Околдованные любовью - Кэтрин Куксон

— Здравствуйте, — поздоровался Марк.

— Здравствуйте, — буркнул в ответ Джордж.

— Что-то случилось?

— Нет, у меня ничего пока, и пока ничего не произошло и у вас, но вы продолжаете сманивать моих людей, а это добром не кончится.

— О чем вы говорите? — жестко спросил Сопвит.

— Ну, не надо разыгрывать удивление, — Розир посмотрел в окно, потом круто повернулся к Марку, глаза его сердито блестели. — Я говорю о трех горняках, что недавно уволил мой бригадир, а вы их взяли к себе.

— А что здесь такого? Мне нужны рабочие, и я их нанял. Договор расторг ваш бригадир, а не они. Очевидно, он не нуждался в них.

— Вы не хуже меня знаете причину увольнения. Послушайте, Сопвит, давайте говорить как мужчина с мужчиной. — Длинный нос Розира дернулся. Он поджал губы и высоко поднял плечи. — Вы позволяете этим парням читать и писать, хотя понимаете, что это начало конца.

— У меня другое мнение.

— Не будьте так чертовски наивны.

— Я совсем не чертовски наивен и буду вам благодарен, если вы не станете считать меня таковым. У себя в шахте вы установили правило: ваши рабочие должны быть неграмотными. Я такого правила не вводил. Если мне нужны рабочие, я их нанимаю, а грамотные они или нет, меня не интересует.

— Ах так?

— Да, так.

— Ну, хорошо, — Розир деланно рассмеялся. — Как я слышал, дела у вас идут неважно. Еще до моего отъезда у вас в шахте появилась вода. Теперь рабочие стоят в ней по шею. Вам пришлось закрыть один штрек, а сколько осталось открытых?

— Столько, сколько и у вас.

— Неправда, неправда! — в голосе Розира слышалась издевка. — Если вы остановите насос, ваши рабочие вместе с лошадьми поплывут по штольне наверх.

Марк весь кипел. Он смотрел на стоявшего перед ним человека и изо всех сил сдерживал гнев.

— Зачем вы пришли ко мне? — как можно спокойнее спросил Сопвит.

— Я хотел предупредить, что вы совершаете глупость, глядя сквозь пальцы на учение рабочих. Но есть и еще причина… Зная о ваших трудностях и о финансовых затруднениях… да, да, — закивал он. — Слухи доходят даже до Америки. Так вот, я пришел сделать дружеский жест. Если вам нужны деньги, могу вам их ссудить.

— Вы дадите мне деньги?

— Да, я сказал, значит, сделаю.

— А могу я спросить, на каких условиях?

— Ну, это можно обсудить потом.

— Нет уж, давайте сейчас все выясним. Я полагаю, вы захотите долевого участия, причем запросите половину, не так ли?

Розир поднял брови, нос его еще больше вытянулся, он поджал губы и подтянул плечи к подбородку.

— Да, о чем-то в этом роде я и думал, — с притворным равнодушием подтвердил он.

Марк некоторое время пристально смотрел на Джорджа, потом подошел к двери и открыл ее.

— До свидания, Розир. Когда мне понадобится помощь, я приду к вам, выбрав приемлемое для визита время.

— Ха! Ха! Не хотите — не надо. Дело ваше. Но запомните одно, — задержался на пороге Розир, — могу поспорить, что скоро вы возьмете свои слова обратно. Вы обо мне еще вспомните, не сомневайтесь. — Он энергично закивал и гордо прошествовал через холл. У дверей его ждал Роберт Саймс.

Марк оставался на месте, пока дверь за посетителем не закрылась. Только услышав шуршание гравия под колесами отъезжающего экипажа, он вернулся в комнату и, подойдя к камину, с силой стукнул кулаком по мраморной полке.

— Черт бы его побрал!

К Розиру Сопвит всегда относился с неприязнью. Отец Марка тоже не жаловал Розира-старшего, считая его самонадеянным выскочкой. Тем не менее сейчас Джордж Розир говорил правду. Сопвит оказался в трудном положении, ему очень нужны деньги, а если насосы остановятся, вода затопит шахту.

При этой мысли он заторопился, словно его присутствие в шахте могло сдержать прибывавшую воду и предотвратить надвигавшуюся катастрофу. Марк поспешно вышел из комнаты, вызвал Саймса и отправил его передать Лейбурну, чтобы тот немедленно седлал лошадь. Нарушая ежедневный ритуал, Сопвит не пошел к жене, а, взяв в стенном шкафу в конце коридора пальто и шляпу, быстрым шагом вышел из дома.

Выходя замуж, Джейн Форфут-Медоуз была достаточно знатной и состоятельной. И муж ее принадлежал к высокому сословию. Когда их единственная дочь Эйлин объявила о желании выйти замуж за мистера Марка Сопвита, они не высказали возражения открыто, но были весьма недовольны. Конечно, он принадлежал к старинному знатному роду, но был вдовцом с малолетним сыном. Принадлежавшая ему шахта не производила на них впечатления, так как была горизонтальной выработки и потому малоперспективной. На ней работало, самое большое, пятьдесят мужчин и тридцать женщин и детей. Так что все шахтовладельцы заслуживали одинакового внимания. Более того, мистер Марк Сопвит жил к северу от Дарема, очень-очень далеко от них, значит, они едва ли смогут видеться со своей драгоценной дочерью зимой из-за плохих дорог.

Джейн Форфут-Медоуз, мать — собственница по натуре, едва ли признала какого-либо мужчину достойным дочери. Но Марка Сопвита она невзлюбила сразу и даже не считала нужным скрывать своих чувств. Всякий раз при встрече она намекала ему, как сочувствует дочери, которая живет в Хайфилд-Мэнор, где не хватает слуг, а дети не могут получать достойное воспитание и образование. В отличие от дочери, миссис Форфут-Медоуз не ужасалась, когда Марк заводил разговор о пансионе. Она полагала, что там мальчики смогут получить подобающее образование. Положа руку на сердце, Джейн не могла сказать, что питает нежные чувства к кому-либо из внуков, а заставляла она себя их терпеть лишь потому, что их произвела на свет ее дочь.

После рождения Джона Эйлин практически не поднималась с кушетки. Тогда мать побеседовала с доктором Феллоузом. Кстати, именно по ее настоянию доктор Кемп пригласил на консультацию доктора Феллоуза. Из его осторожных ответов миссис Форфут-Медоуз сделала вывод, что ничего серьезного у дочери нет. Она лишь использует одно из доступных средств защиты, к которому обычно прибегают женщины в ее положении. Объявив себя больной, Эйлин старалась избежать супружеских притязаний мужа. Мать поддерживала ее стремление воздвигнуть барьер между собой и мужем. Сама миссис Форфут-Медоуз никогда не испытывала надобности в таком барьере. Она благодарила Бога за то, что муж не отличался особой эмоциональностью. Временами она удивлялась, как вообще им удалось зачать ребенка. Она не считала мужа импотентом, по ее мнению, у него не было склонности к подобным утехам. Ее такое положение вполне устраивало.

Марк Сопвит, если верить слухам, был на этот счет другого мнения. Слух, который заставил ее примчаться в этот день в поместье, имел под собой реальную почву. Нет, то, что ей рассказали, было далеко не слухом. Услышанное произвело на Джейн такое сильное впечатление, что она едва удержалась, чтобы не отправиться в путь накануне вечером. Остановила только боязнь темноты. Уже с первыми проблесками зари заложили экипаж, и вот ранним утром она свалилась как снег на голову, ошарашив прислугу и изрядно удивив дочь, которая при виде входившей комнату матери закричала: «Мама! Мама!» — и даже готова была вскочить с кушетки.