Русские хроники 10 века - Александр Коломийцев

В один из пригожих деньков кастрычника-листопада переговоры начались. Уходило бабье лето, Стрибожьи чада где-то за окоёмом грелись на солнышке. Само солнышко тёплыми лучами ласкало милую сердцу Русскую землю. О приближающихся холодах говорила лишь пожелтевшая да побуревшая листва. Меха, укутывавшие изнеженную ромейскую плоть, выглядели смешными.

На совет собрались ближние. Боярина Воробья, после поездки в Царьград мнившего себя непременным княжьим слом и советчиком, не звали. Распускавшаяся пышным соцветием спесь боярина увяла.

Магистр, как и подобает гордому ромею, сидел в деревянном кресле плотно, раскинувшись, подняв подбородок и оттопыривая нижнюю губу, ведя переговоры, ни на миг не переставал следить за выражением своего худощавого лица, дабы на нём – упаси боже! – не отразилось каких-либо чувств. Пальцами грек перебирал квадратные бусинки на серебряной нити, смачивая пересохшее горло от долгих разговоров, неторопливо отхлёбывал красное вино из серебряной чары. Речи, с греческого на русский и с русского на греческий, переводил рядец, стоявший справа за спинкой кресла.

Как водится у ромеев, магистр повёл речь кругами. Хвалил Лев Дука миролюбие Владимира, про ятвягов, Булгар, Червень, что русичи у ляхов отбили, не поминал, словно Византии до того и дела не было. Хвалил ромей и кметов русских, что в брани храбры и крепки духом. Более всего хвалил верность русичей данной ими роте. Коли дал русич роту, верен ей до последнего дыхания, никаким золотом его не прельстить. В грамоте своей братья басилевсы называли Владимира великим князем русов. Писали, что любо им мудрое Владимирово правление. Желали бы они назвать Владимира братом в Христовой вере. Предлагали басилевсы заключить между Византией и Русью вечный мир, дабы жить в дружбе, помогая друг другу. Всякие же споры решать полюбовно, для чего уложить меж собою мирный ряд.

Велеречивое славословие закончилось. Магистр щёлкнул пальцами. Рядец вынул из парчовой сумы хартию, развернул свиток и зачитал ряд, предлагаемый Византией. Договор, предлагаемый басилевсом, почти слово в слово повторял ряд, уложенный князем Игорем.

В особой грамоте басилевс Василий просил великого князя русов Владимира прислать под его начало дружину в пятнадцать тысяч кметов, ибо ожесточились враги его и желают лишить живота и его, и всех его родичей. Обязывался басилевс, пока дружина будет находиться на его службе, платить кметам, как платит своей императорской гвардии. Самому же великому князю заплатит особо, как тот пожелает.

Владимир благодарил басилевса за любовь и дружбу. Сказал, что не питает Русь зла к Византии и давно пора уложить меж ними мирный ряд. С тех пор как жил дед его, князь Игорь, много лет прошло, потому надо новый ряд творить, а не старый переписывать. Про дружину же обещал подумать. Рад он помочь басилевсу, из беды его выручить, но дружину надобно по городам набирать, на это время надобно, и пятнадцать тысяч навряд ли сумеет прислать.

На этом первый день переговоров завершился.

3

Для магистра опять потянулись нудные дни ожидания. Ромей глядел на небо, донимал челядинцев расспросами, когда ударят морозы, выпадет снег, замёрзнет ли Днепр враз, или пройдёт какое-то время.

Мирный ряд обсуждали с боярами, старшей дружиной, без того никак нельзя было. Кроме ряда составили особую грамоту басилевсу Василию. Над той грамотой Владимир с Добрыней думали два дня. Вечером второго дня сошлись. Великий князь со своим верхним воеводой говорили, рядец записывал. Начал Владимир.

За дружину, которую обещал отправить весной или летом будущего года, требовал Владимир в жёны царевну Анну. Желал, чтоб после женитьбы на царевне признали его басилевсы царём Руси, равным басилевсу Византии.

Добрыня прикидывал возможные последствия отправки русской дружины в Византию. Не ведая того, насторожил Добрыню магистр своими славословиями. Потому ставил верхний боярин условия.

Дружина остаётся подвластной Владимиру и вернётся назад на Русь. Роту принесёт не басилевсу, а своему великому князю, в том, что будет биться с врагами басилевса по его указу и оберегать его. Ежели случится меж Русью и Византией брань, чего Владимир не хочет, ибо желает жить в мире и любви с Византией, дружина меч против Руси не поднимет и вернётся к своему князю.

Грамоту подписали, рядец запечатал свиток.

Мирный ряд обсуждали с полдня до ночи. Шумели, спорили до хрипоты, предлагали несбыточное. К вечеру охрипли, успокоились. Совет завершили веселием.

С утра переписали хартию набело. Рядец писал, верхний боярин диктовал. Опасался – из-за нерадения или по недомыслию перепутают, не допишут.

* * *

С магистром встретились втроём, без писца и толмача. Ромей руськую речь понимал, говорил свободно, на первой встрече соблюдал обычай.

Отправляясь в Киев, Лев Дука получил от басилевса Василия строгий наказ. Приказывал басилевс любыми путями уговорить князя русов оказать военную помощь. Магистр и сам понимал: одолеть мятежников можно, лишь имея надёжное войско. В империи же, оплоте правой веры, всё продавалось, всё покупалось. Византии не раз приходилось идти на уступки варварам. В прошлом, в том числе и Руси, и Болгарии, империя даже выплачивала дань. Варвары бывали довольны. Как же, сама Византия, могущественнейшее государство, шла на уступки, да не словами, полновесными золотыми солидами. Неразумные, не ведали: империи выгодней не воевать с варварами, а откупаться от них. Империя не только откупалась от диких варваров, но с помощью золота и обещаний, которые не торопилась выполнять, стравливала их друг с другом – печенегов с Русью, угров с Русью и болгарами, болгаров с русами. Приходилось в трудные времена и улещивать. Семьдесят четыре года назад басилевс Роман обещал болгарскому князю Симеону признать за ним титул царя. Басилевс умер, и Симеон остался князем. Новый басилевс не захотел выполнять обещания, данные его предшественником. Правда обстоятельства круто изменились, и уже за сына Симеона пришлось выдать внучку Романа и признать того царём. Но называя болгарских князей царями, Константинополь не считал их равными басилевсам. Ибо басилевс во всём мире один, и живёт он в Константинополе. Владетели всех иных земель, как бы они себя ни называли, для Константинополя всего лишь архонты. Но варварам этого знать не надобно.

Магистр не возражал на притязание русичей на побережье Понта Евксинского. Согласился и на отмену мыта с руських гостей в Корсуне и Константинополе. С внутренним нетерпением – экая безделица! – признал право русичей жить в самом Константинополе. Оговорил только, что места проживания надобно согласовывать с городским эпархом, ибо город переполнен жителями и во всём надобен порядок.

Наконец, уточнив порядок разрешения возможных споров, хартию обсудили. Перебирая чётки, магистр поднял взгляд на Владимира, не выказывая при этом ни малейшего нетерпения.

– Что скажет великий князь Русов на желание басилевса получить от него помощь?

Великий князь Русов подвинул магистру запечатанный свиток.

– Я пришлю дружину. К весне наберу. Пятнадцать тысяч не обещаю, но тысяч десять кметов отправлю басилевсу.

– Что же хочет великий князь получить за свою помощь?

Речь магистра звучала спокойно, даже с ленцой, словно обещал одному владыке передать пожелание здоровья другому.

– О том в грамоте отписано. Хочу получить в жёны царевну Анну. Передай басилевсу, – Владимир говорил твёрдо, словно перед бранью речь к дружине держал, – как даст согласие отдать за меня сестру свою, как уложим мирный ряд, отправлю в Константинополь дружину. Как дружина прибудет в Константинополь, так пускай царевна в Киев отправляется.

Выслушав ответ, ромей рассыпался в любезных благодарностях. Обещал: весной, как только вскроется Днепр, прибудут в Киев послы подписывать мирный договор. Про царевну же сказал: то басилевсу решать, не ему, слуге его. Сам же он считает: великий князь русов – достойный жених для царевны, и басилевс с радостью примет предложение Владимира, ибо давно пора сестру замуж отдать, да нет достойного жениха.

На том переговоры закончились. Магистр не мешкал и на следующий день погрузился с посольством в лодии и отбыл домой.

Глава 8

1

Днепр очистился ото льда, и по большой воде вниз, в Корсунь, Царьград отплыл караван купеческих судов. Гости ходили на теремной двор, получали грамоты, подписанные великим князем. На пристанях Почайны нашивали борта на однодеревки, готовили лодии для дружины.

Ромеи не заставили себя долго ждать. Подошли ляльники, и греческие лодии качались на волнах у Подола. Возглавлял посольство магистр Лев Дука.

Привёз магистр и хартию с мирным рядом, писанную в Константинополе по-гречески и кириллицей. Обе хартии подписали басилевс и синклит. Привёз и особую грамоту от басилевса.