Огниво Рассвета - Алексей Будников

Он, кстати, припав на колени поодаль от грандиозного обвала, один за другим доставал из развязанной котомки цветки, семена, коренья, бутыли с жидкостями и порошками, металлическую ступу, плошку, пест, раскладывая их перед собой в одной лишь ему ведомой последовательности. Впереди, в паре шагов от сгорбленно перебиравшей ингредиенты фигуры, виднелся изящно вычерченный на почве круг, сочетавший в своем замкнутом кольце четырехконечную звезду, а также различные, неведомые мне иероглифы.

Маг изъял из сумки маленькую белую тряпицу и вдруг застыл, приковавшись к нему взглядом. Томно вздохнул, подбирая лежавший подле посох, поднялся с колен и направился к разрушенному холму, принявшись спускаться в низину и полностью скрываясь от моего взора. Раздался каменный хруп и треск, будто старик стал переваливать тяжеленные каменные глыбы, но продолжался он совсем недолго.

Не прошло и двух минут, как из глубокой ямы показалась макушка капюшона Вильфреда Форестера. Платок в ладони теперь имел пропитанный багряно-красный оттенок. Мне было даже страшно помыслить, при каком процессе он покрылся кровью — а в том, что это именно кровь, я ничуть не сомневался.

Колдун вновь припал на колени ровно в том же месте. Опустил окровавленную ткань в плошку, однако в руки взял не ее, а расположившуюся рядом ступу, второй ладонью принимаясь выбирать нужные для действа компоненты. Первым в сосуд для размалывания канул стебель вереска, за ним загадочный, незнакомый мне корень темно-алого цвета и горсть семян, больше всего напоминавших арбузные, но более пухлые, словно раздутые.

Старик поставил чашу на землю, снова запуская руку в котомку. Вдруг, кратко блеснув в лунном свете, из нее показался кинжал с широким лезвием. Не тратя мгновений на подготовку, маг приложил холодную сталь к открытой ладони и размашисто полоснул. От столь резкого движения меня даже пошатнуло. Сжав порезанную руку в кулак, Форестер возвел ее над сосудом. С ладони сорвалось несколько алых капель, с чуть слышным хлюпаньем погружаясь в чашу.

Весь этот состав колдун разбавил слегка желтоватой жидкостью, приступая, при помощи песта, измельчать собранную в ступу массу. Несколько натужных толчков — и чародей отставил железный кубок прочь, пододвигая поближе плошку с одиноко покоившимся в ней багряным платком. Добавил к нему ложку темно-серого, чуть блестящего порошка, затем красно-коричневого и ложку белого с мелкими гранулами. Позже туда же отправились цветки мирта и герани, голова рыбы (кажется, ставрида), светло-серая пудра, напоминавшая пресловутую золу, и последней — вода.

Процесс смешения субстанций занял несколько минут, и, покончив с плошкой, маг перелил в нее вязкое, пунцового цвета вещество из ступки, после поставив наполненную до краев посуду точно в центр нарисованной на земле звезды. Встал, уверенно разведя ноги на ширину плеч, упер перед собой посох, погружая его пятку в чуть топкую почву. И, обхватив древко обеими ладонями, громко забасил слова на неведомом мне, грубом языке, заставляя их эхом забродить по прогалине. Сфера навершия замерцала бежево-лимонным, с каждым громогласным, лившимся из уст колдуна слогом разгораясь все ярче и все дальше отгоняя воцарившуюся в чаще тьму. Закачались, потрескивая, кроны исполинских деревьев, вихрем закружились поднятые с земли либо сорванные с ветвей листья и мелкая пыльца. Наполнившая плошку масса вдруг загорелась синим пламенем, что миг за мигом все разрасталось, вытягивалось, сея вокруг ослепительно-белый свет. И когда мои глаза были уже не в силах противоборствовать его натиску, когда начинали сходиться тяжелеющие веки, а поднявшийся ветер бил в грудь похлеще всякого молота, огонь точно разорвался изнутри, на некоторое время осветив чащу поразительным, ярчайшим сиянием, что испепеляло всякую тьму на десятки ярдов окрест. Но только эта белесая пелена поредела, рассеявшись во вновь подступившем со всех сторон мраке, на месте, где пару секунд назад красовался изящно вычерченный магический знак, от которого остался лишь обрамлявший рисунок обруч, возле пустой теперь плошки возник силуэт. Мутная янтарная дымка, слегка подергиваясь, окружала полупроницаемую человеческую фигуру. Она стояла чуть сгорбленно, выдавая вперед покрытую смешным чепцом голову. Подол длинного платья облизывал гладкую землю. Пустые, слегка чадившие молочным паром глаза, холодно смотрели на колдуна.

— Архимагистр, — пораженно прошуршало приведение, резко опускаясь на одно колено.

— Пустое, — махом руки приказывая сущности подняться, сказал колдун, и его призрачный собеседник мигом встал на ноги. — Я уже давно не архимагистр, Фарес. Ты больше не обязан служить ни мне, ни кому бы то ни было из смертных.

Фантом, обреченно понурив голову, принялся рассматривать свои полупрозрачные руки, ноги, объятый невысоко курящимся паром стан.

Фарес?! И верно, в этой тщедушной мутной фигуре я с трудом, но все же различал недавно почившего придворного колдуна. Получается, старик Форестер только что на моих глазах призвал умершего волшебника? Но тут же, легко перебивая этот вопрос и породившее его замешательство, в моей голове ударило: «Архимагистр?!». Душа вмиг ушла в пятки. Я даже и не подозревал, к насколько большой фигуре, оказывается, приблудился. Вот это новости.

— Вы снова за старое, архимагистр Вильфред? — несколько укорительно произнес призрак. — Священнослужители, как и само человеческое естество, запрещают творить подобные обряды.

— В этом обряде имеется крайняя необходимость, мейстер. Можно сказать, что я ворожу с одобрения Певчих Лугов. Не воззвать к тебе означало бы долгие скитания в поисках ответа на слишком важный и не терпящий отлагательств вопрос.

— Так вот к чему это все… — пасмурно проговорило приведение. Обернулось, осматривая свое новое пристанище. Взгляд пустых глаз сразу уцепил объемную разворошенную впадину, и призрак еще более угрюмо продолжил: — Несосветимо… Что могло сотворить подобное?..

— За ответом на этот вопрос я и явился, мейстер эль'Массарон, — деловито кивнул Вильфред.

Привидение придворного мага попыталось сделать шаг в сторону котловины, но словно уперлось в незримую стену, чуть пошатнувшись. Поставило ногу обратно на землю.

— Разумеется, — приметив вычерченный круг, хмыкнул призрак, но тут же вскинул голову, принимаясь, через длительные, точно стыдливые паузы, говорить: — Если в двух словах, то… Мы… наткнулись на Жилу… И… пробудили ее.

— Как это произошло?

— Один из воинов. Он коснулся некой сферы, вероятно, служившей концентратором. Причем не просто коснулся — обагрил кровью, и опьяненный живительным соком артефакт вскипел, требуя больше… Но, пока не стало слишком поздно, я даже не силился предположить, что сие есть Жила. Хотя, чем глубже мы проникали в ее недра, тем жестче блокировалась моя магия. В один момент поймал себя на мысли, что не могу элементарно усилить факельное пламя, дабы разогнать все сгущавшуюся тьму. Однако я и допустить не мог, что виной всему именно Жила… что в этой пещере дремлет столь могущественная сила, — вновь кинув быстрый взгляд на обрушенный холм, негромко довершил призрак Фареса.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});