Анна - Нина Еперина

«Откуда, все-таки, они знают про сорт вина? – потом мысль стала пробуждать ее ото сна. – Как он тихо вошел, бесшумно! А я уснула! Я не должна спать! Не должна! Они меня тут прирежут, а я и не пойму!»

– Тихо, тихо, тихо! Не надо волноваться! Я пришел с миром. Не будем же мы с тобой ругаться, правда? Сейчас сядем, вина выпьем, поговорим, я тебя обласкаю и полюблю!

Бандит забрался на кровать с ногами и полез к Анне целоваться. Ей стало противно и мерзко, и Анна стала отворачиваться и отбиваться от его поцелуев. Тогда он схватил ее за шею и потащил вниз, на кровать. Он завалил ее на спину и уперся в горло ладонью. Анна стала хватать воздух ртом и не могла выговорить ни слова. А бандит по чуть-чуть впускал в нее кислород, и приговаривал:

– Не надо меня злить. Если ты будешь меня злить, я могу сделать тебе больно! Поняла? Больно, больно!

– Отпусти меня! Пожалуйста. Как тебе не стыдно! Я же беременная! – с трудом выговорила Анна и непроизвольно заплакала.

– Врешь ты все. Никакая ты не беременная. Это ты специально говоришь, а сама никакая не беременная. От таких старых козлов уже не беременеют! Ты ж спецом замуж за него вышла? Да? Правильно сделала! Я б тоже так сделал, если бы у меня были такие сиськи, и ноги, и письки! Да? И мордашка! Да?

Он отпустил Анну, сел около столика на край кровати и стал откупоривать бутылку, приговаривая:

– Вооот сейчас выпьем, поговорим, договоримся! Да? Мы ж договоримся? Да?

Анна сидела на кровати рядом с бандитом и пыталась что-то говорить. Горло саднило и болело. Анна не могла говорить, а тело ее опять покрывалось от страха мерзким и липким потом. Внутри все сжалось и похолодело. Она не могла себе представить, что может прийти бандиту в голову и поэтому от этой неизвестности и от жуткого страха ее мелко трясло, а зубы стучали друг об дружку.

Бандит налил вино в фужер и протянул Анне. Она молча взяла его в руку и стала думать, что с ним делать? Вино дрожало в руке и могло вылиться на пол. Плеснуть в лицо или вылить на пол? Мысли были очень нехорошие. Если бы у Анны было чем, она бы с удовольствием стукнула бандита по голове, но в каюте не было ничего твердого и тяжелого. Если только этим столиком на колесиках? Но она не успела бы этого сделать! Не успела бы! Лучше выпить вино и прикрыться как бы щитом алкоголя от его и лица, и мерзкой фигуры, потому что Анна понимала, как ни крути, а сейчас ее будут насиловать, и изменить что либо, она уже не сможет.

Ее будут насиловать! Какой ужас!

Никогда еще в ее жизни она не была в интимных отношениях с мужчиной помимо своей воли! С чужим, незнакомым мужчиной, которому было все равно, хочет она этой близости или нет? Это же очень противно, когда к тебе пристает незнакомый и неприятный мужчина! Очень противно! Как сделать так, чтобы не видеть ни его рожи, ни чувствовать его руг на своем теле и его губ, которые он тянет к ней с поцелуем! Лучше выпить вина, много вина, очень много вина и отключиться!

Анна смолча выпила все вино из фужера и ей стало легче. Внутри перестало мелко дрожать, собралось все вместе в твердый клубок и застряло в желудке. Ей было очень противно от всего, что сейчас происходило, но лучше заглушить позывы рвоты вином. Может у нее получится проглотить комок и залить его вином до состояния «а я ничего не вижу»! Или, как шутила тетя Аня «если невозможно что-то изменить, лучше расслабиться и получить удовольствие». Получить удовольствие от насилия бандитов у нее не получится никогда, но залить неприятные чувства вином, может даже и сработать, чтобы отвлечь самую себя от черных мыслей!

Бандит еще что-то говорил, Анна за своими мыслями пропускала все мимо ушей, только видела, что он опять налил ей вина полный фужер, и она опять выпила…, потом заплакала и слезы сделали мир мокрым и размытым, как стекло после дождя…, тогда Анна заплакала в голос…, от безысходности и тоски….

Анна сидела на кровати, выла, как раненая волчица, и качалась из стороны в сторону, глядя в одну точку. Все тоже качалось и плавало в глазах от этих слез и от вина, или еще от чего-то…, а слезы все текли и текли из глаз и падали на полуобнаженную грудь….

Бандиту было наплевать на ее вой! Он наклонил голову и стал целовать Аню в грудь, медленно и аккуратно собирая капли с кожи. Анна сидела и качалась, сидела и плакала, сидела и…, потом все стало еще размытее и совсем мутно, как в вязком тумане. Ее кто-то опять целовал и что-то рассказывал на ухо. Было щекотно и смешно. Анна стала истерически плакать и смеяться одновременно и над собой, дурой, и над ситуацией, и над тем, что делали с ее телом, потому что с ним что-то делали! Она не очень понимала кто и что, но с ней какой-то мужчина занимался сексом, потом ее опять целовали и опять занимались сексом…, и все это плавало в сером тумане небытия….

Иногда туман рассеивался, тогда кто-то опять вливал ей в рот вино, что-то рассказывал громко и опять кто-то наваливался на нее и противно приставал с сексом. Анна пыталась плеваться, потому что не могла больше пить вино, пыталась брыкаться и отталкивала руками и ногами каких-то мужчин от себя, она громко кричала и плакала, но насильникам было на это наплевать, они громко хохотали, и Анна понимала, что их вокруг нее очень много, до бесконечности много!

Их лица наплывали друг на друга, двоились, разламывались на осколки, уходили в черные провалы, выплывали обратно и лезли к ней в рот своими языками, как змеями. Ее тошнило от них, болела голова, во рту было сухо, и Анна просила воды! Ей опять вливали в рот вино, и Анна проваливалась в серый туман, который превращался в вязкое болото, которое засасывало ее в липкую и вонючую грязь. В какой-то момент ее стало тошнить от всех них и вдруг очень обильно вывернуло прямо на кровать. Только тогда кто-то стал хлопать ее по щекам и ругаться:

– Придурки! Вы чё ее перекачали! Она у вас тут коники двинет! Пускай отлеживается. Позабавились и баста!

Анна это поняла через туман плохой слышимости и поняла, что ее оставят в покое на какое-то время. Это подействовало на нее странно. Ее еще раз вывернуло на пол, и она отключилась совсем, провалившись в черноту!

Глава тридцать восьмая

Ужас

Дальше все превратилось в бесконечный ужас! Анна находилась в полной черноте между сном и явью. Туман, в который она попала, стал вязким и тягучим! Она ходила по нему, прилипая ногами, как к липкому меду или сладкому торту, из которого росла высокая трава! Анна разгребала руками эту высокую траву на лугу, отрывала ноги от липкого меда, а трава цеплялась за ноги, оплетала их и старалась уронить на землю, чтобы укрыть травой совсем, с головой, и похоронить ее в этой густой траве навсегда, погрузив в мед. Она не хотела задохнуться в густой траве и все разводила ее руками и разводила в разные стороны, чтобы выбраться из ее влажной глубины, отлепляя руками от ног и поднимая их повыше. Ей не хватало кислорода, она задыхалась и хотела пить. Она просила пить, пить…, и кто-то давал ей пить, но… это было вино. Анна пила вино и опять проваливалась в траву. Иногда вместо травы она ныряла в голубую воду без дна и ее тянуло вниз, на это очень глубокое и ставшее темным, почти черным, дно, но она как-то всплывала и опять просила пить….

Сколько прошло времени, Анна не знала. В подкорке зацепились слова о том, что ее должны оставить в покое, но на самом деле никто в покое ее не оставил. Эти бесконечные издевательства над ее телом продолжались очень долго, это она понимала и еще она понимала, что было и несколько ночей, в которые к ней в каюту приходили мужчины, значит, прошло на самом деле несколько суток….

Но однажды она проснулась утром и обнаружила, что одна, что вполне нормально соображает, выплыла из глубокой воды и трава ей тоже не мешает. В каюте было прибрано и даже полы сверкали чистотой.

Анна села на кровати и стала мучительно вспоминать. Стала все мелькавшие в голове фрагменты складывать вместе. Получалось, что за эти несколько дней с ее телом развлекались и не один человек!

Она пришла в ужас! Как такое могло произойти? Значит, ей что-то подсыпали или подливали в то злополучное первоначальное вино, которое она выпила из рук «турка»? А выпила она его потому, что видела, как «турок» откупоривал бутылку! Вот, значит, с чего все началось? Они ее чем-то напоили и делали потом с ней, что хотели, а она, как безвольная кукла, даже не понимала этого! Анна стала сосредотачиваться на своих внутренних ощущениях, особенно внизу живота. Но там ничего не происходило. Похоже, бандиты ее все-таки берегли и не накидывались на ее тело всей кучей, а хотя бы с перерывами?

Анна понимала, что теперь, после того, что уже произошло, будет очень сложно отказывать им в близости. Но если раньше она не видела их лиц и не понимала, что происходит, то теперь они могут приставать к ней без погружения ее в анабиоз.

А вот этого она уже не сможет выдержать. Не может же Анна сознательно участвовать в процессе издевательства над ее телом с ее же участием! Не сможет!!! И что теперь делать, она не знала?