Вторжение - Василий Соколов

- Не беспокойтесь, он же припас на зиму много овощей, как чувствовал... - И опять взгрустнула. Долго молчала, пока наконец, задыхаясь, не выдавила из себя:

- Не могу... Так тяжело! Когда Николая забрали, надо бы и мне уйти за ним. Пусть и дети...

- Нельзя так, - перебил Гребенников. - Куда это годится себя надрывать! И детям отравлять жизнь.

- Она у них уже отравлена, - простонала Екатерина Степановна и посмотрела в темный провал окна. - Для меня на свете есть один Шмелев. Только один. И где он, может, уж совсем... - Она не договорила, пошатнулась. Гребенников успел поддержать ее, помог сесть на стул. Ему хотелось тотчас возразить ей, но нужных слов не нашел. Да и как можно возразить? И хотя Иван Мартынович не переставал думать, что история с арестом Шмелева - грубая ошибка, он понимал, что могло произойти и худшее.

- Я все-таки верю. Люди разберутся, кто прав, а кто виноват, - с твердостью заметил он, стараясь хоть как-то утешить ее.

- Разберутся, - упавшим голосом отозвалась она. - Может быть... Только ведь и среди людей есть звери! Как угодно судите, но меня вынудили так думать. С арестом Шмелева слишком многое для меня умерло. Я теперь никому не верю, - повторила она безразлично, совсем не повышая тона. - Но если бы я потеряла веру и в него, в Шмелева, честное слово, я сошла бы с ума... Даже пусть и дети... На свете был только один Шмелев. И что бы с ним ни сделали, я верю... Верю ему до конца! Он был честен, поймите мое сердце! А те, кто состряпал против него дело, будь они прокляты! - с гневным ожесточением вскрикнула она.

Гребенников встал и, прежде чем ответить ей, долго стоял притихший, словно оглушенный.

- Вы мне об этом не говорите, я сам знаю его, - наконец, принужденно сдерживая себя, заговорил он. - Николай Григорьевич для меня так же ясен и чист, как глаза вашей дочери. Я вовсе не собираюсь отрекаться от него... Я убежден, долго это не продлится, дойдет дело до большого начальства, разберутся, выпустят... - Он раздумчиво помедлил. - А если нет, будем жаловаться, до ЦК дойдем! Кстати, вы никуда не обращались?

- Писала, - поспешно ответила она и с горечью добавила: - Да что толку? Теперь все отвернулись...

- Неправда! - возразил Гребенников. - Нужно поехать самой в округ. Добиться приема у прокурора. Я тоже приму все меры!

Неожиданно Гребенников перешел на "ты", как бы подчеркивая этим свою верность другу.

- Не думала пойти работать? В работе, как говорят, и горе не так гложет. И вообще, Екатерина, нельзя так травмировать себя. Встряхнись!

Она помолчала.

- Я связистка. Эта работа мне по душе, но куда поступить - пока не знаю.

Гребенников оглядел комнату и снова увидел на стенах темные потеки, иней.

- Насчет дров я улажу. Завтра подвезем, - пообещал он.

Время было уже позднее. Иван Мартынович надел шинель, собрался уходить. Пожав ей руку, добавил участливо:

- Только не вешай головы. Не сиди затворницей, а то по вечерам даже без света... Нехорошо так.

- Ничего не поделаешь, я ночами не смыкаю глаз, хоть и боязно... Поджидаю, а вдруг придет он...

Проводив гостя до калитки, она вернулась. Чем-то хотела заняться, но руки ни к чему не лежали. Медленно походила по комнате, увидела на стуле мундир с обвислыми плечами и, будто подкошенная, упала на кровать, уткнулась лицом в подушку, заливаясь слезами.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

По весне Игнат и Митяй все чаще подумывали строить молодоженам дом, и давний их спор - в каком месте его ставить - решился, как только сошла талая вода и наладились дороги. Усадьба у Митяя обширная, нашлось бы место для новой избы, но пораскинули умом и решили ставить рядом с Игнатовой все-таки у реки сподручнее: глину месить и кирпичи делать - нужда в подвозе воды совсем отпадает. А главное - ежели Алешка и Наталья пожелают вести хозяйство, то, конечно, не обойдутся без уток и уж обязательно будут выращивать вилковую капусту.

Чисто практические эти соображения заставили Митяя смириться с желанием Игната иметь по соседству молодую чету, и однажды, сидя на завалинке, Игнат и Митяй ударили по рукам и сразу принялись судить да рядить, с чего начинать.

- Фактически мне бы надобно махнуть в Грязи, а то и в самый Воронеж! - сказал Игнат.

- Куда тебя понесет в такую даль, - возразил Митяй, зная давнюю страсть свата к лихим странствиям.

- Сомнения надо упрятать, сваток! - отмахнулся Игнат. - Не думай, что в городе буду толкаться зазря или лишний целковый прожигать. С коей поры в рот не беру разного зелья. - Игнат помолчал и добавил: - А поехать надобно. Гвоздей купить, кровельного железа...

- Это другой коленкор, - заметил Митяй. - За такими вещами и я бы не прочь съездить. Все-таки шестой десяток живу, а, окромя Хворостянки, ни в каких местностях не был.

- Перечить не стану, можешь ехать, - согласился Игнат, а сам, не желая уступать свату, решил его припугнуть: - Только ведь в городе и потеряться немудрено... Но во что б ни стало нужно купить и гвоздей и железа... Окромя того, стекло привезешь...

- Куда же такую тяжесть, - взмолился Митяй. - Такое и на повозку не уложишь.

- Хлопотно! - поддакнул Игнат. - И, веришь, тебя жалеючи, хочу поехать. К тому же, в городах я пообтерся и с багажом имел дело. А так бы в жисть не решился.

Игнат, нагородив кучу всяких трудностей, был в полной уверенности, что сват откажется ехать. Но Митяй не поддавался на уловки и, чтобы не обидно было, предложил бросить жребий. Вынул из кармана медный пятак и, означив, Кому падет решка, а кому - орел, подкинул его с ноготка пальца в воздух.

Поездка выпала на долю Митяя.

- Так и быть, счастье твое, - вынужденно согласился Игнат.

...Шесть дней Митяй был в отъезде. За это время Игнат, желая удивить свата, разобрал и перенес на задворки сарай, а на его месте, где намечено было заложить избу, вырыл яму для извести, разметил колышками площадку. В пору бы засучить рукава и класть стены, но Митяй как в воду канул. Игнат все чаще поглядывал в сторону околицы, на взгорок, откуда сползала к мосту дорога, захаживал к его жене, Аннушке, справлялся, нет ли от муженька вестей, а по вечерам прислушивался, не грохочет ли телега, и в мучительном ожидании начинал высказывать сомнение: "Уж не приключилась ли с ним беда?" И когда терпению совсем пришел конец и он было решился навести справки в милиции, прибежала Верочка и сообщила:

- Батя, кажись, они прибыли!

Минут пять выжидал Игнат, потом схватил шапку и дробной рысцой побежал прямиком через выгон к избе Митяя. Еще издалека, к досаде своей, Игнат увидел свата, который свесил ноги с шарабана и о чем-то полюбовно толковал с Левкой Паршиковым, с этим гуляющим лоботрясом.

- Мое почтение, сват! - впопыхах откланялся Игнат.

Митяй протянул ему руку, соскочил с телеги и кивнул Паршикову.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});