Историческая хроника Морского корпуса. 1701-1925 гг. - Георгий Зуев

Алексей Павлович умер в Санкт-Петербурге в 1913 году. Похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. Разрушенный в советское время некрополь семьи Епанчиных по настоянию внука адмирала Э.А. Фальц-Фейна восстановлен командованием Ленинградской военно-морской базы.

В 1882 году, после отставки А.П. Епанчина и некоторого периода «безначалия», директором Морского училища и Николаевской Морской академии назначили контр-адмирала Д С. Арсеньева – флигель-адъютанта и воспитателя великих князей Сергея и Павла Александровичей. По свидетельству современников, эта кандидатура вызвала у большинства морских офицеров крайнее недоумение. Сын А.П. Епанчина, генерал Н.А. Епанчин, полностью с ними солидарен: «…это был типичный придворный, в отрицательном смысле слова – спина гуттаперчевая, душа лакейская, ум пустой…»

Начав службу во флоте, Дмитрий Сергеевич открыл себе путь к придворной карьере женитьбой на дочери убитого на охоте егермейстера В.Я. Скарятина, человека невероятно богатого и тщеславного. Правда, вершиной тщеславия бывшего столичного гражданского губернатора и страстного охотника была мечта стать егермейстером Двора Его Величества.

В 1868 году заветная мечта богатого орловского помещика наконец осуществилась. Его назначили егермейстером царского двора. В декабре 1870 года во время охоты в районе Малой Вишеры, когда стрелки уже покидали отведенные им места, В.Я. Скарятина убили выстрелом в спину. Выстрел, произведенный графом П.К. Ферзеном, посчитали случайным. В это можно бы и поверить, если бы не одно обстоятельство: на время отпуска Ферзена, заведовавшего царской охотой, временно назначили Скарятина. Когда же законный егермейстер возвратился из отпуска, то император, должным образом оценивший охотничьи таланты Владимира Яковлевича, решил его оставить на должности царского охотоведа. Граф Ферзен вынужден был отправиться в отставку. Вскоре после этого решения и прозвучал тот роковой выстрел…

Смерть Скарятина произвела тяжкое впечатление на императора Александра II. В женитьбе Арсеньева на дочери своего егермейстера царь тогда увидел рыцарский поступок со стороны морского офицера и поручил ему воспитание своих сыновей.

Сменивший контр-адмирала А.П. Епанчина на посту начальника Морского училища и Николаевской Морской академии контр-адмирал Д.С. Арсеньев полностью соответствовал духу требований нового руководства страны и Морского ведомства.

Вступив в должность, новый директор прежде всего ориентировался на внешнюю, показную сторону работы учебного заведения. Он сразу же ввел в учебное расписание целый ряд обязательных внеклассных дополнительных предметов, в результате чего резко сократилось время, отведенное ранее для самостоятельной подготовки воспитанников. Кроме того, искусно изменив существовавшую в училище систему оценки знаний воспитанников и слушателей академии, Арсеньев без особого труда сумел добиться более высокого среднего балла успеваемости, за что удостоился высочайшей благодарности и награды.

Что же за человек был Дмитрий Сергеевич Арсеньев? Русский эмигрант, бывший контр-адмирал императорского флота Борис Петрович Дудоров в своей книге «Адмирал Непенин» приводит интересные сведения о годах учебы кадета Адриана Непенина в Морском училище под началом Д.С. Арсеньева.

Мальчиком Непенин с большим трудом воспринимал строгую корпусную дисциплину. К тому же в нем, несомненно, говорила кровь его далеких свободолюбивых предков, не мирившихся с подавлением личности и глубоко возмущавшихся всякой несправедливостью. Воспитанник открыто бунтовал против корпусного произвола, постоянно находился в оппозиции к начальству, за что его 7 раз собирались выгонять из училища.

Адриан часто жаловался отцу на несправедливость училищного начальства. Автор биографической повести об адмирале-мученике отмечал, что «…это не было лишь одним капризом балованного мальчика, если сопоставить его „бунтарство“ с атмосферой, которая действительно царила в стенах училища во времена директора адмирала Арсеньева.

Свиты Его Величества контр-адмирал Д.С. Арсеньев был типичным представителем „придворного“. В его глазах происхождение, положение в свете и на служебной лестнице отца и родственников кадета являлось высшей меркой его оценки. Главное внимание обращалось на светское воспитание. Хорошее знание французского языка было главной заслугой. Обладавшему этими данными многое легко сходило с рук. На лишенного же их нередко обрушивалась вся строгость директора. Можно было неважно учиться, но было совершенно недопустимо не иметь хороших манер.

При отличном подборе преподавателей – заслуга прекрасного инспектора классов П.П. Вальронда – офицерский состав воспитателей в значительном большинстве не соответствовал своему назначению, особенно в младших ротах. Главной причиной этого являлась сама организация воспитательного дела в годы правления контр-адмирала Арсеньева».

И действительно, в Морском училище, по примеру юнкерских военных учебных заведений, существовал тогда лишь институт «дежурных» ротных офицеров-воспитателей и ротных командиров, через их руки ежедневно проходили каждый раз новые контингенты воспитанников. При этом большинство офицеров-воспитателей из-за недостаточного денежного содержания вынуждены были дополнительно заниматься преподавательской работой, отвлекавшей их от основной профессиональной деятельности по индивидуальной работе с учащимися.

Один из современников вспоминал, что «…многие из этих дежурных офицеров-воспитателей поступали на службу в Морское училище не по призванию, а лишь из желания жить в Санкт-Петербурге, или, что еще хуже, из-за нелюбви к морю. Чуткая к фальши молодежь это быстро понимала и теряла к таким морским офицерам всякий интерес и уважение».

Зато с какой искренней любовью воспитанники училища относились к своим наставникам, офицерам кораблей практической учебной эскадры. Сколько полезной и важной информации кадеты получали от них за короткий период летних плаваний! Как правило, на учебных судах между воспитанниками и строевыми офицерами всегда завязывались добрые и доверительные отношения. В таких офицеров кадеты верили, уважали их, считая своими главными учителями морского дела. Дежурные же корпусные офицеры-воспитатели, являясь прежде всего основной дисциплинарной властью, чаще всего представлялись воспитанникам своего рода врагами, против коих они нередко боролись и даже периодически «бунтовали».

Кроме того, само собой подразумевалось, что дорожившие своей береговой службой офицеры-воспитатели всегда являлись послушным орудием в руках светского льва, коим являлся директор Морского училища Д.С. Арсеньев. Большинство из них всячески старались угодить ему и выполнить любые его распоряжения, даже если таковые противоречили главным мотивам и целям подготовки будущих офицеров флота.

Вспоминая много лет спустя о днях своего пребывания в стенах Морского училища, офицеры В.В. Яковлев и В.В. Романов также отмечали, что «адмирал Д.С. Арсеньев был светский, придворный человек и воспитанники, любившие и уважавшие большинство своих начальников, относились к нему с оттенком благодушной насмешки. Они сразу же дали ему весьма непочтительное прозвище». У мальчиков, мечтавших сделаться «морскими волками», не мог пользоваться престижем почти не плававший директор. Злая кадетская муза в довольно саркастической форме высказала общее мнение воспитанников о новом начальнике в своеобразной эпиграмме:

Начальник наш и добр, и мягок,Исправно шаркая ногой,Он элегантность и порядокВселяет в нас, как долг святой!

Знаменитый русский и советский кораблестроитель, механик и математик, академик Алексей Николаевич Крылов в 1884 году также окончил Морское училище, а в 1890 году – Николаевскую Морскую академию.

В книге «Мои воспоминания» Алексей Николаевич писал, что «начальником училища до 1882 года был Свиты Его Величества контр-адмирал Алексей Павлович Епанчин, который почти всю свою службу провел в Морском училище, сперва как преподаватель математики и морских наук, затем долгое время был инспектором классов и с 1876 года начальником училища. В общем воспитанники его любили, прозвище ему было „папаша“, он был доступен и часто прощал проступки, в особенности хорошо учившимся.

С осени 1882 года начальником училища был назначен контр-адмирал Свиты Его Величества Д.С. Арсеньев. Ему было предписано истребить в Морском училище дух „превратного толкования“, и он решил, что самый простой и верный способ – это истребить всякое толкование.

Достиг он этого следующим образом: чуть ли не со времен Крузенштерна велась и продолжалась при Епанчине своеобразная постановка учебного дела и распределение дня: