По ту сторону горизонта - Полина Сергеевна Павлова

только вернувшейся девушке подходит статный высокий офицер. Он уже приглашал её прежде, но Бентлей тогда не отпустил Валерию.

Просто некрасиво и очень вульгарно второй раз просить девушку оказать особое внимание. Но видя, какая надежда горит в тёмных глазах Валерии, Кеннет молча кивает. Потом Бентлей обязательно узнает, что это за моряк в лейтенантской форме: как его зовут, кто его отец, почему у него рассечена светлая бровь и куда подевались все его манеры.

– Позвольте, капитан, я вот что ещё хотел уточнить, – Кеннет провожает Валерию взглядом, после чего разворачивается к капитану Сэму Хики, – что вы будете делать, когда мистер Комптон решит, как поступить с оставшейся частью своих судов? Я, если признаться, выкупать их не планирую.

Поначалу Хики не понимает, о чём говорит Бентлей, и, подметив это, лорд добавляет:

– Мистер Комптон потерял большую часть своих акций. Теперь я не уверен, что он в состоянии содержать то количество судов, что у него имеются. Также, если вы читаете газеты, лорд Комптон недавно проиграл суд. И, полагаю, ему положено выплатить ответчику компенсацию и издержки. Я, конечно же, возьму с него всё до последнего шиллинга. Также его арестовали по весьма громкому обвинению.

Не стоит сомневаться, что Комптон ещё хотя бы раз напомнит о себе. Он не из тех людей, кто позволяет оппонентам оставить последнее слово за собой. А потому его нужно постараться прижать к земле настолько плотно, чтобы он не смог даже пошевелиться. И нужно решить вопрос с его арестом раньше, чем обстоятельства обяжут Кеннета покинуть Лондон. Сейчас у него ещё есть немного времени.

– Сожалею, что мистер Комптон на грани банкротства. Он порядочный джентльмен, но нынче все разоряются на каждом шагу. Надо ехать в Новый Свет. Говорят, там делаются капиталы. – Капитан опускается на стул, вальяжно откидывается на спинку.

При словах о порядочности Кеннет морщится. Явно не о той самой джентльменской порядочности говорит Хики, какой учили в своё время Бентлея. Впрочем, Кеннет не готов к ведению дискуссий. Как известно, любое доказательство неправоты собеседника немедленно превращается в прекрасную почву для яростных дебатов. А любые дебаты оставляют послевкусие разочарования в собеседнике, иной же раз – в собственных взглядах.

– Да, пожалуй. Быть может, и мне не стоило возвращаться в Лондон. Стал бы счастливее и богаче. А теперь, простите, – Бентлей вежливо кивает Хики, – мне нужно пообщаться со старыми знакомыми.

По правде, Кеннету просто осточертело общество капитана Хики. И дело даже не в том, что он считает себя выше людей подобного толка, дело в потребности завести разговор с кем-нибудь другим, стоящим поближе к Ансону.

Просто так подойти к хозяину и начать обсуждать дела как минимум просто невежливо. Бентлей, однако, огибая гостей, старается не терять из вида Валерию. Было бы больше времени, он обязательно пригласил бы в дом портного, одевающего королевскую семью, и приказал бы сшить для своей гостьи самое красивое платье, чтобы порадовать её и подчеркнуть свой особенный статус в обществе. Чтобы Валерия сияла перед всеми самой нежной, самой беспечной красотой. Но всё же ему пришлось позволить себе привезти да Косту на бал в простом голубом платье с закрытыми плечами, скромно расшитом рыжими цветами и лентами.

Бентлей терпеть не может полутона. Он стал замечать это за собой ещё когда служил во флоте. Всё должно быть безупречно, не иначе. Завидовать должен сам король, если получится. Кеннет тогда делал всё возможное, чтобы радовать свою сестру, Энни, и не видеть на её лице слёз сожаления.

Огибая по кругу бальный зал, минуя покинутое всеми пианино, Бентлей проходит мимо оркестра. Ансон постарался, как постарался сам Кеннет, организовывая бал для Морганы.

В его голове хорошо отложилось это событие, быть может, потому что оно было последним счастливым перед несколькими годами забвения и непроглядной тьмы. А может, потому, что он видел улыбку удовлетворения на лице Морганы – королевы, получившей право на кровавое возмездие.

– Бентлей Кеннет?

Знакомый голос, но Кеннет не может вспомнить, кому он принадлежит. Его заглушает громкая весёлая музыка, а женщина, определённо женщина, больше ничего не произносит. И почему именно в момент, когда он наметил своей целью оказаться в обществе первого лорда Адмиралтейства Ансона, нашёлся человек, не равнодушный до его персоны?

Бентлей оборачивается, натягивая самую любезную улыбку, на какую только способен. Перед ним немолодая женщина, его ровесница, быть может, немного помладше, но не больше чем на три года. И удивление на её лице, пожалуй, сравнимо с раздражением и недовольством в её миндалевидных зелёных глазах с редкими, почти невидными ресницами. Шарлотта Грин. С припудренной родинкой над верхней губой с правой стороны и прямым носом, слишком большим для её лица. С ней он обошёлся, пожалуй, чуть лучше, чем с мисс Спенсер. Но не лучше, чем с дочерью адмирала, фамилия которого напрочь стёрлась из его памяти. Кеннет никогда не придавал большого значения таким вещам, как предложение руки и сердца, помолвка и свадьба.

До встречи с О'Райли это казалось таким несущественным и не имеющим отношения к нему самому. Но люди способны менять жизни других людей. И ему тревожно от того, что весьма неожиданно он стал искать общества не тех, кого хотел бы видеть подле себя преданными и верными солдатами или служащими, а тех людей, ценность которых лишь в том, что они всегда рядом. И корни этого специфичного желания не так просто найти.

– Мисс Грин? Вот уж не подумал, что мы можем встретиться в таком месте.

– Миссис Маккензи. Могу сказать то же самое, лорд Кеннет.

Бентлей виновато кланяется, целует руку дамы. Глупо было обратиться к ней по старой фамилии. Шарлотта была одной из тех, кому лишь бы удачно выскочить замуж. Что ж, Бентлей не жалеет, что он не оказался на торжестве.

– Весь Лондон только и обсуждает ваше… громкое возвращение. Спустя столько лет многие думали, что вы погибли.

Весь ли? Пожалуй. Заголовки только и были, что залиты кровью. Так ли важно какой? Метафорической или реальной. В конечном счёте всё приводит к одному: уважать будут, только если ты богат, силён и способен продемонстрировать эту силу, не отворачиваясь от последствий этой демонстрации. Бентлей отпускает кисть Шарлотты. В груди у него никаких тёплых чувств. Он лишь пытался за ней ухаживать, но без особого старания. А переписка пошла на дно вместе с «Приговаривающим».

– Вы преувеличиваете, миссис Маккензи. Но мне приятно, что вы не забыли моего имени.

Кеннет никогда не был особенно скромным, но мать умудрилась внушить ему, что иногда лучше сделать