Принцесса для киллера - Анна Гур

не заслуживает смерти. Он не совершал преступления.

Я выхожу из комнаты и иду вдоль коридора, вниз по лестницам. Мне нужен Джокер. Ассасин получил заказ, и я молю бога, чтобы он оказался все еще в доме, чтобы он не отправился исполнять приказ отца.

– Дэн должен жить.

Не отдам его на растерзание.

Хватит мести и смертей. Не могу больше жить в этом пекле, не хочу терять парня, с которым мы выросли.

Даже если все было ложью и игрой, я помню долговязого пацана, который со всей осторожности протирал мои разбитые коленки. Дэн был добр ко мне. Всегда.

Пусть он оказался не тем парнем, пусть я его возненавижу до конца дней за то, что он сын Серебрякова, но он не заслуживает смерти.

Выхожу на улицу. Иду на полигон. Мне кажется, что Фил там. Должен быть там. Где еще быть лучшему киллеру отца перед исполнением задания?!

Дохожу до железной двери, которая оказывается не заперта. Вхожу.

Прохожу в огромное помещение, отведенное для стрельбы, и сразу же выхватываю взглядом крупную фигуру Гринвуда. Он стоит в повязке на глазах.

Черная материя заставляет Джокера работать вслепую. Делаю несмелые шаги и замираю у стола с частями разобранной снайперской винтовки.

Ужасаюсь всей красоте и отточенности резких движений профессионального убийцы. Превосходная машина для убийств, слажено работающая, без устали и осечек. Слышу резкие хлопки, звуки, бьющие по тонкому слуху и в конце щелчком крепкие пальцы прикрепляют прицел. На все уходят секунды.

Передо мной виртуоз, орудующий огнестрельным оружием подобно гениальному музыканту. Джокер откладывает снайперскую винтовку на хромированную поверхность стола, хлопнув ладонью по часам, стоящим там же.

Кажется, что я нахожусь в зрительном зале опасного шоу, на кону которого человеческая жизнь.

Гринвуд внезапно, не снимая повязки, повернул голову в мою сторону.

– Понравилось смотреть, принцесса?

Вздрагиваю от хриплого голоса и присматриваюсь к глухой черной ткани.

Невероятно.

Как он узнал, что у его впечатляющего шоу есть зритель?! Как понял, что это я?!

Молчу.

Снимает повязку и смотрит прицельно мне в глаза.

Понимаю, что ассасин знал, где именно я стою…

– Почему пришла?

– Не убивай Даню, – срывается с губ.

Прищуривается.

– Это моя работа, исполнять приказы, Маша.

Прибивает меня к земле своей холодностью и безразличием, а мне хочется взвыть.

– Фил, не убивай его… – голос дрожит. Я пытаюсь достучаться. – Сколько еще неповинных смертей нужно, чтобы вендетта осуществилась?!

Кажется, мой лепет ему мало интересен.

– Я не промахиваюсь, принцесса.

– Молю… все что хочешь, Фил, все отдам, только пусть живет… он не виноват… Даня… – больше не могу говорить. Мне плохо. Очень-очень.

– Все сделаешь?!

– Да… – тихий шелест.

– Даже на колени встанешь?! – рявкает зло.

Ноги сами подкашиваются, и я падаю на колени перед сильным мужчиной. Трясусь, протягиваю к нему дрожащие руки.

Графитовые глаза смотрят холодно, прошивают безразличием. Сжимает челюсти, желваками играет, губы напрягаются, акцентируя шрам.

Жестокий. Беспощадный. Боюсь его до безумия. Именно сейчас передо мной истинный ассасин. Тот, кто приходит за тобой в ночи. Безжалостный убийца, не знающий пощады.

Готова переступить свой психоз и вцепиться в джинсовую материю брюк, обтянувшую мощные ноги, содрогаться в конвульсиях и умолять.

– Прошу… отпусти его, дай уйти… – слезы текут, мешают выговаривать слова – он…

– Маша, фак, с ума сошла?! – орет мне в лицо и стальные руки впиваются в плечи, перебивает, не церемонится со мной. Роли поменялись. Теперь хозяин ОН.

Свирепый взгляд выстрелом и суровое:

– Приговор озвучен – виновен и заплатит за это жизнью…

Всхлипываю, распахиваю в ужасе глаза.

– Все не так! Прошу… Ты не знаешь… – шепчу комкано в преддверии приступа панической атаки. Всматриваюсь в красивые некрасивые черты киллера и кусаю губы в нерешительности… Не знаю, как уговорить, что пообещать. Все внутри трепещет от боли и ощущения катастрофы.

Склоняет к плечу голову. Рассматривает и всю вспарывает ртутным взглядом. Голой себя чувствую и уязвимой, переломанной этими сильными ручищами, которые забиты татуировками под завязку.

Видит меня всю насквозь. Умный. Проницательный. Опасный. Бешеный. Его моя просьба просто вызверила. Чувствую, как внутри него бездна разворачивается.

– Ну, давай, принцесса, удиви меня своей банальностью… предложи себя! – ухмыляется и меня током бьет от рваного оскала Джокера. – Женщинам иногда кажется, что у них между ног золотой фонд, который можно продать за нехилую такую цену. Что, принцесса, уже готова мне дать?! Сначала в рот возьмешь?! Чем будешь платить?! Блядь!

Грязные слова летят в меня ударом. Руки на плечах сильнее сжимаются и кажется, что скоро переломают.

Отшвыривает меня. Вцепляется в короткий ежик волос.

Издевается надо мной и прав во всем.

Я не стою и цента. Если он сейчас захочет, то возьмет все, что ему нужно, как это и делает Фил Гринвуд по прозвищу Джокер…

Только я уже его. Я возненавидела этого жестокого мужчину с первого взгляда, с первого слова, потому что полюбила…

Слезы унижения текут из глаз, и я так и остаюсь лежать на холодном полу полигона, обхватываю колени.

Мне больно, я лечу в бездну и не могу повлиять на события.

Дэн умрет. А я никогда не прощу Фила. Убьет его, уничтожит мое чувство, которое я испытываю к нему, моему убийце.

Западня. Замкнутый круг.

– Я бы все отдал, чтобы у меня была возможность жить в Неверленде…

– Почему, Дэни, островов много, а ты хочешь на несуществующий?!

Обращает на меня внимательный взгляд, а кажется, что там тоска плещется и одиночество, жуткое, дикое.

– Я не там родился, Мэри. Хочу в Неверленд, где живут дети. Одни. Без родителей.

Мотаю головой, не очень улавливая суть, и получаю легкий чмок в щеку.

– Да ладно, Ри, – улыбается весело, – я просто хочу стать для тебя Питером Пеном, очень уж ты смахиваешь на заучку Венди…

Шаги и перед глазами возникает Гринвуд. Одной рукой поднимает меня с пола и заставляет смотреть в горящие диким пламенем глаза.

– Любишь Ромео своего?

Спрашивает холодно, взглядом продавливает, и я отвечаю короткое:

– Да…

Да, люблю! Только мой Ромео не сказочный герой, возвышенный и осторожный, слагающий стихи о своей вечной любви.

Мой зверь жесток, груб и одичал… и это ты, Джокер. Хочу сказать, открыться, но не дает. Вжимает палец в мои губы, смотрит с секунду, прикидывает и отвечает:

– Я смертник, малышка, сука с косой давно уже за мной ходит… Я промахнусь.

Прикрываю глаза и шепчу.

– Спасибо, Фил.

Спасибо, что ты делаешь мне эту уступку. Спасибо, что не убиваешь мое чувство…

Цена вопроса – жизнь моего дуга, и ты мне ее даришь, забирая мою.

Я ведь теперь