Где живет счастье - Джоджо Мойес

– Спасибо за гостеприимство, Сюзанна Пикок, – произнес он.

Глава 16

Дуглас закрыл за собой дверь и укоризненно посмотрел на любимца Виви. Отправившись на поиски жены, он обошел в сопровождении терьера парк, территорию вокруг новых офисов и молочной фермы, а затем лесок за зернохранилищами. Но пес, будь он неладен, так и не сумел взять след.

Эх, мне бы сейчас собаку-ищейку! – подумал Дуглас и грустно вздохнул, поняв абсурдность ситуации.

Искать с собаками собственную жену! Последнее время она постоянно была чем-то занята, еду оставляла с сопроводительными записками, поздно ложилась в постель, находя тысячу неотложных дел в той части дома, которой они практически не пользовались. И Дуглас никогда не знал наверняка, где ее искать. Или в каком настроении застанет, если все же найдет. И такое нарушение привычного ритма семейной жизни напрочь выбивало его из колеи.

Собака, путавшаяся под ногами, жалобно заскулила. Мать из-за двери флигеля дважды окликнула его. Но Дуглас, к своему стыду, сделал вид, будто не слышит. Не то настроение, чтобы бегать по ее поручениям. Он и так уже дважды возил ее утром в город, а в целом – третий раз за неделю. Его мать, по-прежнему обиженная на Виви за отповедь, сделанную во время последней семейной разборки, демонстративно не интересовалась невесткой, как будто, вступив с Розмари в словесную перепалку, Виви нарушила некое неписаное правило и тем самым перестала существовать для свекрови. Если бы Дугласу не было сейчас так себя жалко, он непременно расхохотался бы. К сожалению, до него только теперь дошла суть претензий, предъявляемых в последнее время женой к свекрови. Подтверждением чего, кстати, служил слабый, но весьма отчетливый запашок, исходивший от пассажирского сиденья его внедорожника.

Не обращая внимания на собаку, которая послушно ждала любой команды, лишь бы получить за это лакомый кусочек, Дуглас взял записку с кухонного стола. Когда он уезжал утром из дому, записки еще не было, впрочем, как и час назад, когда он благополучно доставил Розмари обратно, и теперь, глядя на послание жены, Дуглас рассердился и одновременно расстроился. У него вдруг возникло такое чувство, что его брак под угрозой из-за нелепого ребячества.

В записке аккуратным почерком Виви было написано, что она ненадолго отлучилась. Ланч в микроволновке, разогревать двадцать минут. Что касается самой Виви, то, к сожалению, она не может точно сказать, когда вернется.

Дуглас перечитал записку, раздраженно скомкал и швырнул через всю кухню, словно приглашая собаку погоняться за бумажным шариком.

Заметив, что ключи от машины жены висят на крючке, Дуглас выглянул в окно, натянул на голову шляпу и вышел из дому через кухонную дверь, не обращая внимания на доносившийся из-за двери властный голос матери, твердившей его имя.

Алехандро достал из отделения для корреспонденции письмо, отправленное авиапочтой, отметил знакомую марку, сунул письмо в карман и устало зашагал по территории больницы в свою квартиру, а точнее, к своей кровати, которую он в последний раз видел двадцать два часа назад. По идее, Алехандро поначалу должен был нести исключительно ночные дежурства, но поскольку больничное руководство не уставало трубить на каждом шагу о том, что у них организация равных возможностей, то он, благодаря своему полу, вполне неплохо устроился. Его начальство пришло к мнению, что сестрам и акушеркам будет неудобно делить жилье с мужчиной, даже с таким хорошо воспитанным. И когда стало очевидным, что снять для Алехандро жилье в городе не представляется возможным (для домовладельцев слово «акушерка» явно ассоциировалось исключительно с особами женского пола), наверху было принято решение предоставить Алехандро квартиру, которая вполне могла бы принадлежать смотрителю сестринского общежития, если бы эта должность по-прежнему имелась в штатном расписании больницы. Возможно, Алехандро время от времени придется прочистить чью-нибудь раковину или поменять у кого-нибудь пробки, пошутил менеджер, ответственный за размещение персонала, но Алехандро в ответ только пожал плечами. Он не мог позволить себе иметь собственную квартиру на родине. Он не знал, что его ждет в Англии, и дополнительная работа по хозяйству казалась вполне справедливой платой за две спальни и кухню, достаточно большую, чтобы там поместился кухонный стол.

И тем не менее он так и не смог привыкнуть к новой квартире. Она угнетала его даже в такой яркий день, как сегодня, когда комнаты были залиты теплым солнечным светом. Его всегда удивляла способность женщин привнести черты собственной индивидуальности в любое жилье, но поскольку эта квартира была для него лишь временным приютом, то у Алехандро не возникало желания попытаться хоть что-то изменить. Тусклая бежевая краска на стенах и практичная мебель придавали квартире стерильный и неуютный вид. А дробный перестук каблучков, веселая болтовня и хихиканье женщин, непрерывно сновавших туда-сюда по лестнице, делали квартиру Алехандро еще более унылой. Только два человека побывали у Алехандро в гостях: медсестра, которую он имел неосторожность пригласить к себе через пару недель после приезда и которая демонстративно игнорировала его при дальнейших встречах, ну и молодая испанка с курсов иностранных языков – с ней он познакомился в поезде, и она сообщила ему в самый ответственный момент, когда он, по идее, должен был позабыть обо всем, что у нее есть парень, после чего прорыдала чуть ли не три четверти часа. Тех денег, что пришлось дать ей на такси, в Аргентине хватило бы на месяц семье из четырех человек.

Когда я уезжал, размышлял Алехандро, причем чаще, чем хотелось бы, то в первую очередь думал о том, чего хочу избежать.

Он налил себе стакан чая со льдом, подложил под шею подушку и лег на диван, неожиданно остро почувствовав исходящий от одежды въевшийся запах пота. У него болела буквально каждая косточка, поскольку во время дежурства роженица, дама весьма корпулентная, носилась по палате, как бешеный слон, и Алехандро пришлось буквально повиснуть на ней всем телом. Вообще-то, в момент рождения ребенка он всегда чувствовал только безграничное облегчение. И только потом, после дежурства, синяки и ссадины давали о себе знать. Он вытащил из кармана письмо и прочел адрес. Алехандро получал не так много писем, и при виде собственного имени в сопровождении непривычных английских слов испытал знакомое щемящее чувство.

Сын, я собирался написать тебе, будто у нас все прекрасно, но, положа руку на сердце, должен признать, что это справедливо только для крохотной горстки избранных. И твой отец, хвала Господу, в их числе. Поговаривают о новом правительстве, хотя я не очень хорошо понимаю, что это может изменить. Теперь в нашей округе созданы два «районных совета», и большинство наших соседей участвуют в акциях протеста – размахивают ключами перед правительственными зданиями. Ума не приложу, какой в этом толк, но Висенте Трезза, у которого раньше были офисы рядом с моим, теперь целый день только и делает, что звенит ключами, гремит кастрюлями – словом, всем тем, что способно издавать шум. Но меня пугает сложившаяся ситуация. Твоя мать отказывается покидать дом с тех пор, как наш местный супермаркет был ограблен бандой из трущоб. Только не пойми меня превратно, сын. Я счастлив иметь возможность сказать, что в Англии у тебя все хорошо. И с нетерпением жду, когда мы вместе поедем ловить лосося.

Твой отец

P. S. Ко мне на прием записалась дама, которая утверждает, будто ты ее знаешь: София Гишане. Она еще замужем за этим негодяем Эдуардо Гишане, парнем с телевидения. Она хочет сделать липосакцию и подтяжку груди. Но я согласился только на липосакцию, так как она не оставляет мысли родить ребенка. Да и вообще, у нее фантастические груди. Только не говори матери, что я такое сказал.

Малыш, моя дорогая матушка (да упокой Господь ее душу!) обычно говаривала: «В Аргентине можно просто плюнуть на землю, и сразу расцветет пышный цветок». Но теперь мне приходится твердить Милагрос, что мой цветочек собрал чемоданы и исчез. Я каждый божий день плачу о тебе. Сантьяго Лозано сумел получить работу в швейцарском банке и теперь каждый месяц присылает своему отцу доллары. Ана Лаура, девушка Дуальде, собирается в США к сестре отца. Хотя не думаю, что ты ее помнишь. Похоже, скоро здесь вообще не останется молодых людей.

Невестка Милагрос ожидает двойню. Я молюсь о том, что когда ты вернешься в Аргентину, то подаришь мне внуков. В моей жизни осталось так мало любви, и единственное, о чем я прошу, – это наполнить ее смыслом.

Я непременно пришлю несколько упаковок мате, как ты и просил (Милагрос ходила за ним в супермаркет, но сказала, что полки абсолютно пустые). И тем не менее посылаю тебе через океаны, которые нас разъединяют, драгоценный подарок. Чтобы ты не забывал свою семью. Береги себя. И стерегись английских женщин.