Второй шанс возврату не подлежит - Аннабель Ли

бутонами. Я поерзала не неудобном кованном стульчике и открыла меню. Хотелось всего и сразу, но Тайлер решил ограничиться чашкой кофе и я последовала его примеру, заказав чай с шоколадным пирожным.

— Ты больше ничего не хочешь? — удивился он.

Я покачала головой и попыталась вжиться в роль скромной, благовоспитанной леди.

— Когда стемнеет в воздух и вправду поднимутся тысячи фонарей? — спросила я, чтобы сменить тему и не думать о еде.

— Гораздо больше. По всему Ковенгарду сегодня будут запускать фонарики.

— Чтобы попросить Богов о плодородии и удаче? — спросила я, припомнив, что похожая традиция была и в моем мире.

— Что? Нет! — рассмеялся Тайлер.

Он ненадолго замолк, так как появился официант с нашим заказом и, когда тот удалился, продолжил:

— Фестиваль тысячи фонарей берет начало еще с темных времен, когда первый король Ковенгарда, Феридар, объединил независимые города и поселения в одно королевство. Кто-то присоединился по своей воле, кого-то пришлось заставить силой. Последним павшим городом стал Гротен. Его осада длилась несколько месяцев, но местная градоправительница-ведьма отказывалась сдаваться. В конце концов у Феридара лопнуло терпение. За сутки Гротен сравняли с землей. Многие жители города, да и воины Ковенгарда погибли в тот день. Ведьму вместе с семьей схватили и представили на суд королю. Один за другим он выносил смертные приговоры, летели головы, но когда очередь дошла до дочери ведьмы, прекрасной девы Камелии, его сердце дрогнуло. Видя, что Феридар пал под властью чар любви, ведьма прокляла его на безответное чувство и тотчас умерла.

— Ну и ну. Тут и проклинать не надо. После того, как Феридар уничтожил все, что было дорого Камелии, ни о какой любви не могло быть и речи, — заметила я, представив себя на месте бедной девушки.

— Но Феридар влюбился… А сделанного не изменить. Шло время, неприязнь Камелии не проходила, как и любовь короля. Тогда главный маг Ковенгарда пришел к нему и предложил свои услуги. Согласно его расчетам, королю нужно было запустить в небо тысячу фонарей и тогда проклятие потеряло бы свою силу.

— Хм, а у этого мага, по чистой случайности не имелось производства фонариков? — спросила я, с трудом подавив улыбку.

— История об этом умалчивает, — рассмеялся Тайлер, — Феридар поступил как велел маг. На следующий день сердце Камелии смягчилось, а через неделю уже сыграли свадьбу. С тех пор все влюбленные и люди, что только надеются найти свою любовь, запускают в последний день осени фонарики. Знаешь… Я никогда об этом не задумывался, но, кажется, их производство многие века принадлежит одной и той же семье магов. Простые фонарики запрещено запускать в небо, так как они приносят вред лесам и могут стать причиной пожаров. К продаже допускается только сертифицированный товар, который превращается в пепел, благодаря наложенному заклятию.

Тайлер ненадолго замолчал, а потом вдруг сообщил:

— Сансара, ты убила мою веру в праздник всех влюбленных!

— Не воспринимай мои слова всерьез. Ведь Камелия все-таки полюбила Феридара…

— Если поразмыслить, такая резкая перемена больше напоминает действие приворотного зелья, — вздохнул Тайлер.

Я отломила ложкой кусочек пирожного. И почему мне так сложно вовремя замолчать? Могла бы похлопать ресницами и воскликнуть «какая романтичная история!», нет надо было высказать свое мнение и добавить цинизма.

— Прости. Уверена в вашей культуре есть другие не менее замечательные легенды, в которые стоит верить. Главное мне их не рассказывай, — попыталась все перевести в шутку я.

— Думаю, я поступлю немного иначе, — загадочно улыбнулся Тайлер и заметив, что пирожное закончилось спросил: — точно больше ничего не хочешь?

— Да. Продолжим прогулку? Мне не терпится увидеть ваши знаменитые фонарики, — заявила я, отодвигая опустевшую чашку.

Ближе к дворцовой площади расположилась ярмарка. В честь фестиваля торговцы разложили прилавки прямо около памятника первому королю Ковенгарда. Я с любопытством разглядывала сувениры. Стоимость фонариков неприятно удивила. Учитывая, что фестиваль бывает раз в году, желание торгашей содрать втридорога в последний день была вполне понятна.

— Выбери любой фонарик, — Тайлер подвел меня к одному из прилавков.

— Я в них не разбираюсь, давай лучше ты.

Кровь прилила к лицу. Не знаю, что больше смутило — рука Тайлера застывшая у меня талии, или сама ситуация. Запустить вместе фонарик, это конечно не признание в любви, но явный намек на чувства.

— Красный или желтый?

— Сойдемся на оранжевом, — улыбнулась я.

— Нам оранжевый фонарик с предсказанием, — попросил Тайлер.

Он расплатился и забрал покупку. Остаток дня мы провели гуляя по городу, а когда солнце стало клониться к закату направились в городской парк, прихватив на ярмарке корзинку с фруктами. Пледа у нас не было и Тайлер постелил свой сюртук. Мы устроились в центре открытой полянки, куда подтягивались и другие горожане, желающие с наступлением темноты запустить фонарик и полюбоваться открывающимся видом.

Я легла на траву и всмотрелась в предзакатное небо. С каждой секундой оно теряло свою яркость и становилось нежно-розовым и желтым.

— Так странно, — тихо произнесла я.

— Что именно? — спросил Тайлер.

— Еще утром мы прыгали с крыши горящего дома, а сейчас, как обычная парочка, отдыхаем на пикнике в парке.

Он лег со мной рядом, нашел мою руку и крепко ее сжал.

— А чего бы ты хотела?

— Стабильности. И спокойствия, — поспешила добавить я, — а то у меня пока была только стабильная нестабильность.

На небе появились первые звезды, а вместе с ними и первые фонарики. Кто-то не удержался и отправил свое пожелание вселенной. В любви тяжело быть терпеливым. Я перевернулась на бок и подперла рукой голову.

— Самое время сказать, чего хочешь ты.

— Для начала сойдет и поцелуй.

Улыбнувшись, я наклонилась к лицу Тайлера и быстро чмокнула его в губы.

— Готово.

— Выходи за меня.

Эти слова легко слетели с его губ, словно он просил о сущей мелочи.

— Что, прости? — мне показалось, что я ослышалась.

— Не сейчас. После окончания учебы.

— Тайлер, — выдохнула я, — ты же меня совершенно не знаешь.

— Ну, я видел тебя без одежды, — рассмеялся он и ойкнул, когда я