Четвертая масть - Игорь Черемис

криво усмехнулся Лёха и ткнул себя в лицо. — Вот, вот и вот, ещё и по ребрам прилетело хорошо, хожу сейчас, как знак вопроса. Злой же он, говорю, ничего слышать не хочет. Так что жди его сегодня.

Мы помолчали.

— А ты зачем меня предупреждаешь? — поинтересовался я. — Я же теперь готов буду, у твоего Боба вообще без шансов… у него и до этого шансов было немного, тут ты правильно всё понял, но сейчас… сейчас я просто буду выбирать, до какой степени его калечить.

Лёха едва заметно вздрогнул — возможно, вспомнил, что я обещал сделать с ним, когда поймал в Сокольниках.

— Да похуй, что ты с ним сделаешь, — пробурчал он. — Хочешь верь, хочешь — нет… Просто похуй. Хоть вообще прибей — твои дела. У нас с Михой сейчас своя жизнь образовалась, с Бобом никак не связанная. С ним так и так пришлось бы расплевываться… Так что… похуй. Только это… мне бы пласт вернуть… а то долг висит.

Я не сразу понял, о чем он, но потом вспомнил — гараж, стоящий на верстаке альбом AC/DC «Back in Black», который был моим заложником на случай обострений отношений с этой гоп-компанией. Формально Лёха нарушил наш пакт о ненападении, когда заявился ко мне вместе с приятелями, так что пластинка теперь как бы моя. Но она действительно была мне не нужна, так что я мог помочь Лёхе избежать неприятностей очень легко. Вот только делать мне этого не хотелось.

— Лёх, ты помнишь, что я говорил, когда забирал эту пластинку? — он угрюмо кивнул. — Но ты привел своих приятелей ко мне в гараж, чтобы попытаться сломать мне ноги. Одно это обнуляет все наши с тобой договоренности. А потом ты со своим Михой ещё и отпиздили моего друга… очень серьезно, парень неделю в больнице провалялся во время сессии, а ведь он вообще ни при делах был, случайно тогда со мной оказался. Я вообще собирался вас искалечить за это, но гебешники, которых ты с такой ненавистью поминаешь, отговорили, хотели с вами по закону разобраться. Тогда не вышло, но сейчас, как вся эта свистопляка закончится, они могут и вспомнить о своих желаниях. И смысл возвращать тебе хороший альбом хорошей группы? Всё равно он на складе вещдоков на Лубянке осядет.

— Да понимаю я всё… первый раз думали, что легко тебя задавим…

— Так, постой, — перебил я его. — А как вы вообще узнали, что я в гараже? Не помню, что давал какие-то объявления в газетах об этом.

Лёха как-то неловко помолчал.

— Да я… ты по сторонам вообще не смотришь, — сказал он. — Я за деревья отошел тогда, потом круг сделал, «собаки» дождался и подошел поближе. Ну и видел всё — как ты ту бомбу взорвал, как самопал на крышу закинул. И куда зашел. Своим рассказал, а Родька потом всё распланировал. Кто ж знал, что у тебя там ещё самопалы будут?

Я мысленно пообещал, что осенью поставлю Стасу ящик очень хорошего пива — даже если его придется вымаливать на коленях у Михаила Сергеевича.

— Ну а на Стаса вы как вышли? — безразличным тоном поинтересовался я. — Тоже проследили?

— Не, там другое… знакомый Боба пообещал кучу бабок, если мы этого пацана отхерачим. Ну мы и согласились… кто ж знал, что оно так?

Да уж, прямо Джоны Сноу какие-то, ничего не знающие. Но знакомый Боба — это уже интересней.

— А что за знакомый? Ему-то что за интерес до наших дел?

— Да хуй его знает, — Лёха махнул рукой. — С ним Боб общался, как он в армию ушёл, мы того чувака и не видели ни разу. А тут звонок…

— И вы прям поверили, что это он? — недоверчиво спросил я.

— Там попробуй, не поверь, — скривился Лёха, и его рожа стала ещё более паршивой. — Но я сам с ним не общался, он через Миху на нас вышел. А мы ещё и на мели были, так что согласились.

— Что, совсем ничего про него не знаешь?

— Да мент он, кажется, — небрежно ответил он. — Помогал Бобу, какие-то дела они делали… кажется, с дурью что-то мутили-крутили. Боб о нём всякое рассказывал… грит, ему убить — что плюнуть. Я в такие дела старался не лезть.

Или тебя не пускали, подумал я.

— Понял тебя… — задумчиво произнес я. — Вот только не знаю, что с тобой делать. Вроде ты и помог сейчас, но торчишь ты мне слишком много за предыдущее. А как с тебя это взять — ума не приложу. У тебя же ничего нет.

— А если я тебе скажу, где Боб сейчас ныкается?

Я внимательно посмотрел на него — кажется, Лёха не шутил. Впрочем, его и раньше сложно было принять за шутника.

— За это могу и обнулить всё, — сказал я. — И пласт отдать. Только сначала проверю инфу… ты же можешь обмануть — а я очень не люблю, Лёха, когда меня обманывают. Так что подумай — ты действительно знаешь, где сидит Боб или же хочешь мне соврать?

Под моим взглядом Лёха слегка скукожился — хотя это могли быть и последствия побоев Боба, он слишком долго просидел почти в одной позе, да и сюда тащился, наверное, с час.

— Точно знаю, — наконец ответил он.

— Ну давай, говори. Только все расчеты — после проверки, — ещё раз предупредил я.

Он назвал адрес.

Я не поверил.

Он настаивал.

Я был уверен, что таких совпадений в жизни не бывает, но постарался не подать виду, что сильно впечатлен этой информацией. И хорошо, что Лёха был занят своими мыслями и вообще не отличался сообразительностью.

— Ладно, Лёха, я тебя понял, — сказал я. — Про пласт — подумаю. Если всё нормально пройдет — верну. Только ты сам не звони сюда… адрес и телефон забудь, прям сильно забудь, навсегда. Я тебе наберу.

Он кивнул, поднялся и как-то неловко, прихрамывая, пошел к станции метро — похоже, Боб избил его очень сильно. Я подумал, что с такой физиономией Лёха должен вызывать пристальный интерес у всех окрестных ментов и военных патрулей, но потом выкинул эту мысль из головы. Это были его персональные проблемы. У меня же имелись и свои, а этот визит только добавил новых.

* * *

Я просидел на лавочке битых полчаса после ухода Лёхи. Курил одну за одной сигареты и бросал окурки на землю, глядя на эту кучу мусора очень неодобрительно. Но урн поблизости не было, а искать их мне откровенно не хотелось. Жизнь в прошлом и