Выжженный край - Нгуен Тяу

Кхой места себе не находила. За три года, что прожила у нее Эм, они привязались друг к другу. Сейчас, глядя, как Эм перебирает вещи, Кхой разве что слезами не обливалась. Да и завидовала тоже: вон сколько семей воссоединилось за это время, а ее дочь по-прежнему носа казать не желает. Письма и те писать перестала. А вот теперь Кхой еще одно испытание предстоит: через каких-нибудь несколько дней уедет матушка Эм, и останется Кхой одна-одинешенька в этом постылом доме, а на руках двое внучат. Теперь ни от кого не услышит она ободряющего слова, ни в ком не найдет поддержки, как находила ее у Эм…

Было утро. Со стороны поля «Подножие облачков» доносился равномерный гул — работали тракторы. Взошло солнце. На поле потушили костры — люди работали всю ночь, разравнивая землю, — и через заросли бамбука, живой изгородью окружавшего деревню, стали видны тянущиеся вверх тоненькие струйки дыма.

Старый Нгиет, тоже всю ночь прошагавший за плугом, глянул на своего буйвола, поощряюще похлопал его по спине и передал вожжи сыну. Вдохнул полной грудью запахи свежевспаханной земли, вынул фляжку, глотнул самогону и побрел к себе в деревню.

Память о прошлом — подбитый танк — еще стоял почти в центре деревни. У старого Нгиета невольно сжалось сердце — вспомнились последние годы, подорвавшаяся на мине внучка… Здесь и нашел его Зи, который тоже пришел в Срединную деревню. Они постояли молча возле танка, йотом вместе решили обойти округу.

Жизнь налаживалась. Возрождалась и Срединная деревня. Бойцы из К-1 уже полностью очистили ее от мин. Земля звала людей вернуться, и люди возвращались сюда, семья за семьей, хотя деревня и была еще во многих местах пока что больше похожа на джунгли, настолько все заросло.

Первым делом теперь надо было расчищать сады и огороды, участки под жилища, ставить дома. Ни бомбам, ни времени не удалось стереть с лица земли примет прошлого. Какое запустение здесь ни царило, как ни изменилось все, а все же отыскивали люди безошибочно то место, где когда-то стоял их дом, и за два-три дня ставили времянку. И вот уже стали слышны в Срединной такие привычные звуки, как плач детей по ночам, стук песта в ступе, обрушивающего рис, загорелись яркие огоньки керосиновых ламп…

Зи и старый Нгиет продолжали обходить деревню. От одной деревенской улочки шли они к другой, ведя неторопливую беседу. Собственно говоря, больше был слышен хрипловатый голос старого Нгиета. Он рассказывал о сыне, о том, как его забрали в солдаты и как с этого начались их беды. Сколько их пришлось пережить…

— Самое главное, надо во время больших перемен оставаться верным самому себе, оставаться человеком, — заметил Зи.

Они подошли к дому Нгиета. Двор был аккуратно подметен, домик, хотя и маленький, всего в три комнаты, выглядел аккуратным и чистым.

Зи выпил предложенный ему чай, поблагодарил и отправился дальше. Пройдя через огороды, он подошел к другому дому — возле него стояла хорошенькая девочка и держала на руках маленького брата.

— Мама дома? — спросил Зи.

— Нет, на работе.

— А отец?

— Папа спит, он велел всем говорить, что его пег дома…

Зи, размахивая пустым рукавом, решительно пересек небольшой дворик, устеленный сухими стеблями маниока. Это был дом Банга. Вчера поздно ночью прибегала Тьен, умоляла повлиять на мужа, уговорить его остаться в деревне. Банг был осужден условно на два месяца и решил уехать куда-нибудь подальше на заработки. Тьен уверяла, что если он это сделает, то непременно пойдет по плохой дорожке. Зи чувствовал, что она права.

Банг валялся на кровати и глазел в потолок. Услышав шаги, он поспешно натянул одеяло и укрылся с головой. Зи потоптался нерешительно — не лучше ли уйти, но потом рывком сдернул одеяло. Банг молча смотрел на него. Потом сел и сделал удивленные глаза:

— Ох, дядюшка Зи, это вы!

Он кликнул дочь и велел приготовить чай, но Зи остановил девочку, протестующе замахав рукой:

— Нет, нет, чай нить не буду, только что у старого Нгиета напился! Я на минутку…

Банг прятал глаза. Он похудел и был весь какой-то поблекший. Казалось, он стал старше лет на десять.

— Как идут дела в волости? — спросил он, пытаясь выкарабкаться из неловкой ситуации, но только яснее стадо видно, что храбрится он из последних сил.

— Ничего, помаленьку, — охотно откликнулся Зи. — Слышал я, что ты собрался в другое место, работу подыскивать?

— А что мне еще остается делать? — ответил Банг, не поднимая глаз.

— Я пришел к тебе как друг. Конечно, у тебя есть «хонда», может, ты решил, что займешься торговлишкой или еще чем, но…

— Это Тьен вам сказала? — перебил его Банг.

— Да, она. Попросила поговорить с тобой. Слушай, Банг, что было — то было, но я почти вдвое старше тебя, да и пришлось пережить гораздо более тяжкое испытание. Об одном хочу тебя спросить: почему не хочешь остаться, заняться тем же трудом, что и твои односельчане? Да, тебе стыдно. Но излечишься ты от этого стыда, только если останешься здесь, знай это. Да и о жене подумай, она недавно родила, на кого ты их всех оставишь?

— Ничего, выживут! Судите сами, как мне тут остаться, ведь на меня пальцами будут показывать — вор!

— Тебя судили, ты свое получил. А жизнь тебе длинная предстоит, снова на ноги встанешь. Если хочешь знать мое мнение, ты не только за свою жену и малолетних детей в ответе — ты в ответе еще и за себя.

— Из партии выгнали, с работы тоже, чего уж теперь, ни перед кем я не в ответе…

— Ага, значит, только партийные и еще ответственные работники должны свою ответственность понимать? А простой человек, он что же, без совести прожить может? Подумай, что говоришь. Выходит, без партбилета и должности и человеком не надо быть?

Банг покраснел:

— Я такого не говорил!

— Если моего совета не послушаешь, то так в конце концов действительно последнюю совесть потеряешь. Повторяю, я пришел к тебе как друг, говорить такие вещи горько, но только опасаюсь я, что ты на скользкий путь станешь. Не нужно тебе никуда уезжать, одна беда от этого приключится. Люди у нас хорошие. Сколько ты с ними вместе перестрадал, вспомни! Неужто войну забыл?!

Как раз в этот момент во дворе раздались женские голоса, и в дом вошла Кук, а с ней несколько девушек, которые вместе с Бангом работали в волостном комитете.

— Говорят, ты еще вчера вернулся? — как ни в чем не бывало спросила Кук.

— Позавчера… Тошно мне, глаза бы ни на что не глядели, вот и валяюсь второй день подряд…

Банг спрыгнул с кровати и позвал дочь вскипятить чай.

— Ну что, — продолжал он, — и вы туда же, уговаривать меня пришли? Дядюшка Зи меня уж ругал, ругал!..

* * *

Линь и Оу встретились возле трактора. Был обеденный перерыв.

— Как тебе работается, малышка? — спросил Линь.

— Нормально, потом расскажу. Вот я тебе приготовила лекарства, на фельдшерском пункте дали, а кое-что ребята из К-1 добавили. Возьмешь с собой. Что тебе еще дать? Ах да, одежду…

— Да ты что, на фронт меня собираешь, что ли, или в заграничное путешествие? — расхохотался Линь. — Спасибо тебе, малышка. Все есть у меня, да и потом я ведь не один буду…

— Береги себя. Я так боюсь! Ну что за занятие ты себе выбрал!

— Пе бойся! Расскажи, как работается?

— Ой, несколько раз уже бросать собиралась!

— А что тебе приходится делать?

— Да все одно и то же. На подсобной работе, ужас как надоело!

— Но это же начало, потерпи! Я вижу, у тебя все руки поцарапаны, исколоты…

— Да ерунда, трудностями меня не испугаешь. И все же что бы ты сказал, откажись я поехать учиться?

— Ты не откажешься!

— Значит, не хочешь, чтоб мне стало легче?

— Так ты ведь у нас сама ни перед чем не спасуешь!

— А ты знаешь, когда мы сможем пожениться в таком случае? Когда я закончу учебу, а это будет не раньше, чем года через два. Трактористы так говорят: чтобы настоящим мастером дела стать, надо два года, не меньше, потратить!

— Но мы же с тобой еще совсем молодые! Эх, и замечательная будет у меня женушка! На тракторе, в красной косыночке, прямо как на плакате! А я стану мины из земли вынимать перед твоим трактором!

— Как? Ты и тогда намерен этим заниматься?!

— Так точно! Работа у меня такая! Знаешь, сколько еще в нашей земле мин? Пока всю не перерою, не остановлюсь!

Глава XXI

Малыш Тханг, санинструктор К-1, все последнее время — после достопамятного обеда «по-японски» вместе с Шинем в ресторанчике на одной из многолюдных улиц Хюэ — провел в самых глухих уголках джунглей.

Похоронные команды — согласно плану, разработанному в верхах и спущенному на исполнение в региональные войска, — действовали повсеместно, начав свою работу в горных районах, чтобы затем постепенно спуститься вниз, в долину.