Рок небес - Мэри Робинетт Коваль

взглядом. Она оглядывала зал. У всех, за исключением де Бера, были чистые одеяла, и их хотя бы обмыли. У всех уже стояли капельницы.

– Так. Тут есть все эти веса, – она подняла пару десятикилограммовых гантелей, – а он слаб, как котенок. И ему нужна жидкость.

– И ванна. Самую малость.

– И еще познать мою ярость.

Я встала и рассмеялась. Я поняла, чего она хочет. Гантели можно положить на одеяло и таким образом его обездвижить.

– Какая чудесная шалость.

Гантели могли и укатиться, поэтому я взяла блин для штанги. Перчатки были такими неудобными, что я могла одновременно нести только один, но Камила увидела, что я делаю, и опустила гантели. Она тоже взяла блин, и мы, словно космические валькирии, обступили де Бера с двух сторон.

Глаза у него снова были закрыты, а одеяло он удобно подтянул к шее обеими руками изнутри, словно пытаясь завернуться в кокон. Я опустила блин рядом с его правым плечом, зажав одеяло. Камила сделала то же самое с левого бока, закрепив его грудь в одном положении. Если бы он был здоров, его бы это лишь ненадолго задержало, но теперь, когда он открыл глаза, я уже оседлала его ноги, прижимая всем своим весом к полу.

Он забился и закряхтел, а затем резко замер и издал стон. С одной стороны одеяло смялось у талии, и теперь по мату растекалась лужа водянистых коричневых выделений.

На другом конце зала стояли, прислонившись к стене и опираясь друг на друга, Хайди и Дон. Дон обнимала хлопавшую в ладоши Хайди.

– Никто его не любит.

Особенность чрезвычайных ситуаций в том, что люди не тратят энергию на безобидную ложь. После падения метеорита беженцы говорили о некоторых вещах так… прямолинейно. Хотя это еще слишком мягкое слово.

Я похлопала его по колену.

– Де Бер. Камила должна поставить тебе капельницу.

– Ты.

– Я не знаю, как это делать. Мой максимум – ввести иглу подкожно, но это не так эффективно.

Он замотал головой и прижался щекой к мату, отвернувшись от Камилы. Как же это глупо. Мы все равно уже его обездвижили, так что я взглянула на Камилу и пожала плечами – насколько это позволял сделать скафандр.

Она поморщилась и подошла ко мне.

– Если сможешь его удержать, я найду вену на ноге.

Бенкоски приподнялся на локте.

– Твою же мать, де Бер. Будь мужчиной, дай им поставить капельницу. Это приказ.

– Я в марсианском скафандре, так что моя «скверна» тебя не коснется, – Камила хмуро посмотрела на лужу на мате. – Либо ты дашь мне сделать мою работу, либо будешь тут лежать в своем дерьме.

Де Бер продолжал прижиматься щекой к мату, но не сопротивлялся. Скорее наоборот, как-то обмяк. Камила жестом велела мне слезть с него, а потом отодвинула блины. Она поднялась на ноги и сорвала с него одеяло.

– Сначала его вымоем.

– Надеюсь, нового срыва у него не случится.

Я встала и пошла в сторону туалета, чтобы взять там лизол.

За моей спиной Камила сказала:

– Да ладно. Не первый мудак, которого я выходила.

Глава девятнадцатая

ДИКТОР: Сегодня среда, 28 ноября 1962 года. Вы слушаете «БиБиСи Уорлд Ньюс».

Ход первой экспедиции на Марс вызвал обеспокоенность международного сообщества после гибели лейтенанта Руби Дональдсон. В некоторых местах ночные бдения по случаю ее смерти омрачили протесты последователей движения «Земля прежде всего». Протестующие утверждают, что объявленная причина смерти – часть плана правительства по намеренному сокрытию информации о так называемых космических микробах. По их словам, эти микробы представляют угрозу для жизни на Земле, а вся эта ситуация невольно вызывает вопросы о том, какие еще вредоносные бактерии привезут космонавты с поверхности Марса.

Когда мы, наконец, обмыли де Бера и поставили ему капельницу, Бенкоски с трудом поднялся на ноги. Он облокотился на стул, на котором лежал пакет с его физраствором.

– Эй! – Камила бросилась к нему. Я и не знала, что в этих скафандрах можно развивать такую скорость. – Ты что творишь?

– Руби, – он пожал плечами и посмотрел в пол. – Я ее положил в мешок.

Мешок. Это один из сценариев в том отчете о непредвиденных обстоятельствах, который Натаниэль читал на Земле. Где «непредвиденное обстоятельство» означало смерть космонавта в космосе. После смерти в космосе еще никогда не оставалось тела, которое можно было похоронить. В основном все получали космическую версию погребения викингов[56], правда, без предварительного предупреждения и даже без возможности сперва умереть[57]. Да, шутка получилась какая-то нездоровая, но черный юмор необходим нам для выживания.

Так что же происходит, когда космонавт погибает в разгар трехлетней миссии? Отправить тело в земную атмосферу, где оно могло бы сгореть, не получится, потому что мы находимся в миллионах километров от дома. Оставить его до Марса? Или вернуться на Землю? И каково будет экипажу, каждый член которого знает, что на борту находится тело его коллеги?

Или, как в нашем случае с МАК, создать новую систему, которая позволяет вернуть останки домой компактным и гигиеничным способом? «Мешок» представлял собой пластиковый мешок для трупов, в который помещалось тело космонавта. После этого мешок помещали в шлюз и подвергали воздействию космического вакуума, пока тело внутри не замерзало насквозь.

Когда органическая форма находится в космическом вакууме около часа, она легко разрушается. Встряхните пакет с замороженным органическим материалом, и он весь превратится в пыль. Даже кости и зубы. Пыль легко спрессовать в аккуратный куб, который можно доставить домой для совершения любого удобного обряда погребения.

Еще ни разу мешок не испытывали на настоящем человеке.

Я сделала медленный вдох. Мне вдруг захотелось, чтобы в переработанном воздухе стало чуть больше кислорода.

– Она в шлюзе?

Он кивнул.

– Третий спереди. Я просто не смог… сделать все остальное. Я пытался, но у меня сейчас вообще нет сил.

Камила положила руку ему на плечо.

– Мы о ней позаботимся.

– Я пойду с вами, – он подхватил мешок с физраствором и положил себе на плечо. – И пока ты не начала возражать, я обещаю не перенапрягаться, а потом сразу вернуться сюда.

Уперев руки в бока, Камила уставилась на него.

– Ты же ничего не сможешь сделать.

– Я смогу попрощаться.

Бенкоски расправил плечи. Теперь, когда он стоял с почти военной выправкой, стало до боли ясно, что за последнюю неделю он очень сильно похудел.

Мы втроем вышли из тренажерного зала. Вернее, мы с Камилой неуклюже топали в своих костюмах, а Бенкоски плелся за нами, одной рукой держась за стену. Я остановилась и подождала, пока он догонит.

– Обопрись на меня.

Уголок его рта изогнулся в кривой улыбке.

– Спасибо. Чувствую себя бесполезным.

– Это совсем не так, – я обхватила его за талию. – Ты приструнил де Бера.

Он закинул руку мне на плечи, вдавив герметизирующую прокладку моего шлема в мышцу у основания шеи.

– Если это можно так назвать. Надо было его сразу осадить, но я подумал, что, если