она, выдыхая дым через нос. На подносе остался недопитый бокал вчерашнего мартини, и Диана рывком смочила сухое горло.

– Ты бы мог говорить со мной повежливее! Я прошу, не разговаривай так со мной! Я не одна из твоих малолетних стриптизёрш! Что?! Пошёл ты, bastardo, конченный!

Диана зарычала, швырнув телефон в простыни. Дрожащая рука поднесла сигарету к уголку перекошенных губ. Тыльной стороной ладони провела по сухой коже, презирая её, презирая волосы, которые приходилось окрашивать каждую неделю. Диана ринулась к стеклянному столику перед балконом. Невидяще уставилась в старую газету. Глаза заволокло пеленой. Кончики пальцев сминали бумагу, ногти скребли ровно в том месте, где улыбалось ненавистное молодое лицо.

Почему? Почему всегда она?

Накинув дымчато-белый халат, Диана подвязала на талии пояс и не причёсываясь, вышла в коридор. Постучала в дверь этажом ниже.

– Ди?.. – Леопольдина потёрла кулаком левый глаз. – Мамины комнаты напротив, но боюсь, она занята. Я слышала, как к ней вошёл Мэтт. Такая отвратительная привычка шаркать ногами! Он разбудил меня, – она протяжно зевнула, не прикрывая рот.

– Знаю, сладкая. Я пришла к тебе.

– Я жду завтрак, как мило с твоей стороны составить мне компанию.

Диана вошла в прихожую и протянула газету:

– Как, по-твоему, он её любит?

Миссис Стивенсон с любопытством взглянула на черно-белый снимок и звонко расхохоталась.

– Кит?! Что ты! Братец никого не любит! У него отсутствует этот орган! Боюсь он инвалид с самого рождения. Семейная трагедия, знаешь ли.

– Тогда объясни, как ей удаётся постоянно быть рядом? Что это – секс?

Зажав двумя пальцами газету, Лео откинула голову:

– Ох, Ди, для твоего возраста ты поразительно наивна! Секс надоел Киту должно быть лет в пятнадцать. Маменькин клуб домохозяек знал по имени всех рок-идолов с дурацких постеров в его комнате, а меня дамы звали "котей" или "дорогушей". Не могла старческая память осилить мое скромное имя, хоть в какое ухо ни каркай. Умора, представляешь!

– Тогда почему – она? – Диана холодно взирала на наглую ухмылку свежего после сна лица. – Как ей это удаётся? Почему он её терпит?

– Не задавалась подобным вопросом, извини, – Лео прислонила плечо к мраморной колонне, скрестила в лодыжках длинные ноги: – Но, не думаю, что Кит что-то терпит, – она вернула газету со снимками «Грэмми».

– Терпение – это не про него. Возможно, он её не замечает? А что? Мне кажется, она его не раздражает. Готова спорить, так и есть!

– Не раздражает?

– Ага. Не раздражает, как некоторые.

– Что ты хочешь, сказать?

– Ди, чего ты хочешь? – лениво улыбалась Лео, возвышаясь на целую голову. – Заполучить его? Это же так просто! Потолкуй с маман, она любит обстряпывать подобные делишки!

– Что это значит?

– У неё спроси, – вдруг выплюнула Лео и отступила в гостиную: – Только сразу не иди. Дождись пока Мэтт её хорошенечко трахнет!

Под насмешливым взглядом карих глаз Диана повернулась к двери, кровь опалила щеки.

– Ди! – позвала Лео из глубины комнаты. – Чистое любопытство! Что вы все находите в нём? Я слышала, братец никудышный любовник, вообще не умеет обращаться с женщинами. Считает, что им достаточно просто пялится на него, чтобы кончить.

Миссис Стивенсон прыснула и махнула кистью:

– Ладно-ладно, не отвечай, – она мило улыбнулась. – Ах, чуть не забыла! Мне понравилось вчерашнее платье с показа. Последнее. С блёстками. И туфли к нему. Хочу выгулять сегодня в оперу.

Диана застыла в коридоре. На долю секунды опьянила мысль, надавать пощёчин нахалке, избить в кровь гладкие щеки. Она чувствовала горячие пятна на шее и груди. Очень медленно развернулась к лифту, зная: пришлёт мерзавке платье. И туфли.

Миссис Берри открыла не сразу. Диана понимала, ей покажут, что она не вовремя, заставят унизительно дожидаться под дверью но, в конце концов, любопытство победит и её впустят.

– Неважно спала, милая? – подняла брови Мария.

– Да. Я теперь частенько неважно сплю. И всё из-за твоего сына.

– Думаю, Кристофер здесь ни при чём. Дело в менопаузе. Обратись к хорошему гинекологу, Ди.

– Не боишься, что тебя услышит Мэтт? Ему известно, что мы одногодки.

Миссис Берри скрестила руки на высокой груди, едва прикрытой прозрачной шалью. Вобрала фигуру Дианы знакомым коротким взглядом.

– Говори!

– Мне нужен, Кит.

– Какая прелесть! – рассмеялась Мария. – Но, я не он. Почему ты обратилась ко мне, милая?

– Леопольдина, – натянуто улыбнулась Диана.

Миссис Берри пожала плечами и прислонилась к косяку, не приглашая подругу войти.

– Лео, дерзкая девчонка, любит изводить меня. Это, пожалуй, единственное, что роднит моих детей.

– Послушай, я буду платить! Очень щедро платить. Ты меня знаешь, я умею быть благодарной.

– Знаю, Ди. Только вряд ли ты себе можешь это позволить. У тебя нет столько денег.

– Как у кого? – Диана прикусила язык. Не хотела, чтобы Мария произносила её имя, но было поздно.

– Как у Лины Олсен. Извини, – сухо улыбнувшись, миссис Берри потянула дверь.

Диана полулежала на кровати, прикрыв глаза от яркого солнца вновь появившегося из-за туч. Она думала о предприятиях Олсена, раскиданных по миру: сталелитейных заводах, шахтах и карьерах… Никогда не придавала значения деньгам, никогда не считала. Деньги в её семье были всегда. С раннего возраста Диана имела всё, что можно купить за американские доллары, британские фунты и швейцарские франки, не предполагая, что когда-нибудь, пожелает что-то настолько немыслимо дорогое… И это будет мужчина. Она – Диана Аурора Родригес, вертевшая любым из них, подобно красавице бабушке. Новый опыт был жестоким, унизительным, а мужчина все более желанным.

Голая нога свесилась с кровати, Диана повернула на подушке лицо. Фотография в золотой барочной рамке сопровождала её каждую поездку – занимала рабочий стол и прикроватные тумбочки. Ей нравилось делиться с женским анфасом новостями и