Где живет счастье - Джоджо Мойес

В конце концов, словно поддавшись какому-то безумному порыву, Сюзанна взяла выходной и отправилась в Лондон. Поначалу она намеревалась навестить Надин, но затем, по странной прихоти, отменила встречу, сославшись на семейные обстоятельства, и отправилась на Бонд-стрит, где, поочередно ныряя на немыслимой при такой жаре скорости в различные магазинчики, купила две пары босоножек, но впору ей оказалась только одна, серую блузку с коротким рукавом, дизайнерские солнцезащитные очки и бледно-голубой льняной костюм, который оказался бы вполне уместным, случись ей пойти на свадьбу. Она также купила флакон своих любимых духов, неприлично дорогой увлажняющий крем и губную помаду именно того цвета, что видела у какой-то знаменитости в глянцевом журнале. За все покупки, кроме блузки, она расплатилась кредитной картой, которую Нил считал давным-давно ликвидированной. Ладно, потом все выплачу по частям, успокаивала себя Сюзанна, но уже на обратном пути она с трудом сдерживала слезы.

Алехандро исчез на три дня, а затем стал приходить ежедневно. Иногда, поднявшись из подвала, она заставала Алехандро сидящим за столиком. Он выжидающе поворачивал к ней смуглое лицо с орлиным профилем, и она заливалась краской, пряча неловкость за неестественно громкими замечаниями о погоде, о кофе в кофемашине, о бардаке, царящем в магазине. Затем она смущенно умолкала, яростно прокручивая в голове свои неуместные ответы и тем самым чувствуя себя еще более глупо.

Если Джесси была поблизости, Сюзанна в основном помалкивала. Ей вполне хватало ловить обрывки их разговора и получать драгоценные крупицы сведений, которые Джесси сумела выудить из Алехандро: что он получил письмо от отца, что впервые приготовил английский завтрак, что в родильное отделение накануне вечером поступила «роженица», у которой вместо беременного живота под ночной рубашкой оказалась подушка. Иногда у Сюзанны создавалось впечатление, что Алехандро через Джесси передает ей, Сюзанне, информацию о себе, выдавая ее мелкими порциями. Иногда Сюзанна ловила себя на том, что делает то же самое. Она пускалась в непривычные для себя откровения, поскольку ей очень хотелось продемонстрировать себя с наилучшей стороны, чтобы он наконец обнаружил личность гораздо более привлекательную, нежели та особа, которую он, как она подозревала, имел счастье обычно созерцать.

Несколько раз он появлялся, когда Джесси уходила на ланч, и у Сюзанны от неловкости все валилось из рук. И даже если в магазине находились другие покупатели, ей казалось, будто они с ним наедине. Она запиналась, срочно искала себе какое-нибудь занятие, намеренно лишая себя возможности с ним поговорить, а когда он уходил, проклинала себя за малодушие. Но время от времени, если Алехандро был целиком погружен в чтение газеты или книги, Сюзанне удавалось взять себя в руки, и они начинали разговаривать. Иногда чуть ли не целый час, пока с ланча не возвращалась Джесси.

Как-то раз Алехандро сказал Сюзанне, что хочет посетить городской музей – анфиладу тесных комнат, где была детально представлена малосимпатичная средневековая история Дира, – и Сюзанна согласилась сопровождать Алехандро. Она на целый час закрыла магазин, чтобы не спеша обойти вместе с ним пыльные экспозиции, а он поведал ей свою историю и историю Буэнос-Айреса. Конечно, это был не лучший вариант ведения бизнеса, но Сюзанне было полезно узнать мнение человека со свежим взглядом на вещи. Напомнить себе, что есть другая жизнь и другие места.

Когда он улыбался, его лицо сразу менялось.

Да, просто здорово получить нового друга. Сюзанна была абсолютно уверена, что кто-то когда-то вроде говорил, будто друзей много не бывает.

Джесси, украшавшая витрину китайскими фонариками, время от времени приветствуя прохожих, неожиданно крикнула Сюзанне:

– Вон там идет ваш старик!

– Мой папа?

– Нет, ваш муж. Простите. – Джесси с ухмылкой оглянулась, рот у нее был набит канцелярскими кнопками. – Ой, я и забыла, что вы у нас дама из высшего общества.

– Интересно, что ему нужно? – Сюзанна остановилась на пороге и увидела, что Нил машет ей рукой.

– Отменили встречу. А в офисе мне нужно быть только после ланча, – поцеловав жену в щеку, объяснил Нил. Он снял пиджак и повесил его на руку. Оглядел столики, за которыми болтали посетители, затем бросил взгляд на стену за прилавком. – Магазин смотрится очень миленько. А куда подевался портрет?

– Если я тебе расскажу, ты не поверишь! – Сюзанна и сама толком не знала, что и думать. Два дня назад в магазин зашли ее родители. Они вдруг решили, что портрет следует привести в порядок. – Представляешь, тридцать лет портрет пылился на чердаке, а теперь, оказывается, он «срочно» нуждается в реставрации.

Да и вообще, родители вели себя крайне странно. Папа поцеловал ее и сказал, что магазин выглядит грандиозно. А мама, изменив себе, в основном молчала и скромно стояла в сторонке, восторженно сияя, словно именно она все это организовала. Мама призналась, что папа наконец-то согласился обзавестись пылесосом. А она, Сюзанна, ответила, что не понимает, почему они так долго тянули с покупкой. Они ни словом не обмолвились о завещании, но у Сюзанны возникло смутное подозрение, что они решили использовать портрет в качестве дымовой завесы, чтобы надуть ее с завещанием.

– Ну ладно, а ты что здесь делаешь? – наконец вспомнив о неожиданном появлении мужа, спросила она.

– А разве нужен какой-то повод? Я просто подумал, а почему бы перед работой не выпить кофе со своей женой.

– Как романтично! – воскликнула Джесси, разглаживавшая какую-то ленту. – Следующим номером будут цветы.

– Сюзанна не любит цветы, – усаживаясь за прилавок, заметил Нил. – Потому что приходится мыть вазу.

– Тогда драгоценности…

– Ой нет! Драгоценности еще надо заслужить. Тут имеется целая балльная система.

– Я даже не буду спрашивать, что ей пришлось сделать, чтобы заработать вот это бриллиантовое кольцо.

– Ха! Если бы кольцо оценивалось по балльной системе, то ей бы пришлось носить на пальце жестяное ушко крышки от консервной банки.

– Смейтесь, смейтесь! – хмыкнула Сюзанна, заправляя кофемашину. – Вас послушать, так можно решить, что никакого феминизма нет и в помине.

И хотя Нил видел Джесси всего три раза, Сюзанне показалось, что муж немного влюблен в ее помощницу. Однако Сюзанна не переживала: все местные мужчины в той или иной степени были без ума от Джесси. Такой жизнерадостной и раскованной. И очень хорошенькой. Сияющей здоровой красотой юности. Персиковая кожа и сплошные улыбки. Она явно повышала у мужчин уровень тестостерона: ее миниатюрность и хрупкость рождали практически у любого из них первобытное желание ее защитить. Так или иначе, практически у каждого. Плюс Джесси понимала чувство юмора Нила, которое дома, по его мнению, оставалось явно недооцененным.

– Сюзанна, вот уж никогда бы не подумала, что вы из тех женщин, что принципиально не носят лифчики.

– Нет, моя супруга, конечно, не столь воинственна… Ну, если не считать того случая, когда вовремя не открыли «Харви Николс».

– Некоторые из нас, – заметила Сюзанна, – зарабатывают себе на жизнь, а не просто попивают кофеек.

– Зарабатывают? – Нил изумленно поднял брови. – Сплетничая в магазине? Я бы не назвал это работой в поте лица в угольной шахте.

Сюзанна непроизвольно поджала губы:

– Ну куда уж мне! Ведь для того, чтобы продавать финансовые продукты, просто необходим дублер для выполнения сложных трюков. Пока ты не появился, мой дорогой, здесь вообще никто не сплетничал. – И это ее «мой дорогой» было острым как бритва.

– О-хо-хо! Если уж разговор зашел о сплетнях, угадайте что? Наш Гаучо вовсе не гей. У него в Аргентине была подружка. Естественно, замужняя. – Джесси снова забралась в витрину и села, грациозно, как кошечка, поджав под себя ноги.

– Что? Он был женат?

– Да нет же! Его подружка была замужем за какой-то аргентинской телезвездой. Вот уж никогда бы не подумала. Да?

– Ваш Гаучо?!

– Ну да. Это мужчина-акушер. Приехал сюда из Аргентины. Умереть не встать, правда?

Нил поморщился:

– Похоже, ваш парень немного с приветом. Какой нормальный мужик согласится весь день заниматься вот этим?!

– А мне почему-то казалось, что в нашей семье именно тебя в первую очередь интересовали роды.

– Да. Роды у моей собственной жены. Но я в любом случае предпочел бы заняться поршневой полостью, если вы понимаете, о чем это я.

– Фу, какой ты пошлый!

– Ну, старый добрый гинеколог – совсем другое дело. Прелести такой работы еще можно как-то понять. Хотя лично я теряюсь в догадках, как им удается делать свое дело.

Джесси хихикнула, а Сюзанна от смущения не знала, куда девать глаза.

– Темная лошадка, да? Я имею в виду Алехандро. Джейсон всегда говорит, что в тихом омуте черти водятся.