Принцесса для киллера - Анна Гур

ускользает.

– Ты… ты говорил отцу, где мы будем?

Молчание в трубке, а затем короткое:

– Да.

– Я ненавижу тебя, Дэн, – шепчу и заливаюсь слезами, – ты просто выбивал из меня информацию…

Тяжелое молчание, а потом, когда слышу голос Серебрякова, хочется оттянуть трубку от уха и посмотреть, с тем ли Даней я общаюсь, так как властный, собранный мужчина на другом конце совсем не похож на застенчивого парня, к которому я привыкла.

– Покушение организовано за моей спиной. Уговор с отцом у меня был. Это правда. Но. Уговор на то, что я женюсь на тебе. Это единственный способ обезопасить. Я люблю тебя, Ри, и всегда оберегал, хотел тебя только себе. У наших отцов давние терки. Иван Кац не святой и там коса на камень. Бизнес отжимают друг у друга.

Но… покушение… Отец провернул это за моей спиной. Я бы тебя не поставил под удар…

Только не тебя, Ри…

– Кто ты, Дэниэл? Что ты такое?! – из горла вырывается хрипом.

Пауза и прежде, чем отключиться, слышу откровение:

– Тебе лучше не знать…

Глава 49

Дэниел Серебряков

– Кто ты, Дэниел? Что ты такое?!

– Тебе лучше не знать.

Сбрасываю звонок. Злость застилает взор, но я привычно подчиняю чувства разуму и начинаю мыслить, вычислять.

Вырисовывать причинно-следственную связь. Итак, исходники, которые имею. По факту звонок Мэри, которой верю. Она всегда прямолинейна и говорит правду. Значит, отец сыграл втемную. Использовал информацию, которую я случайно дал, оправдав, почему именно не встречаюсь с Ри. Он сделал заказ на Каца и… прогорел.

Если Мэри знает, кто заказчик, то об этом знает и Кац. А раз она упомянула только мать, значит, Иван – жив.

Интересненькая ситуация вырисовывается.

Александр Серебряков – кровожадный монстр. Изверг, который не доверил всех секретов даже мне, а я, наивный идиот, думал, что втерся в доверие…

Встаю и ловлю свое отражение в оконном стекле…

– Кто ты, Дэниел? Что ты такое?!

Хороший вопрос, Ри. Я – хамелеон, приспособившийся, скрывающий себя ото всех…

– Кто ты, Дэниел? Что ты такое?!

Как на повторе голос девчонки. Той, которая разглядела меня настоящего очень давно. Впервые дала почувствовать тепло человеческого общения, показала, что иногда разбитые в кровь колени – это не следствие наказания и часовых отсидок на рисе…

Веселая рыжая девочка расшевелила и вызвала интерес, показала, что можно просто бегать и падать, ссориться на повышенных тонах и смеяться громко.

– Ри…

Выдыхаю и стекло запотевает, а я вывожу пальцем две буквы ее имени…

– Кто ты Дэниел? Что ты такое?!

– Тебе лучше не знать.

Долго ли ждать ответку от Каца?!

Парень из застеколья улыбается, понимая все.

Иван ответит. Жестко. Отец рискнул и проиграл.

Ну что же, пусть отвечает за то дерьмо, которое сам и состряпал. К нему нет жалости. Давно это чувство у меня выгорело. Жалость из меня выбивали розгами, плетью и наказаниями, которые были призваны воспитать во мне монстра.

Зверь был вымуштрован, только вот где-то глубоко в подкорке все-таки сидит угловатый парень, который сохранил толику человечности благодаря одной рыжей девчонке.

– Грядет война, Серебряков.

Спокойно поправляю галстук, глядя на свое отражение. Из мутной глубины стекла на меня смотрит спокойное, слегка надменное лицо пресыщенного всем мажора.

Лицо-маска. Слои за слоями…

Только в самой глубине спрятано то, что осталось, крупица души. Все остальное – пульсирующая звенящая пустота.

Разговор с Александром уже давно назрел.

Забираю пиджак и иду к лифту, далее парковка, автомобиль, забег по трассам и чем ближе я к логову зверя, тем больше меня бьет озноб.

Это не страх. Нет.

Лютая ненависть.

– Отец, что происходит?!

Спрашиваю, заходя в кабинет Александра Серебрякова. Звук хлопнувшей двери бьет по нервам с оглушительной силой.

– Ты повышаешь на меня голос?!

Ледяное в ответ и мертвый взгляд садиста ввинчивается в меня, давя, подавляя, заставляя вновь почувствовать себя никчемным тщедушным сыном больного ублюдка, которого опять за провинность будут наказывать со всей жестокостью, свойственной монстру.

Только тот Дани давно сдох, он умирал долго и мучительно, выхаркивая собственное нутро и превращаясь в зверя, вымуштрованного собственным родителем.

Ровно встречаю взгляд и приближаюсь.

– Мы так не договаривались. Ты с Иваном – отдельная тема. Моя игра была на то, чтобы жениться на Маше! Что ты вытворил за моей спиной? Почему отдал приказ о ликвидации?! Маша могла погибнуть!

– И это мой сын? Я вижу в тебе эмоции, Дэни. И мне они не нравятся. Всегда был слабаком. Весь в мать, рохля.

– Ты устроил покушение на Каца, а информацию получил от меня. Маша не дура, она поймет, откуда ветер дует. Но зачем?! Зачем тебе это? Ты хотел убить Ивана, а если бы и Маша умерла?!

– Да. Конечно. Его мне удалось списать в утиль. Димитрия ждет то же самое. А дальше буду рвать империю на части. И тут можно жениться либо на вдове. Либо на дочери. Они наследники первой очереди. Мы тут не в песочнице играем.

Выпей!

Александр со стуком ставит передо мной стакан с выпивкой, и я залпом осушаю жидкость. В груди печет. Я не хотел всего этого. Слепец. Придурок. Как я мог не понять всей игры больного на голову мудака…

– Ты подписал всей семье смертный приговор! Ты. Мне. Лгал. План был жениться на Маше! Породниться, чтобы она сама за меня цеплялась.

Отец смотрит внимательно.

– Весь в мамашу свою. А как ты представлял все это?! Маша мне нужна просто для укрепления власти. Кровь Ивана, носитель его фамилии. С твоей свадьбой все сферы влияния отходят в мое личное пользование. Тебе дочурка Каца в сабы, заделаешь побыстрее наследника. Кровь Ивана в моем внуке. Никто под сомнение власть тогда ставить не будет.

– Ты монстр. Настоящий шакал, бьющий со спины, – цежу слова, незачем больше скрываться. Я никогда не стал бы таким, как отец.

– Ну, ты ко мне слишком предвзято относишься, сынок. В принципе, я человек неплохой. Совсем. Просто я люблю причинять боль и убивать. Хладнокровно.

– Зачем тебе нужно было убивать?!

– Ну. Как тебе сказать. Тут даже дело не в ненависти и не совсем в мести… Пришло время. Убить Ивана Каца – это наслаждение. Мечта, к которой я шел очень долго.

– Ты развязал войну.

– Не разочаровывай меня, Даня. Я ведь люблю тебя. Только мне очень жаль, что хотел провести собственного отца… Ты говорил, что Маша – это просто шлюха, которую ты пару раз оприходуешь, чтобы понесла, а