Аргентина без танго. Легенды и сказки Южной Америки - Анна Владимировна Балакина

совпадают.

Уа́рпе

Коренные жители аргентинского региона Куйо (провинции Мендоса, Сан-Хуан, Сан-Луис) и провинции Неукен. Уарпе считались исчезнувшим народом, но в конце XX века их потомки, проживающие в местности Лагунас-де-Гуанакаче, начали восстанавливать традиции и организовали несколько общин уарпе.

Уарпе говорили на ныне исчезнувших языках аллентиак и миллькаяк. Занимались охотой и собирательством, выращивали картофель и кукурузу простейшим способом. Поселения обычно располагались вдоль рек и озер или в местах, где было возможным орошение. Изготавливали плетеные корзины и лодки, керамику. Мужчины отличались высоким ростом, часто носили бороды.

Поклонялись богу Унук Уару (Hunuc Huar), который жил в горах, а также Солнцу, Луне, молнии, утренней звезде.

В XV веке территории проживания уарпе входили в империю инков, от них уарпе переняли некоторые обычаи, одежду. Завезенные из Европы инфекции и депортация мужского населения в Чили в качестве промышленных рабочих способствовала их почти полному исчезновению или ассимиляции еще к середине XVIII века.

Уичи́ (матако)

Один из крупнейших народов региона Гран-Чако. Самоназвание уичи переводится как «тот, в ком есть жизнь». Название матако («дикие животные») дали испанцы из-за воинственности этого племени.

Традиционными занятиями мужчин были охота на небольших млекопитающих, рыбная ловля, сбор лесного меда (преимущественно в сухой сезон). Женщины занимались сбором диких плодов, но главным занятием было производство тканей и текстильных изделий из волокон бромелии (чагуара). Этому занятию девочек обучали с детства. В настоящее время экономика некоторых поселений строится на продаже изделий из местных тканей. В летний сезон уичи традиционно выращивают кукурузу, тыкву, бобовые культуры, арбузы.

С начала ХХ века площадь их обитания постоянно сокращается, а экология страдает из-за вырубок лесов Чако под нужды сельского хозяйства (посадки сои и хлопка) и мясного скотоводства.

Особенность уичи – матрилокальность: после женитьбы мужчины переезжают в деревни и дома своих жен. Принадлежность к тому или иному роду определяется по линии матери. Для уичи допустимы браки с представителями соседних народов.

Верят, что у всех явлений природы есть душа: у животных, растений, молнии, дождя. Считают, что когда-то небо располагалось снизу, а земля сверху, но на небо с земли падал всякий мусор, поэтому они поменялись местами.

За передачу традиций и сохранение коллективной памяти ответственны женщины.

Приложение 3

Почему мифы разных народов похожи

Специалист в области типологии фольклора Сергей Неклюдов – о том, существуют ли мифы, общие для всего мира, какова связь между потомством старьевщика Хаима и предком Чингисхана и какое все это имеет отношение к физиологии мозга

Три способа объяснить сходства текстов

В науках филологического цикла и, в частности, в фольклористике принято считать, что есть три способа объяснить сходства между устно бытующими текстами. Первый – генетический: наличие у сходных явлений общего предка. Обычно его применяют к традициям, родственным в языковом отношении: скажем, когда говорят об индоевропейской мифологии, имеют в виду общие черты, которые находят в мифологиях индийской, иранской, греческой, германской, славянской и так далее.

Второй способ – через заимствования, культурные диффузии, взаимообмен устными текстами в условиях культурного и лингвистического двуязычия. Когда сказитель одинаково хорошо знает, например, бурятский и русский языки, он спокойно рассказывает бурятские сказки по-русски, а русские – по-бурятски, в результате чего произведения из одной традиции переносятся в другую. Иногда возникают районы с устойчивым дву- или многоязычием, в которых разные традиции сплавляются воедино, как это происходит на Балканах или на Северном Кавказе. Так, при всех сложностях межэтнических отношений в этом регионе, нартский эпос (сказания о богатырях далекого эпического прошлого) в равной мере принадлежит устным традициям разных северокавказских народов.

Третий способ – типологический. Говоря о типологии, мы обычно имеем в виду одно из двух: либо близкие, одинаковые сюжеты или мотивы сложились благодаря одинаковым обстоятельствам, либо причин для объяснения сходств столь много, что учесть их в полном объеме практически невозможно и типология просто оказывается такой корзинкой, в которую сметаются все совпадения, необъяснимые через общего предка или заимствования.

У фольклористов нет общеустановленного способа определять, какое из этих трех объяснений работает в том или ином конкретном случае. Самое сложное – когда все три фактора действуют одновременно: похожие тексты обнаруживаются у близкородственных народов, которые к тому же контактируют между собой и живут примерно в одинаковых условиях, то есть имеет место как генетическая и типологическая общность, так и культурный взаимообмен. Подобный характер имеют, например, некоторые русско-украинско-белорусские фольклорные параллели.

Четвертый способ

После работ Юрия Березкина, который изучает распределение фольклорных сюжетов и мотивов на карте мира, чтобы установить маршруты и хронологию первичного расселения людей по земле, к этим трем вариантам объяснения сходства текстов следует добавить четвертый: некоторые схождения являются результатом этих миграционных процессов, фольклорно-мифологическими следами пребывания древних популяций в тех или иных местах. Это может работать и наоборот: не сходство мифов объяснять через информацию о древних миграциях, а обосновывать маршруты перемещений людей с помощью информации о похожих текстах.

Чтобы установить заимствование или родство, обычно нужны нетривиальные признаки – своего рода «меченые атомы» традиции: имена, названия, уникальные детали и тому подобное.

Существуют ли мифы, общие для всего мира?

Вопрос о типологии фольклора тесно связан с проблемой культурных универсалий. Есть ли универсалии в фольклоре? Главный аргумент антиуниверсалистов: не существует ни одного мифа, который был бы представлен у всех народов. Этот аргумент следует признать совершенно справедливым, но только если оставить в неприкосновенности исходные понятия – «миф» и «универсальность», а также исключить из рассмотрения элементы, очень распространенные, но слишком общие и в некотором смысле тривиальные (типа мужской природы неба и женской природы земли – эти представления встречаются практически во всем мире).

Универсалисты и антиуниверсалисты, вступая в спор, на самом деле спорят о разных сущностях. Если первые скорее говорят о предельно элементарных или предельно обобщенных схемах (поэтому часто апеллируют к юнговским архетипам), то вторые обращаются к самим мифологическим сюжетам и мотивам, достаточно конкретным (даже жанрово обусловленным) и больше связанным с этнорегиональной и этнокультурной спецификой. Иными словами, чем элементарней повествовательный элемент, тем больше шансов обнаружить взаимонезависимые сходства.

Почему типология возможна

Универсальность, по-видимому, надо искать не столько на уровне фольклорного мотива, сколько в его более широких логико-семантических обобщениях (типа «персонаж, проглоченный неким существом, живой и невредимый выходит из его утробы») или, напротив, в его элементарных семантических составляющих, таких как некоторые простейшие образы космо- и антропогонических мифов: недоделанный мир (мир в эмбриональной форме, безлюдный мир), первообъекты (гора, водоем, дерево), недоделанный человек (человек-заготовка, его эмбриональная