Околдованные любовью - Кэтрин Куксон

— Если у тебя хорошая память, приготовься запоминать. Начну с самого начала и пойду называть по старшинству. Вот там, — Сэм указал на край стола, где сидел невысокого роста коренастый мужчина, — сидит мой старший брат Генри. Ему двадцать четыре, он женат, как говорится, связан по рукам и ногам. — Следующий — я, — невозмутимо продолжал Сэм, оставив без внимания грозившего ему кулаком Генри. — Дальше — Пег, та, что никак не накроет на стол, — он показал на более высокую из девушек, сновавших между столом и буфетом. — Потом идет Билл, ему семнадцать, вон сидит на кровати с глупым видом.

— Ну, Сэм, берегись, я тебе покажу глупый вид.

— Поберегусь, можешь не волноваться, — добродушно улыбнулся брату Сэм. — Следующие двое у нас — его туповатые напарники: Артур, он слева, ему двенадцать, и Джорджи, ему десять, он похож на осла, который вот-вот заорет.

— Ну, Сэм, ну, погоди, — неслось со всех сторон.

— Теперь дошла очередь до Кети, у нее «котелок» неважно варит…

— Ну, Сэм, дождешься ты у меня!

— Но самый лучший из компании Джимми — настоящее чучело. Может в день по пенсу зарабатывать, если в поле будет стоять вместо пугала.

— Отстань, Сэм.

— А вот и моя крошка Фанни, — он наклонился и запустил пальцы в густые темные волосы девочки, стоявшей на коленях у очага. — Тебе, Фанни, семь, верно? На следующий год пойдет в шахту.

— Теперь, Сэм, закрой-ка рот, — без тени улыбки сказала мать семейства. — Не смей шутить, что она полезет в шахту. Только через мой труп.

— Мама, я же шучу.

— Брось такие шутки, вы и так все там. Джимми с Фанни я шахте не отдам, пусть хоть они увидят белый свет.

— Да, мама, ты права, — покорно согласился Сэм, — шутить тут не о чем.

Миссис Дрю перестала разливать чай и подняла глаза на Тилли, приглядываясь к ней.

— За семь лет шахта отняла у меня четверых, в том числе и мужа, — в голосе ее отчетливо звучала горечь. — Ты понимаешь, почему я не хочу пускать туда этих двоих?

— Да, миссис Дрю, я вас понимаю.

— Теперь конец разговорам, все за стол.

Тилли показалось, что внутри этой невероятно худой женщины как будто кто-то нажал кнопку, выключая горькие воспоминания.

— Пег, неси сюда фарфоровую чашку, у нас сегодня гостья, — сказала она дочери совсем другим тоном: бодрым и веселым.

Пег принесла тонкую чашку с блюдцем и подала матери. Миссис Дрю осторожно взялась за блюдце большим и указательным пальцами и поставила его вместе с чашкой на стол.

— Тебе чай с молоком, девочка?

— Да, пожалуйста.

— Ты можешь взять сахар, если хочешь, — милостиво разрешила Фанни.

— Можешь брать сахар, если захочешь, — передразнили ее несколько голосов.

— Вы всегда свой съедаете, — воскликнула Фанни.

— Ну, все в сборе, можно начинать, Я сказала, что все здесь, но нет еще Алека, — ставя перед Тилли чашку, объяснила миссис Дрю. — Он в шахте уже вторую смену, опять пошла вода. Выйдет оттуда еле живой. Ему еще рано работать по двадцать четыре часа, он же не взрослый.

— Ему восемнадцать, он старше меня, а я работал двойную смену, и ничего.

— Послушайте все! — поднял руку Сэм. — Наш герой Билл отработал двойную смену. Но тебе не пришлось стоять по шею в воде, — наклоняясь к брату, жестко проговорил Сэм. — Что-то надо делать. Видит Бог, нужно обязательно что-то делать.

— Довольно, хватит, — вмешалась миссис Дрю. — Сегодня воскресенье, у нас гостья. Достаточно разговоров о шахте.

За столом уместилось только девять человек, поэтому младшие мальчики, Артур и Джорджи, сидели на кровати. Мать позвала их к столу и показала по порции хлеба с сыром.

— Вообще вы сегодня ничего не заслуживаете за то, что так отличились. Удивительно, как вы еще не в тюрьме, — укоряла она сыновей.

— Что они сделали? — спросил самый старший — Генри. — В чем дело? Признавайтесь, что вы такое натворили?

Мальчики молчали, Генри вопросительно посмотрел на мать.

— Что они натворили? Ничего особенного, просто хотели поджечь особняк Майтонов, — пряча улыбку, миссис Дрю пыталась говорить строго.

— Как?

То там, то здесь за столом раздавалось фырканье. Кто-то поперхнулся. Пришлось постучать по спине Кети, прежде чем мать смогла продолжить рассказ.

— Они воровали в саду яблоки, один из садовников их поймал. Он был так добр, что не отвел ребят к хозяевам и не вызвал полицию. Просто отдубасил как следует, стукнул лбами и дал пинка. И что, ты думаешь, они сделали прошлой ночью?

— Что же они придумали? — нетерпеливо спросил Генри.

За столом все покатывались от смеха. На этот раз ответил Сэм.

— Они напихали соломы в несколько деревянных труб и подожгли.

— Не может быть!

— Точно так.

— И это в имении Майтонов? Господи, жаль меня там не было. Ну и шустрые, мерзавцы! — он посмотрел на братьев. Артур и Джорджи сидели, опустив головы, но плечи их тряслись от беззвучного смеха.

— Только им этого показалось мало, — мать кивнула Генри. — Они вернулись в сад, от души угостились яблокам и рвали с деревьев, а не собирали падалицу. Боже! Мне плохо стало, когда они мне все рассказали. Полезть во второй раз! Слава Богу, их не поймали. Они еще и с собой яблок прихватили прилично, — широко улыбнулась мать. — Говорят, что можно было увезти и целую телегу, потому что всем было не до яблок — тушили солому в трубах.

— Эти двое, — кивнул в сторону братьев Сэм, — точно кончат на каторге в Австралии.

— Они просто не доживут, чтобы туда попасть.

Тилли смотрела, как миссис Дрю качает головой, и чувствовала, что ее охватывает веселость, какой она никогда раньше не испытывала.

Когда же миссис Дрю сказала: «Вот их повесят, тогда заживем спокойно», — то из горла Тилли вырвался какой-то странный смех. Ему удивилась не только она, но и сидевшие за столом, потому что им никогда не приходилось раньше слышать такой смех. Это был высокий колеблющийся звук, который, казалось, проникал все глубже и глубже. Наконец девушка отвернулась от стола и стала раскачиваться из стороны в сторону, и смеялась, пока не расплакалась. Тилли не могла остановиться и смеялась, когда Кети, сама еле живая от смеха, пробовала ее успокоить, и просила, обнимая за плечи: «Перестань, Перестань!» Даже когда Сэм поднял ее подбородок и тоже смеясь повторял: «Ну, достаточно, хватит!» — она и тогда продолжала хохотать. И, глядя на сморщившееся лицо Тилли и льющиеся из глаз слезы, Сэм вдруг понял, что она не смеется, а по-настоящему плачет. Он выпрямился и поднял руку: «Перестаньте все, хватит», — сказал Сэм, останавливая всеобщее веселье.