Мадам - Джанетт Энджелл

Но был и свет в конце тоннеля. Благодаря замечательному миру капитализма теперь и они могли себе позволить обладать Маффи. По крайней мере на час.

Маффи носила маленькие, ничего не скрывающие черные платья и жемчужные ожерелья, каждый раз душилась перед тем, как ехать к клиенту, надевала блестящие чулки со стрелками (пятьдесят долларов пара) и получала умопомрачительные чаевые. Маффи наклеивала на лицо улыбку и могла, не переставая улыбаться, оскорбить собеседника. Она была слишком самоуверенной, чтобы чувствовать угрызения совести из-за того, что не смогла скрыть истинные чувства. Но мне кажется, из уст Маффи оскорбление для некоторых мужчин звучало слаще, чем комплимент от других девушек.

Как и большинство моих сотрудниц, Маффи ничего не знала о моей личной жизни. Для нее я была Персиком, и ей по большому счету было плевать, где находится мой офис. Маффи сама ездила на вызовы на старомодном «ягуаре» Е-класса, который брат с сестрой подарили ей в честь окончания колледжа (мама с папой по тому же случаю внесли первый взнос за ее квартиру), и она встречалась с моими водителями, только чтобы передать мне мои комиссионные.

Однажды мне нужно было забрать у нее деньги, но я не смогла разыскать Энди, работавшего у меня водителем и выполнявшего разные мелкие поручения. Я позвонила Маффи и договорилась о встрече в кафе «Санси» на Ньюбери-стрит. И, как обычно, опоздала. Думаю, я всегда все очень четко планирую, но мир постоянно вклинивается между мной и моим расписанием. Но это не важно, поскольку Маффи тоже опоздала. Я заказала кофе-латте и булочку, и тут появилась Маффи. Нужно сказать, что даже я, пресытившаяся богатыми наследниками и красивыми женщинами, при виде Маффи ахнула от удивления. Она была одета в кашемировую двойку и юбку из шотландки, на шее — нитка жемчуга. Я считала, что такие жемчуга можно увидеть только на портретах. Идеальные волосы цвета меда, безупречная бархатная кожа. Я внезапно вспомнила всех эмигрантов в первом или втором поколении, входивших в число моих клиентов. Для них заниматься сексом с Маффи — все равно что заниматься сексом с самой Америкой, воплощенной в исконной американке.

Маффи не извинилась, просто села, включила специально для официанта улыбку в шестьсот ватт. Он немедленно подскочил и побежал за мартини с большей расторопностью, чем за моим кофе.

— Персик! Это ты! Я просто в восторге, что наконец встретилась с тобой.

Я любезно улыбнулась и протянула ей книгу, которую читала. Маффи взглянула на книгу из-под опущенных ресниц.

— Если можно, положи деньги в книгу, — вежливо попросила я, и тут она рассмеялась по-настоящему, запрокинув голову и от души веселясь. Никогда не видела, чтобы женщины так смеялись. Я была просто очарована.

Маффи достала из сумочки Гуччи конвертик, запихнула его в книгу и вернула ее мне.

— Я чувствую себя прямо как Джеймс Бонд, — со смехом сообщила она, в ее глазах все еще плясали веселые искорки, а в уголках губ притаилась улыбка. — Как здорово, Персик! Отдавать деньги Энди намного скучнее!

Я помешала кофе.

— Люблю осторожность.

И почти сразу же зазвонил телефон. Да, прощай, осторожность! Я всегда себе нравилась, но сейчас, рядом с этой женщиной, возникало ощущение, что у меня две левых руки.

— Извини.

Звонила Шобьян, няня Сэма.

— Простите, что беспокою вас, миссис Таунсенд, — ее ирландский акцент по телефону казался очень заметным, но мелодичным, — но друг Сэма, Джейми, приглашает его к себе домой поиграть. Вы не возражаете, если я его туда отведу? Мы вернемся к ужину.

— Отлично. — Сэм был не по годам развит в свои два с половиной годика и вовсю общался с другими детьми. Порой я желала, чтобы он больше зависел от меня. — Оставьте мне их номер телефона на кухне.

— Конечно, миссис Таунсенд.

Я нажала кнопку «отбой». Маффи внимательно смотрела на меня.

— Мой сын, — беспомощно объяснила я.

Я не только старалась не встречаться со своими девочками, но и никогда не рассказывала, что у меня есть семья.

— У тебя есть сын? — Если бы Маффи не получила должного воспитания в частной школе в Коннектикуте, то перешла бы на визг. — О, Персик, ты просто обязана показать мне фотографию!

Официант принес ей мартини, и Маффи одарила его улыбкой, которую я про себя начала называть Улыбкой с заглавной «У». Я чуть было не сказала ей, что не стоит беспокоиться, и официант определенно предпочитает мужчин, но поняла, что Маффи включает свою улыбку не для конкретного человека, а просто потому, что научилась этому много лет назад, наверное, в тот день, когда сняли ортодонтические скобы и весь мир узрел эти великолепные белые зубы. Надо будет брать с клиентов дополнительную плату за эту улыбку, подумала я.

Наверное, все бывает в первый раз. Я вытащила бумажник, открыла отделение, в котором хранились фотографии, и осторожно отделила фотографии Сэма от других. Там лежали и снимки Бенджамена, но я не собиралась слушать комментарии в адрес моего мужа. Ближе я уже никого подпускать не собираюсь.

Маффи взяла фотографии и стала медленно и внимательно рассматривать их с серьезным видом.

— Он у тебя просто замечательный, — выдохнула она.

Маффи продолжала изучать личико моего сына, и у меня поползли мурашки по спине. Я протянула руку, чтобы забрать у нее снимки.

Маффи вскинула голову, и наши глаза встретились. На ее щеках играл легкий румянец, а взгляд просветлел.

— Красивый мальчик, — сказала Маффи и протянула мне фотографии. — Ты удивительная женщина, Персик. У тебя свое дело, но при этом есть семья.

Я не чувствовала себя особенно удивительной.

— Все зависит от приоритетов, — сказала я так, словно заранее распланировала всю свою жизнь. А ведь я чуть было не потеряла Бенджамена из-за того, что не воспринимала его всерьез. А Сэм, самая восхитительная часть моей теперешней жизни, родился, можно сказать, случайно. Но этого никому знать не нужно.

— Я знаю. — Голос Маффи стал мечтательным. Она сделала глоток мартини и посмотрела в окно на прохожих, спешащих куда-то по своим делам. Ньюбери-стрит такое место, где вы можете сидеть в кафе и наблюдать за людьми, и в конце концов увидите, что одни и те же люди проходят один раз, второй, третий, поскольку гуляют с целью, так сказать, людей посмотреть, себя показать. — Еще в колледже, — сказала Маффи таким тоном, словно говорит о событии, случившемся несколько десятков лет назад, — я очень сильно любила одного парня. Он был само совершенство, Персик, страстный, добрый, сексуальный… — Маффи вздрогнула. Она говорила со мной, но смотрела на людей, гуляющих снаружи. — Я почему-то решила, что он мой. Я думала, что у нас все получится… короче, не знаю, всякий раз, когда я думала о будущем, он там присутствовал, был частью этого будущего. И какое бы будущее я ни рисовала в своих мечтах, я не могла представить свою жизнь без него…