Укрой меня от замыслов коварных; Делирий; Возвращайтесь живыми!; Шанс на независимость - Василий Головачев

– Что?

– Заставить меня работать на него.

– Как это можно заставить человека сделать что–то против его воли?

– Можно, к сожалению. Если бы ты знала, как я себя ругаю, что потащил тебя в Грецию!

– Что уж теперь об этом говорить. У тебя есть план?

– Пробьёмся! – Он поцеловал жену в ухо. – Мы не одни, сюда плывут друзья, они помогут нам выбраться с острова.

Издали, со стороны моря прилетел негромкий щелчок, породивший серию тихих ломаных отголосков. Вслед за первым послышались ещё несколько щелчков.

– Что это? – напряглась Даниэла.

Роман прислушался к безмятежному покою побережья.

– Стреляют…

– Кто?!

– Давай–ка уберёмся отсюда.

– Куда?

– Эта мощеная дорожка наверняка приведёт нас к местному селу или к вилле, а там посмотрим.

– Хозяин катера не обидится?

– Он местный, сориентируется.

Ощущение приближающейся угрозы усилилось. Спина покрылась сыпью ледяных мурашек. Чувствуя себя как приговоренный к расстрелу, Роман повёл Даниэлу по извивающейся дорожке в обход кратерного вала. Впрочем, кратер этот всё–таки не был создан падением метеорита. Судя по запахам, его проделал давний пороховой взрыв.

Через полсотни метров дорожка, устланная разбитыми, в трещинах, плитами, вильнула и вывела на край небольшой долинки, в центре которой стояла полуразрушенная вилла из белого и красного камня. Дорожка вела к развалинам, растворяясь в жёлтой пожухлой траве. Слева виднелось ветхое строение с большим ржавым баком наверху, справа открывался загон для скота. От всего этого пейзажа веяло запустением, древней печалью и покорной обречённостью.

– Здесь никто не живёт, – подала голос Даниэла.

– Никогда не думал, что и в Греции умирают хутора и усадьбы.

– Его давно бросили и не восстановили.

– Пойдём, посмотрим.

– Заночуем?

– Надеюсь, что нет.

Они спустились в долинку, миновали рощицу засохших деревьев, заросли разросшегося кустарника, вышли к развалинам.

Со стуком с покосившейся стены упал камень.

Даниэла вздрогнула, вцепилась в руку мужа.

– Там кто–то есть!

– Успокойся, трусиха, – сказал он. – Даже птиц не слышно.

Откуда–то издалека послышался топот. За скалами ничего не было видно, однако сомневаться не приходилось: к развалинам бежали люди.

– Спрячемся! – Роман увлёк жену за собой, устремляясь к сохранившейся стене старого здания.

8

Яхта догнала их в двадцати километрах от порта Нафплио.

– К берегу! – приказал Афанасий, раздумывая, позвонить Олегу Харитоновичу или нет.

Председатель АНЭР о себе не напоминал, и это тревожило майора и злило одновременно. Афанасий не привык действовать вслепую и полагаться на незнакомых людей, какими бы способностями они ни обладали.

– Крист, прощупайте берег.

Команда послушно принялась «щупать» пространство на предмет наличия новых угроз.

Яхта неслась за катером, как касатка за более мелкой рыбой, нацеленная сожрать беглецов вместе с их посудиной.

«Пулемёт бы! – подумал Афанасий с неожиданным азартом. – Враз бы отбили охоту играть в догонялки!»

– Абордаж? – обернулся к нему Сёма, на лице которого не отражалось ничего, кроме профессиональной уверенности в своих силах.

– Подождём, что они предпримут.

Домики с красными крышами на побережье справа закончились, началась обрывистая полоса скал, за которыми показались какие–то решетчатые заборы и мачты.

– Ближе к берегу! – скомандовал Афанасий.

Шаймиев повторил его слова на английском.

Негр–рулевой подарил им ослепительную улыбку, рванул дугу руля вправо.

За большой скалой вырос торчащий наклонно из воды бетонный столб, примета цивилизации, за ним показалась песчаная отмель.

– Высаживаемся!

Катер устремился к отмели.

Яхта сделала рывок, пытаясь перехватить катер до высадки пассажиров, и в этот момент раздался выстрел, негромкий, но весьма характерный.

Тренированные бойцы «А» — группы мгновенно распластались на дне кокпита. Однако пуля почему–то в катер не попала. Мало того, раздались ещё три выстрела, и яхта затанцевала на месте, сбросила скорость.

Афанасий догадался, что с берега вели огонь именно по судну преследователей, а не по «туристам» из России.

– На берег!

Сёма и его команда зайцами попрыгали за борт, на песчаную отмель. За ними не так ловко, но не менее решительно поспешили сенсы. Афанасий и Шаймиев спрыгнули на песок последними.

– Спасибо! – обернулся Вьюгин к негру–рулевому, но тот никак не отреагировал на его благодарность. Он смотрел на стену обрыва, скаля зубы, и лицо его почему–то струилось, как изображение в телевизоре.

– Командир! – позвал Сёма.

Афанасий опомнился, метнулся к своим, поднимавшимся к проходу между крутыми откосами скал. За глыбой слева виднелся ещё один бетонный столб, увенчанный букетом ржавой арматуры, за ним горизонтальная плита, и стало ясно, что в этом месте когда–то существовал небольшой причал. Море ушло, причал поднялся на несколько метров и стал не нужен его создателям.

– Вперёд!

Подчинённые Сёмы ловко полезли вверх, нырнули в коридорчик между скалами. Сенсы последовали за ними. Афанасий достал мобильный, глянув на индикатор зарядки: аккумулятор вот–вот готов был разрядиться.

Олег Харитонович отозвался, когда отряд выбрался на ровный подъём за обрывом:

– Афанасий Дмитриевич, выбирайтесь на берег.

– Мы уже на берегу. Кто–то стрелял по нашим преследователям.

– Всё правильно, вас прикрывают мои люди. Идите за ними, они знают, где расположился Волков.

– Вечер, темнеет…

– Он недалеко, в паре километров от вас. После встречи вам придётся действовать самостоятельно. План есть?

– Нет, – признался Афанасий. – По обстоятельствам.

Возникла пауза.

– Надеюсь, господин Феллер не собирается начинать маленькую победоносную войну. Позвоните, когда встретитесь с Волковым.

Афанасий оглядел плохо видимые в вечернем сумраке лица сенсов.

– Волков рядом, ищите его.

– Командир, – окликнул Вьюгина Шаймиев.

Из темноты за скалами выскользнула маленькая фигурка.

Бойцы Сёмы быстро переместились за её спину.

– Вьюгин? – раздался женский голос.

– Я, – шагнул вперёд Афанасий.

– Двигайтесь за мной.

– Кто вы?

– Не задавайте лишних вопросов. Ваш друг с женой прячется на заброшенной вилле в двух километрах отсюда. Туда уже направился отряд коммандос в составе десяти бойцов, все вооружены. Сможете справиться с ними?

– Ведите, – ответил Сёма вместо Афанасия.

Женщина в тёмной куртке и джинсах повернулась и направилась по дорожке между скалами в глубь берегового массива.

9

Их было десять человек. Одеты в обтягивающие коричневые комбинезоны, сливавшиеся с местностью. У всех в руках оружие – короткоствольные пистолеты–пулемёты. На головах шлемы с выпуклыми очками. На плечах – непонятные устройства, напоминающие увеличенные тараканьи усы.

Наступил вечер, темнело на глазах, но Роман хорошо видел при любом освещении и даже без оного, поэтому смог разглядеть отряд спецназа, чувствующий себя на греческой земле вполне комфортно, как дома. Бойцы отряда умело рассредоточились по территории старой усадьбы, не включая фонарей (в их очки, наверно, были встроены оптоэлектронные сканеры ночного видения), приблизились к стенам здания.

Роман понял, что выход у него один: нанести пси–энергетический удар по преследователям, дезориентировать их и заставить убраться. Что делать дальше, он не знал, поэтому взмолился в душе, чтобы те, кто помогал ему до этой минуты, дали о себе знать.

– Не шевелись! – почти беззвучно выговорил он в ухо Даниэлы.

До этого они по глыбам и кирпичам разрушенной кладки взобрались на вершину развалин и спрятались за клыкастой башенкой, внутри которой когда–то располагался бассейн. Это было единственное место, доступное для беглецов, позволявшее им оставаться незамеченными какое–то время, но оно не гарантировало безопасности, и Роман знал, что чужаки скоро обратят на проход внимание.

Стемнело окончательно.

Гости в спецкомбинезонах превратились в тени.

Роман сдвинул диапазон зрения в инфракрасную полосу спектра и стал видеть оранжевые пятна лиц, а также руки преследователей, сжимающие оружие.

Трое сошлись вместе под стеной здания, начали совещаться.

Роман сосредоточился на слухе.

Говорили на английском. Речь шла о светошумовых гранатах. Обладатель хриплого баса предлагал забросать развалины гранатами. Тонкий дискант возражал, напоминая о каком–то приказе взять беглецов живыми и невредимыми. Ещё один голос, принадлежащий женщине, оборвал обоих, скомандовав: