Десять поцелуев, чтобы влюбиться (СИ) - Любимая Мила

— Но как же вы это всё узнали?

Охренеть! Противная бабка!

— Я не женился, не завёл детей. Уехал за границу, вёл собственный бизнес, отказался от наследства. Вернулся только три года назад после письма двоюродной сестры. Родители тяжело заболели, а я единственный наследник всего их состояния. Моя мать не выдержала мук совести на смертном одре. Рассказала о том, что сделала.

Да уж… настоящая мелодрама.

— Сначала я не хотела верить. Долго прогоняла Виктора, боялась снова впустить в свою спокойную жизнь. Потом он принес мне письмо от твоей покойной бабушки. Злата Георгиевна разложила всё по полочкам до самых последних мелочей, просила прощения. А дед, Андрей Степанович, подтвердил её слова, когда Витя силой привёз меня в их загородный дом.

Если честно, всё это для меня дикий будоражащий шок. Голова готова лопнуть от переизбытка информации. Так обидно, что из-за какой-то вредной богатой старухи мама с Виктором потеряли столько лет счастливой жизни. А меня лишили родного отца.

Но я не могу резко переварить новые данные и начать называть Виктора «папой». Для этого требуется время.

Могу сказать точно одно — раз мама любит этого мужчину, а он, как выяснилось, всегда отвечал ей взаимностью, значит, мне нужно постараться быть терпимее. Дать ему шанс, да?

— Сестрёнка или братик? — улыбаюсь, хотя мне это дается очень непросто.

И совсем не из-за родителей, всему виной личная вендетта.

— Пока не известно, — мама переводит взгляд на папу Витю. — Ребеночек капризный, не хочет поворачиваться. Скоро пойдём на последнее УЗИ и тогда будем знать наверняка пол малыша.

— Это не важно, — Виктор обнимает её за плечи. — Главное, что наша семья снова вместе. Мы с Ириной хотим узаконить наши отношения и будем очень рады, если ты в этот момент будешь рядом.

— Ты не против? — мама берет меня за руку.

— Я не против.

Они счастливы, им хорошо друг с другом. Это видно невооруженным взглядом. А я просто рада за свою маму, которая всю жизнь была одна. Она заслужила любовь.

Остаток дня мы с мамой проводим дома. Смотрим кино, готовим наш любимый яблочный пирог. Приходится заставлять себя шевелиться, пусть со стороны я напоминаю собой старого ржавого робота.

— Мам? — спрашиваю, прикусив нижнюю губу. — А я буду хорошей подругой, если расскажу Мире правду, но она её уничтожит, разобьет ей сердце?

Я понимала, что должна открыть Князевой все карты, но Мира, скорее всего, проклянет меня до конца жизни.

— Знаешь, даже самая горькая правда лучше сладкой лжи, Маш. А что произошло?

— Не только Дима поспорил на меня, — сказала каким-то будничным тоном, словно это совершенно нормальное явление. — Но и Никита на Мирославу.

— Куда катится мир, — ругается мама и хлопает себя по коленям руками. — Надо же! Спорить на людей, на чувства!

— Просто избалованные мажоры, мальчикам скучно и всё, — безразлично пожимаю плечами.

Кажется, подействовала убойная доза успокоительных, которые мама влила в меня насильно. Нервы, как канаты.

— А такие милые мальчики были в гимназии, — качает головой. — Никита всегда девочек защищал.

Ага, просто прекрасный принц из сказки.

— Скажешь тоже, мам.

— Мире надо сказать. Лучше она это узнает от тебя, чем от кого-то другого.

Что ж, придётся стать для лучшей подруги гонцом смерти. Но я изначально понимала, что не смогу держать такое в себе.

Мира очень нежная и ранимая, а ещё влюбленная по самые гланды в своего несравненного Тарасова.

Отправляю Князевой все свои железобетонные доказательства и видео, которое убьет её. Сама тоже зависаю над файлом. То ли удалить, чтобы глаза мои больше не видели его, то ли…

Зачем-то включаю. Смотрим вместе с мамой. Наверное, стоило увидеть все трезвыми глазами, чтобы оценить ситуацию свежим взглядом.

Боже, какой он эпический идиот и трус! Горный козёл!

— Поступок действительно гадский и противный. Сама мысль, что взрослые парни, почти мужчины так развлекаются должна быть противной и отталкивающей. Он не достоин твоих слез, родная. Мне кажется, Дима больше дурачок, чем подлец. Ты же видишь, что он не сразу согласился на этот спор?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Вижу. Но согласился.

Конечно, наши «отношения» начались куда раньше, чем состоялось их чёртово пари. Только откуда мне знать, как всё было «до» и «после»? Это всего лишь короткая запись с вечеринки в клубе, после которой Сотников трахнул меня на комоде в прихожей своей квартиры.

— Не сразу, но… мам!

— Правильно, — мама обнимает меня за плечи. — Зачем он тебе такой нужен? Мужчина должен быть надежным, готовым разорвать всех за тебя. А не бояться мнения общественности и реакции своих друзей. Когда человек любит действительно, весь мир для него — это ты.

А я для него не мир — я для него маленькая неизвестная деревушка, куда весело приехать на выходные или на летние каникулы. Оторваться, спустить пар.

— Спасибо, мам. Мне так плохо. Внутри всё болит и ноет!

Мне хочется сейчас быть слабой, выпустить всё, чтобы потом твердо встать на ноги и перешагнуть через Ад.

— Знаю, солнышко, — мы крепко прижимаемся друг к другу. — Всё пройдет, я тебе обещаю. Просто вырви его из своего сердечка, жизнь на этом не заканчивается.

Моя жизнь не заканчивается — она только начинается. На пути встретится ещё много айсбергов, но им меня не сокрушить. Диме меня не сокрушить. В конце концов, я не Титаник, чтобы он меня потопил.

Глава 48 — Мой персональный Ад

Маша

С тех пор и начался мой персональный Ад. Я не жила, а существовала. Прошло всего несколько мучительно долгих дней, хотя мне они показались целой вечностью.

Вечностью, в которой меня изводили всевозможными орудиями и способами пыток. Будто бы я в одиночку угодила в эпоху раннего средневековья, когда на ведьм все ещё вели кровожадную охоту.

Видели те жуткие творения рук человеческих, вроде стула инквизитора и гильотины? Так вот, то ещё цветочки, у меня были спелые ягодки.

Я горела в огне обиды и ненависти, тонула в своей ядовитой и токсичной любви к этому парню, принимала в грудь острые ножи и иглы. Мои раны кровоточили и гноились, Сердце нещадно выбивало грудную клетку, а мозг генерировал самые сладкие и одновременно болезненные воспоминания.

О том, как хорошо мне было с синеглазым чудовищем. С ним я почувствовала себя настоящей, пробудилась после долгого сна. Дима помог мне отрастить большие и сильные крылья, чтобы после вырвать их с корнем. Без анестезии.

Правильно мама меня оберегала и прятала от всех и вся в высокой башне, как сказочную Спящую Красавицу. Пришло время и заклятие набрало силу. Предсказание злой феи сбылось — девочка Маша наткнулась на своё веретено.

И этот укол пронзил меня до основания. Выпотрошил все внутренности, вынул душу и растоптал её прямо на моих глазах.

Я думала, что все эти стеклянные преувеличенные любовные страдашки — удел глупых женских романов, но нет. Так бывает на самом деле. Это моя новая реальность. Пост-апокалипсис, утопия, новый мир со своими скелетами и призраками. Главное умертвие там я — пустые глаза, машинальные движения, от меня веет пеплом, кровью и обреченностью.

На людях притворялась, что со мной всё нормально. Перед лучшей подругой, перед мамой и Виктором, перед однокурсниками, а самое главное — перед ним. Парнем, который уничтожил меня. Это он — мой Ад.

А, знаете, как время проходит в загробном мире?

Оно ползет со скоростью улитки и каждый день кажется бесконечным, а потом повторяется вновь. Как будто застреваешь в пространстве, но и шагу в сторону сделать не можешь! Не выпутаться из липкой паутины страха и отчаяния.

В его коллекции сотни разбитых сердец. Через какие-то он просто перешагивает, другие выбрасывает на помойку, третьи беспощадно топчет. К какому же виду относится сердце Маши Савельевой?

Я говорила, что не стану его трофеем — жестоко ошибалась.

Подсознательно знала, чем закончатся наши отношения, к чему приведет эта неправильная и извращенная порочная страсть. Но даже, готовя себя к самому страшному, оказалась сбита с ног.