Путь между - Надежда Ожигина

Эйви-Эйви смерил его задумчивым взглядом.

— Иногда, господин, вы кажетесь мне малым ребенком, открывающим для себя мир. Вы не знаете ни друзей, ни врагов, не умеете отличить руку помощи от смертельной опасности, — кивнул он с явным сочувствием, тщательно набивая опаленную трубку. — Впрочем, это неудивительно. Многие, слишком многие сейчас забыли завещанное дедами. В мире Хейвьяра и без Пустого Братства хватает неприятностей. У Той, За Которой Нет Трех, слуг бессчетное множество, хватает нечисти, чудищ разных, божков — как щупалец у семинога. Бойтесь жрецов, вот что. Этих — бойтесь всерьез.

— Жрецов… Ее? — осторожно спросил король, стараясь скрыть волнение. — А разве у… Нее есть жрецы?

— Не так много, как ей хотелось бы, — наконец закурил проводник. — С виду и внутри — люди как люди. И тень имеется, и солнца не боятся. Сердца у них нет, Вешшу вырвала, стерва старая.

Денхольм вздрогнул и в ужасе вскочил, заметавшись между стволами.

— Она пыталась… Значит, теперь я…

— Мало ли, кто и что пытался, — жестко усмехнулся Эйви-Эйви, упрямо поджимая губы.

И король замер, с удивлением и испугом глядя на разом почерневшее лицо проводника. Но наваждение прошло, и Эй-Эй бесшабашно рассмеялся:

— Вы ей крепко вдарили, господин. Я сначала удивлялся, а потом разглядел на вашем плаще одну неприметную булавку… Не спрашиваю, как она к вам попала, но Старуха теперь до самой смерти к вам не сунется, голову кладу.

— Как мне распознать жреца Той, За Которой Нет Трех? — тихо спросил Денхольм.

— Не знаю, господин, — покачал головой Эйви-Эйви. — Боюсь, когда вы поймете, что перед вами Ее жрец, будет слишком поздно. Наверное, нужен хороший магический щит. А может, что-то иное… Старики говорят, им тоже нельзя смотреть в глаза — волю отнимают. А еще говорят, будто по их слову можно в пропасть шагнуть с блаженной улыбкой. И живым вернуться, если прикажут. Им дана великая сила над человеческим рассудком, но находились смельчаки потягаться волей. И что характерно, нет легенд ни о победах, ни о геройской гибели. Так что, кто знает, господин Хольмер… Вам бы поспать, — с нежданной заботой глянул на короля Эй-Эй, — завтра путь неблизкий, хочу поскорее вас под гору увести. У гномов надежно и просто. У гномов можно отдохнуть, не ожидая удара в спину…

— Вряд ли я усну, — покачал головой Денхольм, моргая воспаленными уставшими глазами. — И так сон не шел, а после твоих рассказов…

— А вы попробуйте, — перебил с улыбкой проводник. — Давайте-ка ложитесь. Ну, давайте, давайте!

Зевнув так, словно собирался проглотить весь мир, не пережевывая, король подчинился. Пристроился на сумке с вещами, укрылся куском элькассо, сиротливо свернулся калачиком. Закрыл глаза в ожидании чуда, но чуда не произошло, и Йоххи остался глух к его молитвам. Возмущенный Денхольм приоткрыл глаз в надежде испепелить шарлатана, но проводник, словно только этого и ждал, легонько дунул ему в лицо, пошептал невнятные слова заговора, ласково и нежно провел рукой по волосам…

Король провалился в сон, как уходят с головой в сугроб мягкого свежевыпавшего снега.

И во сне он снова был ребенком и говорил с погибшим братом, тогда еще живым и здоровым Божьей Милостью Королем Элроны.

И брат обещал ему, что все будет хорошо…

Наутро он подскочил свежим и бодрым, полным сил и готовым к любым жизненным неприятностям. Санди безбожно дрых, Эйви-Эйви деловито стряпал у костра, подкрепляя силы остатками вина из отощавшего бурдюка.

— А ты вообще когда-нибудь спишь? — зевая и потягиваясь, поинтересовался у бродяги король.

— А мне немного надо, — хмыкнул в ответ проводник. — Жалко тратить время на сон!

— А на похмелье тебе его тратить не жалко? — с завистливым укором кольнул Денхольм и отправился к роднику умываться.

Вскоре каша была готова, а почерствевший хлеб нарезан и щедро украшен салом. Король растолкал ворчащего, брыкающегося Санди, вооружился ложкой и управился со своей порцией еще до того, как мрачный шут приплелся к костру. Пока Санди безо всякого энтузиазма подкреплял свои силы, Денхольм помог проводнику уложить вещи и завязать заплечные мешки.

Все было готово к выходу, и, как только шут отложил ложку, Эй-Эй торопливо отмыл котел и затоптал костер. Низко поклонился истукану Заргу, положил на капище кусок хлеба с салом, смоченный в вине, — в благодарность за спокойный ночлег. И, несмотря на протесты не успевшего умыться Санди, шагнул на дорогу. Подталкивая неповоротливого шута, король устремился следом, начиная потихоньку втягиваться в задаваемый проводником неторопливый ритм.

Утро выдалось необыкновенное. Тихое и чистое, как невеста перед алтарем, полное скрытой радости и ликования. Июнь шел к середине, и уже без малого месяц король провел в дороге, вне стен дворца.

Он понемногу учился правильно ходить, подглядывал за стряпающим Эйви-Эйви, привыкал распознавать дорожные следы. Он шел, скупо выпуская слова и жесты, экономя энергию подобно голодающему над золотой тарелкой скупцу-меняле. Он полностью отдался в руки всемогущей Судьбы и перестал колоть Эй-Эя яростными взглядами, почти смирясь с необходимостью идти за человеком, повинным в смерти брата. Напротив, подобно проводнику, он стал припрятывать про запас куски хлеба и сала, выгадывая хоть немного пищи «на потом». Словом, он становился все более уверенным в своих силах путником, впитывая подобно губке нехитрую дорожную премудрость.

Король отвлекся от своих мыслей и оглянулся на шута. Санди успел проснуться, но вышагивал мрачно и сердито, не напрягаясь и не отставая, взбивая пыль все в том же неспешном темпе. Поймав взгляд Денхольма, фыркнул в колючую щетину давно не бритого подбородка и ядовито заметил:

— Бережет нас проводник, не торопится. А денежки текут. Мы вот тут прогуливаемся, а время на него работает!

Король глянул вперед на хромающего Эйви-Эйви. Проводник еле заметно дернул плечом, но шагу не прибавил. А потом и вовсе остановился.

— В чем дело?! — возмутился Денхольм, с разгону впечатавшись в его острые лопатки.

— Обедать пора, господин, — напряженно хмурясь, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя, пояснил Эй-Эй. — Вот что, вы отдыхайте, ешьте, пейте. И ради ваших Светлых Богов не сходите с дороги! А я скоро вернусь, — и, спасаясь от возражений и приказов, так припустил в луговые травы, что спутники долго вертели головами, пытаясь вспомнить, в какую сторону свернул неугомонный старик.

— Приплыли, — растерянно развел руками шут. — Хей, куманек, у него что, живот схватило?

— Не знаю и знать не желаю, — сердито отрезал король, разглядывая столь желанные горы, царящие над горизонтом. — Надоели задержки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});