Десять поцелуев, чтобы влюбиться (СИ) - Любимая Мила

— Ты типо резко стал послушным? Хороший мальчик.

— Нет, — пожал плечами. — Я сделал всё, что мог. Может, ей нужно время…

— Идиото примитивитас! — всплеснул руками Ян. — Чего ждать-то? Пока она встретит другого и влюбится в него?

Не знаю, но я сделал ей очень больно и уже не представляю, как смогу всё исправить.

— На себя посмотри, — перевожу стрелки. — Больно смелый, да?

— А что я? — натурально удивляется братец.

— Ещё скажи, что приходишь в эту кофейню исключительно ради того, чтобы пропустить пару чашечек рафа со своим старшим братом.

— Моя любовь к кофе вечна и неизменна, — поднимает вверх указательный палец. — И к сладкому.

— В особенности, к сладким булочкам.

Смеюсь, но чувствую себя какой-то пластмассовой куклой без чувств и эмоций. Без Савельевой всё стало резко безжизненным.

— Какие планы на последние дни каникул?

— Устраиваю вечеринку в коттедже, — пожал плечами. — Хочешь приезжай и бери с собой свой плюс один.

Да, вечеринка.

Хитро завуалированный план по примирению Ника с его распрекрасной Мирой, который в итоге с треском провалился. Да ещё и себе сделал хуже — целых два дня наблюдал, как к моей Маше подкатывает то один бессмертный, то другой. Не мог же я отогнать от неё всех? И даже вздохнул свободно, когда всё закончилось и мы вернулись обратно в город.

Мне было плохо без неё, так что всего наизнанку выворачивало. Не знал, сколько так продержусь и справлюсь ли вообще с этой жестокой пыткой. Ничего не помогало забыться. Полное погружение в учёбу, друзья и спорт, а по факту я просто бежал от неё. Всё дальше и дальше, она неминуемо догоняла.

Следил за ней в социальных сетях, пересматривал общие фотографии, ставшие напоминаем того, как хорошо нам было вместе. Скучал. Адски!

Тарасов там тоже без Князевой на стену лез и откровенно не воспринимал знаков и флюидов, которые источала эта девчонка. В отличие от Маши, Мирослава активно показывала, что готова к боевым действиям со стороны Ника.

Ну вот скажите мне, какая адекватная девчонка поедет к бывшему на другой конец города, когда тот болеет? Правильно, никакая! Больше того, пожелает гореть в геенне огненной. Если бы ко мне Маша прилетела и просто хотя бы посидела рядом (молчу про компоты и супчики), то я бы уже был на седьмом небе от счастья.

И вот сижу сейчас на квартире Тарасова, уговаривая его ехать к Князевой то так, то этак. Сам поражаюсь тому, что примерил на себя роль свахи, но чувствовал себя очень виноватым перед этими двумя влюбленными идиотами.

— Никитос, ты совсем дебил?

— Отвянь, Сотня.

Ник похож на восставший из могилы трупак. Вроде и отошел от температуры, но в глазах какой-то нездоровый блеск.

— Да, потому что очевидных вещей не понимаешь, Девушки, которым всё равно, не едут через весь город, чтобы приготовить суп с компотом. Догоняешь?

Прописная истина же! Раньше думал, что мой лучший друг умный человек, а, выходит, его где-то там на ярмарке мозгами обделили. Зря очередь отстоял.

— Ник! — несильно пихнул его в бок. — Давай, поднимай свой скучный зад и дуй к Князевой.

Ибо заколебал уже, ходячее уныние. Скажите, я ведь не так со стороны выгляжу? Потому что если да, то зрелище реально жалкое.

— Закройся, мамочка, — со скрипом отозвался Тарасов. — Она знать меня не хочет, убежала к своему парню. Я, знаешь ли, не хочу быть пятым колесом.

— По-твоему, что случилось? — усмехнулся. — Князева приехала по распоряжению Евы и всё? Потом случайно приготовила тебе обед и уснула? Ах, и ещё всю ночь делала горемычному компрессы? Исключительно по доброте душевной, конечно же.

Ля, ну и наивный мальчик! На его месте давно бы уже мчал к своей зазнобе на пятой космической.

— Сотня, я тоже сначала с ума от счастья спятил. Приехал, был выставлен за дверь. Потом там у парадной её выловил, отвёз в ветеринарку и обратно.

— Ну, а дальше?

Следующую серию, пожалуйста!

— Дальше нарисовался этот хмырь.

А хмырь у нас — это новоиспеченный сосед Князевой, к которому Ник свою девчонку одержимо ревнует. Но вообще Никитос молодцом, я бы вряд ли сдержался от того, чтобы не набить проклятому соседу морду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Но история плавно подходит к тому, что пора уже раскрыть все карты. Всё как-то навалилось, так и не смог откровенно поговорить с лучшим другом. Особенно, как я изящно и непринужденно его подставил.

— Если тебе станет легче, то я Машу обидел.

Обидел. Шикарное слово, а самое главное — совершенно неподходящее.

— Добро пожаловать в клуб анонимных мудаков, — усмехнулся Ник и посмотрел прямо на меня. — Ну и насколько жёстко накосячил?

Рассказываю лучшему другу всё, как оно есть. Ник до последнего не врубается, так что пришлось предъявить ему железобетонные доказательства в лице моей переписки с Машей.

— Полагаю, ты не сам переслал Савельевой этот ролик и наш с тобой трёп?

— Я, по-твоему, совсем больной? Нет, конечно. Сам сначала не понял, откуда у Машки оно взялось, даже Авдееву морду набил. И брату своему — бонусом.

— И как давно два плюс два сложил? — нахмурился Ник.

— Давно. С самого начала практически. Никитос, ты там живой?

— Нормально, — пожал он плечами. — Если не учитывать того, что любимая девушка в асфальт меня раскатала. Сам как? Что с Савельевой? И не сдавай назад, я вашу горячую переписку своими глазами только что видел.

— По сравнению со мной у тебя есть очень даже неплохие шансы.

Вот ни капельки не соврал!

— Какие шансы, Димас? Там всё холодно.

Никита в буквальном смысле слова опускает руки. Где-то тут я понимаю, что это никуда не годится. Я не гожусь. Да и этот влюбленный дурак тоже. Мне стыдно перед ним. Стыдно, что до сих пор валяю дурака и всерьез рассчитываю забыть Машу.

— Блин, старик, ну извини! Я вообще думал, что ты сразу её из головы выкинешь. Ну хочешь, вмажь мне!

— Была такая мысль. Забей, проехали.

А мне очень надо было, чтобы он въехал мне пару раз по морде, хотя бы живым себя почувствовал.

— Что делать думаешь? Давай вместе к ней поедем, всё объясним. Любит она тебя, Тарасов. Чтобы виртуозно мстить, нужно очень сильно гореть.

— Нет, я сам, — Ник решительно поднялся на ноги и взял с журнального столика ключи от машины.

Мы оба идём на выход, молча одеваемся и обуваемся, выходим из квартиры. В лифте тоже каждый думаем о своём.

— Димас, — Ник смотрит на меня. — Спасибо, что сказал. Но я по-прежнему хочу навалять тебе.

— Я не против. Заслужил.

Между нами снова повисло неловкое молчание.

— А Маша? Ты поэтому танцы с бубнами вокруг неё устроил?

— Думал, что я хочу выиграть в наш дурацкий спор? — вздохнул, перебрасывая в руках ключи от тачки. — Честно сказать, я и пари никакого не хотел.

— Ясно, — хмыкнул Ник. — Так я и думал, в общем. Есть план?

— Нет, — пожимаю плечами. — Но я не остановлюсь.

— А знаешь, что я тут подумал? — улыбается от уха до уха. друг

— Ну?

— Кажется, я торчу Авдееву свою «ламбу».

— Бля! — говорим синхронно и начинаем дико ржать.

Неловкость исчезла, хотя мне всё равно так стыдно перед Никитой, как никогда ещё не было. Ну что я за недоразумение ходячее?

Разъезжаемся, пожелав друг другу удачи.

Ник за своей Мирой, а я еду к Маше. Знаю, что не выгорит, скорее всего, но нужно что-то делать. Продолжать бороться за нас. Моя сильная девочка слишком долго сражалась в одиночку, у меня банально нет никакого права спустить всё на тормозах.

Если понадобится, я каждый день буду доказывать ей, что всегда рядом.

Что она может на меня положится.

Что я люблю её.

Несколько раз жму на кнопку звонка. Наконец, дверь открывается, а я погружаюсь в омут любимых глаз.

Схватить бы в охапку и унести.

— Я люблю тебя.

— Мы это уже проходили, — тяжело вздыхает.

— Знаю, — беру Машу за руку и крепко сжимаю тонкие пальцы. — Я буду ждать сколько угодно, Савельева.