Мадам - Джанетт Энджелл

— А что такое, Джон? Что-то не так?

Я точно знала, что что-то не так. Джон был милым и добродушным парнем, и насколько я помню, за все четыре-пять лет, как мы с ним знакомы, он ни разу не отказывался ни от одной из девочек.

Джон откашлялся. И еще раз. Плохой знак.

— Ну, просто, Персик… Ладно, наверное, дело во мне. Присылай Джил.

— Нет, Джон, если возникла какая-то проблема, я должна знать об этом, расскажи мне, пожалуйста.

Он снова откашлялся.

— Ну, ничего плохого не случилось… Может, я и не прав, может, у меня просто воображение разыгралось…

Да переходи же ты к делу, нетерпеливо подумала я.

— Уверена, что нет, — утешила его я. — Слушай, это моя работа. И мне важно, чтобы ты остался доволен. Так что ты окажешь мне огромную услугу, если поможешь во всем разобраться.

Глубокий вдох.

— Ну, ты знаешь, Джил никогда не просит чаевых…

Уж хотелось бы, со злостью подумала я.

— Но если ты ей что-нибудь не подаришь, то потом чувствуешь себя ужасно, ты понимаешь?

— Я понятия не имею, о чем ты, — призналась я.

Джон путался в словах. А ведь он адвокат, вдруг вспомнила я и искренне понадеялась, что когда он стоит перед судом присяжных, то не мямлит вот так, не зная, что сказать дальше.

— Ммм… ммм… ну, она намекает, — наконец удалось произнести Джону. — Она никогда ничего не скажет в лоб, но зато заставляет тебя почувствовать, что ты просто обязан выполнить то, на что она намекает.

— Например? — Я не понимала, то ли я в восторге от способностей девочки, то ли мне противно все это слышать.

— Например, я оговорился, что собираюсь достать билеты на «Бостон Попс», и она тут же развернула ситуацию так, что я почувствовал, что должен раздобыть билеты и для нее… Ммм… что я и сделал. — Судя по голосу, Джону было ужасно стыдно, хотя это вполне понятно. А Джил неожиданно проявила свою коммерческую жилку.

— Продолжай, — сказала я. Вряд ли это все.

— Ну, собственно, проблема в этом… Я имею в виду были и другие случаи…

— Какие другие? — Я не могла уже на него сердиться, зато внезапно разозлилась на Джил, которая довела этого добродушного малого до такого состояния.

— Ну, я как-то раз сказал, что собираюсь купить новый сервиз, так она… короче, намеками вынудила отдать ей старый.

— Джон, мне очень жаль, — беспомощно сказала я.

Но его уже было не остановить.

— А еще копию спортивной формы Уэйна Гретцки с номером 99 и с его подписью, которую мне подарил мой зять…

— Джон, я в ужасе…

— …и украшения моей матери. Джил захотела их примерить, когда мы… ну… занимались сексом, и я сказал, что ей идет… Это правда, Персик, украшения смотрелись на ней просто потрясно. Я сказал, что она может взять их поносить, но она отказалась, мол, боится, что слишком сильно к ним привыкнет и не сможет отдать, и, разумеется, я ответил…

Разумеется, что ты еще мог ответить…

— …а еще как-то раз Джил притащила с собой подружку. Она на тебя не работает, вообще не работает в агентстве… Но Джил ей про меня рассказала, и той ужасно захотелось приехать вместе с Джил и заняться сексом втроем, и я согласился…

А вот это уже напрямую меня касалось.

— Джон, — твердым голосом сказала я, чтобы пресечь поток откровений. — Джон, спасибо, что ты мне рассказал. Джил к тебе сегодня не приедет. Она вообще больше ни к кому не приедет…

— Нет, ты не можешь так поступить! — воскликнул он.

— Почему, ради всего святого? — Мне показалось, что именно этого он и хочет.

— Она поймет, что это я настучал, — пробормотал Джон. — Поймет, что я все тебе рассказал, а у нее ведь есть мой телефонный номер, она знает, где я живу и где работаю…

Откуда ей знать, где он работает?

— …я один раз отвозил ее к себе в контору, когда мы договорились, что вызов будет длиться больше двух часов… и мы занимались этим на рабочем столе… — Джону было ужасно стыдно, а я представила себе высокие потолки и потрясающий вид, открывающийся из бизнесцентра на набережной, где, как я знаю, он работает. — Возможно, я даже познакомил ее со своим партнером, не помню…

Теперь, значит, мы идем на попятный. А ведь он не просто познакомил Джил со своим партнером, она теперь с этим партнером вовсю встречается, готова поклясться последним долларом. Ну формально Джил у меня клиента не переманивала, если я правильно понимаю ход ее мысли.

— …я знаю, что она ужасно рассердится, просто знаю, что она…

Тпру! Успешный адвокат, которому уже за пятьдесят, партнер в одной из самых известных юридических фирм Бостона, не хочет, чтобы на него сердилась двадцатилетняя пигалица, которая еще даже в колледже не учится?

— Джон, я ни словом не обмолвлюсь о нашем с тобой разговоре, она ничего не узнает.

— Узнает! — Его голос звучал истерично. — Она поймет, что это я, Богом клянусь!

— Ну, не глупи, — коротко ответила я тоном доброй, но строгой няни. — Джон, послушай меня. Просто послушай. Ты должен взять себя в руки. Я пообщаюсь с другими клиентами, хорошо? Ты же понимаешь, раз это происходило с тобой, значит, и с другими тоже. — Если бы он стоял сейчас напротив меня, то я влепила бы ему оплеуху, чтобы привести в чувство. — Джон, Джон, ты слушаешь, что я говорю?

— Да, — смиренным голосом.

— Я не скажу Джил о нашем с тобой разговоре. Просто поговорю с другими клиентами, а потом с ней, и я обещаю, что она не станет тебя преследовать. Знаешь, тебе следовало давным-давно рассказать мне об этом.

— Я знаю, Персик.

— Ладно, все будет хорошо. — Я сделала глубокий вдох. — А пока что я пришлю к тебе Сару в качестве компенсации. Она роскошная блондинка, худенькая и собирается стать адвокатом. Думаю, вы отлично проведете время.

— Хорошо, Персик, спасибо.

— Не за что, Джон. — Я повесила трубку и подумала: Я убью эту девчонку!

Глава двадцать четвертая

Джил еще даст о себе знать. Они всегда проявляются, особенно те, к которым испытываешь двойственное чувство.

А жизнь тем временем не стоит на месте. Я ненавижу увольнять девочек и делаю это только в случае крайней необходимости. В моем мире, где связи — это ваше всё, вам не хочется быть жестокими со своими сотрудницами. Так что я позволю ей пропасть на некоторое время и разберусь с ней позже, пока что мне хотелось разобраться со своей личной жизнью.

Если вы попросите меня не раздумывая ответить, какое мое самое любимое место на свете, я отвечу — Блок-Айленд. И если вы ничего не слышали о нем, то ничего страшного, хотя кто-то назвал Блок-Айленд одним из последних замечательных мест в Америке.