Двоица - Максим Константинович Сонин

бы сказал «проводник». Как в поезде.

Адриан вошел в молельню и сразу же опустился на колени, преклонил голову. Лицо отца он не видел, но знал, что тот рад возвращению сына.

– Грешил, сын мой? – спросил отец. – Нехорошо. И то, что ты в Москве оставил, нехорошо. Дети без духовника не справились.

Адриан дернулся. Он не звонил из Петрозаводска Вершику, чтобы брат сам справился со своими тяжбами. Что ж там могло случиться?

– Отступили от Веры дети мои, сошли с тропы овцы, а пастырь, где был пастырь? – спросил отец. – Кутил? Отдыхал? Позабыл свое дело, труд свой позабыл, от Бога отвернулся. Сына моего Бог забрал к себе, а дочь отпустил в мир. Только нехорошо это. Нельзя дочери моей в миру жить.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, отец, – сказал Адриан. – Не знаю я и случившегося в Москве. Но я сегодня же отправлюсь на поиски сестры.

– Будут искатели. – Отец поднялся, хлопнул в ладоши. – Настигнут отступницу, из-под земли достанут. А ленивого пастыря они призовут еще раньше.

Адриан хотел встать, но сзади ему надавили на плечи.

– Колодцем тебя очищу, Адриан, – сказал отец. – Давно ты в колодце не был. А там уж и в мир пущу. С мечом. Если чистым выйдешь.

Ева уже отошла от колодца, потому что там столпились мужики, но в дом забегать не стала. Хотелось посмотреть. Из молельни, у которой дверь была своя, вывели того самого духовника, который только что приехал из города. Ева не знала его имени, но надеялась, что он приехал из Москвы, привез письмо от сестры. Духовник так вначале, когда только вышел из леса с братьями, посмотрел на Еву, что она уж решила, что он сейчас подойдет, погладит по голове и сунет в руку листок, но вместо этого духовник пошел с общиной здороваться. Может, не признал? Или не знал точно, кому нужно письмо передать?

Или, Ева насторожилась, что-нибудь случилось с сестрой и писем больше не будет? Мужики подвели духовника к колодцу, придавили к земле. Двое держали его за плечи, остальные снимали тяжелую крышку. Отца с ними не было.

Из дома притащили бадью и веревки, стали заправлять в бревно, которое раньше пряталось под крышкой. Тут духовник вдруг оттолкнул державших его мужиков, вскочил, но почти сразу один из братьев ударил его по голове углом бадьи, и духовник повалился на землю. Теперь его зажали уже четверо.

Ева в колодце сидела всего один раз и недолго, но хорошо понимала, что даже и духовнику должно быть страшно. Мужики залили ему в рот молока, потом стянули его веревкой, положили в бадью. Духовник не поместился, ноги торчали в стороны, а голова свешивалась через край, но братья все равно подняли бадью над колодцем, перенесли через каменную кладку. Бадья повисла на веревке, качнулась. Духовник ударился головой о камни, но даже не шелохнулся. Мужики стали вращать бревно, и бадья почти сразу исчезла из виду. Только тут до Евы донесся зловонный запах, который всегда стоял в колодце, и она прикрыла лицо рукой, отошла подальше. Потом развернулась и побежала к лесу.

Примечания

1

«София Баскиа сыграет главную роль в новой адаптации романов Эсфирь Аир, хорошо принятых критиками, о стильном сыщике Рамине Брамме» (англ.).