Выжженный край - Нгуен Тяу

Все это ей не раз внушал Линь, ее будущий зять. Она понимала, что он прав. Опа и сама верила, что так будет. Они с Линем вообще хорошо понимали друг друга, и будущее им в их мечтах представлялось одинаково.

И вот скоро Оу уедет. Что же, ей опять одной оставаться? Она так мечтала, что дочь вместе с ней вернется туда, где раньше стоял их дом. Ведь не оставаться же здесь жить из милости у чужих людей? Ненароком и дочка Кхой вместе с мужем объявится, что тогда? В самом деле, не оставаться же навек в чужом доме.

Шинь вдруг застонал, засучил руками, чуть не ударив матушку Эм, она едва увернулась, а потом вдруг вскочил, но она успела его удержать:

Шинь! Ты куда? — Опа испуганно обхватила его, прижала к себе. Может, он испугался темноты? Она бормотала ласковые, успокаивающие слова и тихонько поглаживала его по спине.

Что случилось? — Кхой, только недавно задремавшая, тоже проснулась.

— Да этот чертенок, привиделось что-то ему, чуть мне но лицу не заехал!

— Кричал что-нибудь?

— Да нет, не кричал. А что?

— Так, ничего. Значит, до конца своих дней теперь с ним решили возиться?

— Не пойму что-то — не по нраву пришелся он вам, что ли?

Матушка Эм снова уложила мальчика, натянула на него одеяло и спустила с топчана ноги на холодный земляной пол. В саду раздавалось какое-то постукивание, словно колотушка в ночи стучала. Как была босиком, матушка Эм зашла за топчан, зачерпнула из стоявшей там корчаги пригоршню маниоковой муки. В той стороне дома, где квартировали кашевары, было тихо, они еще не вернулись. Матушка Эм прошла через веранду, полную заготовленного хвороста, и спустилась в сад. Некормленые куры, которых разводили кашевары, просунув в щель клювы, стучали но пустой консервной банке, подвешенной у курятника. Матушка Эм бросила им корм и, зачерпнув немного воды из бочки, налила в консервную банку.

Вернувшись, она с удивлением обнаружила в своей комнате Кхой — та стояла с зажженной керосиновой лампой в руках и, наклонившись над спящим Шинем, пристально разглядывала его. Свет лампы отбрасывал на стену огромную горбатую тень.

Глава XIX

Итак, Банг был отстранен от должности и предстал перед судом. Теперь все только об этом и говорили. Кто мог думать, что на их волость ляжет такое черное пятно. А ведь как гордились раньше своим Чьеуфу — сколько вытерпели здесь люди и сколько подвигов совершили. Однако веру в новую власть это никак не подорвало. По-прежнему верили и Кук, и Зи, и остальным, тем, кто здесь ее представлял. Понимали, что власть ни при чем, все зависит от человека. Кое-кому это послужило и хорошим уроком — мало гордиться прошлыми заслугами и нечего ими себя успокаивать, ведь вон сколько предстоит сделать…

Новым заместителем назначили Зи. С этим известием к нему домой, в хижину на дюнах, пришел сам Вьен. Они были одного поколения, большинство их соратников погибло в этой войне, и не было ни одного, кто не побывал бы в тюрьме. Вьен тоже был местный, из Куангчи, хотя из другой волости, и знали они друг друга очень давно.

В этот вечер им было о чем поговорить, что вспомнить. Семья Зи давно улеглась спать, а они все сидели и говорили, говорили… Отчуждение, некогда пролегшее между ними из-за обрушившегося на Зи несчастья, было сломлено, и теперь беседовали два старых друга. Долго говорили о том, что в Чьеуфу до сих пор все равно что на передо-пои — столько неотложных и важных дел, столько трудностей и осложнений.

Зи поначалу стал было отказываться от нового назначения. Пет, объяснил он, личной обиде здесь не место, просто боится — давно уже на такой большой должности не работал, справится ли? Да и Срединная деревня, ее люди за эти годы стали ему очень дороги, хорошо было бы и дальше продолжать непосредственно помогать им. По Вьен объяснил, напомнил ему, что сейчас не время отказываться, работников и так не хватает, кому, как не ему, Зи, старому партийцу, позаботиться о народном благе?

Через неделю после того, как Зи приступил к своей новой работе, был решен один из самых неотложных, изрядно помучивших Кук вопросов — как распределить каркасы домов, что прислали с Севера? Решение, принятое Зи, было единственно верным: в первую очередь жильем следовало обеспечить сирот, а также семьи, потерявшие кормильца. Потом Зи взял огромный список, где значились остальные нуждающиеся, и принялся карандашом жирно вычеркивать тех, кто был в партии, — раз партийный, значит, и партийную совесть должен иметь…

* * *

— Нет, тут я права голоса не имею, — сказал Хьен. — Ты вон сама сколько времени думаешь, никак не решишься. С матушкой Эм хоть говорила?

— Пет, пока не говорила. Оу сама с ней разговаривала…

— Ну и как опа, согласна?

Понимаешь, согласилась! Очень уж она Оу любит!

Хьен задумался. Значит, Оу уедет учиться. Но как же Эм, не оставлять же ее совсем одну?

Оп понимал, что хорошо, если Оу выучится на тракториста. Это не только ее мечта, об этом же мечтает Линь, да и работники такие в селе нужны. По все же, как быть с матушкой Эм? Эти несколько месяцев, которые бригада трактористов еще пробудет здесь, промчатся стремительно. По потом трактористы уедут, а с ними, значит, должна будет уехать и Оу.

— Наверное, выход один, — подняла голову Кук. — Линь еще побудет здесь, потом его имеете с саперами отправляют и Кхесань, ты знаешь. Так вот, он сам мне предложил, что за это время поставит матушке Эм дом, ей ведь выделили каркас. А потом я перееду к ней и останусь у нее жить.

— Да лучше просто и придумать нельзя! — обрадовался Хьен, — Умница твой Линь! Как я сам до этого не додумался?! Ай да молодец парень! Вот все и устроилось! Только ему самому делать ничего не придется. Спасибо за идею, а осуществлять ее будем мы — наши ребята из К-1. За один день управятся, я с Чатем договорюсь.

Он помолчал немного и, словно боясь, что Кук переменит свое решение поселиться с матушкой Эм, добавил:

— Мне кажется, вам с Линем неудобно там, где вы сейчас. Да и тебе чего одной оставаться, ведь он вот-вот уедет. А так вам обеим — и тебе, и матушке Эм — веселее будет. Оу с Линем тоже меньше беспокоиться о вас будут.

Кук кивнула:

— Да, наверное, это единственный выход…

Хьен понимал, что Кук делает это в память о Нгиа, из острого чувства сострадания к матушке Эм. Ведь из Срединной деревни, где будет дом матушки Эм, ей куда сложнее добираться в волостком.

— Если бы Нгиа остался жив, — внезапно сказала Кук, — ни у кого бы не вызвало удивления, что я живу с матушкой Эм… Ну да ладно, видимо, это действительно единственный способ сделать так, чтобы Оу смогла поехал, учиться.

— Мы с тобой оба в ответе за эту женщину… А о доме не беспокойся — я все улажу.

— Ну хорошо, я пошла…

— Пока! Завтра либо я, либо Чать, и общем, кто-нибудь из нас зайдет за матушкой Эм — пора свозить ее к старому дому…

— Ох, чуть не забыла, — спохватилась Кук. — Тебе письмо.

Она порылась в сумке, протянула ому письмо и ушла.

Едва взглянув на почерк на конверте, Хьен покраснел и посмотрел вслед удаляющейся быстрыми шагами девушке. Ему и не терпелось поскорее вскрыть письмо, посмотреть, о чем может писать ему эта интеллигентная и милая горожанка, и в то же время было почему-то жаль, что Кук ушла пот так быстро. Захотелось отце хоть немного побыть с ней.

А Кук, став в ряд вместе с другими женщинами, высаживала на отвоеванном у воронок поле рисовую рассаду. Зелень рассады преображала землю, долгие годы заброшенную, казалось, она заново возрождала поле к жизни, и пусть ею было покрыто еще не все поле, а лишь малая его часть, но это было для всех огромной радостью.

Кук стояла по колено в илистой грязи, привычными движениями втыкая в землю зеленые пучочки, и все же она чувствовала, что пальцы плохо слушаются ее. За долгие годы руки отвыкли от этой некогда столь привычной работы. По, несмотря ни на что, на душе было легко и радостно. Опа оглянулась и увидела, что и лица всех остальных, в ряд с ней идущих по полю женщин тоже светятся, согретые этой общей радостью.

Не смолкали оживленные голоса и смех. Близились сумерки, но люди и не думали оставлять свою работу. Стало известно, что из провинции в ответ на неустанные просьбы Кук о помощи вот-вот должны прислать более сотни пленных — бывших офицеров — засыпать воронки от бомб. И теперь торопились, чтобы успеть сделать остальные дела: засаживали последние оставшиеся делянки рисовой рассадой, черпали воду на поле…

Кук распрямила спину, оглянулась и увидела Хьена. Он стоял неподалеку, на краю делянки.

— А я думала, что ты к своим торопился… — сказала она.

— Пойдем пройдемся, мне нужно тебе кое-что сказать.

Они пошли к реке.

— Это письмо, первой начала Кук, — оно из Хюэ?

— Да, я познакомился там с одним стариком и его дочерью… Он профессор, но сейчас в народно-революционном комитете.