Хранитель забытых тайн - Кристи Филипс

— Две недели, ваше величество, — твердо говорит она.

— Может быть, ваша терапия не столь эффективна, как ей следует быть, миссис Девлин. Разве нельзя устроить так, чтобы лекарства действовали быстрей, увеличить дозу, что ли, давать ей побольше и почаще?

Король милостиво предоставляет ей еще одну возможность сказать именно то, что он хочет от нее услышать. У Арлингтона такое лицо, будто его сейчас хватит удар.

Но она не оправдывает ожиданий ни того ни другого.

— Даже для самой лучшей в мире терапии нужно время, ваше величество. Я считаю, что потребуется еще две недели.

Она смотрит ему прямо в глаза и за какую-то долю секунды у нее в голове мелькает уверенность, что он в точности понял, что именно она имеет в виду: мадемуазель надо оставить в покое на весь этот срок. Она надеется, что королю удалось разгадать и вторую мысль, которую она хочет донести до него, а именно: перед тем как снова залезть в постель к мадемуазель, ему самому следует соблюдать воздержание, чтобы не подвергать ее опасности нового заражения. Но глаза Карла Стюарта остаются пусты и непроницаемы, и она снова начинает сомневаться, понял ли он ее намек.

Король отворачивается. Ему редко удается надолго сосредоточиться на одном предмете. Кажется, он собирался еще что-то сказать, но его отвлек вошедший в спальню королевский гвардеец. Он быстрым шагом проходит к Арлингтону и королю и кланяется.

— Ваше величество, господа, простите мне мое вторжение. Но на Уайтхолл-стрит произошел несчастный случай, и мы нигде не смогли найти врача.

— А вы обращались к доктору Пирсу или к доктору Фрейзеру? — спрашивает Арлингтон.

— Пытались, милорд, но их не оказалось дома, и никто не знает, где их искать. Наш капитан подумал, может быть, вы знаете, где они. Нельзя терять ни минуты — человек тяжело ранен.

— А доктор Годдард? — спрашивает Арлингтон.

Молодой гвардеец краснеет и что-то шепчет на ухо Арлингтону.

— Понятно, — кивает тот. — Он не в состоянии, пьян, — сообщает министр королю. — А что аптекарь? — снова обращается он к гвардейцу.

— У него закрыто.

— Погодите-ка, — поднимает руку король, и все сразу умолкают.

Его величество смотрит на Анну. Арлингтон на лету схватывает мысль короля.

— Не думаю, что это хорошая идея, ваше величество.

— Но зачем нам искать еще кого-то? У нас здесь есть прекрасный врач, смотрите, как она тверда в своих диагнозах и оценках, она вполне уверена в себе и в своих способностях. Что вы на это скажете, миссис Девлин? Если вы сможете помочь этому человеку, я дарую вам две недели, которые вы просите для успешного лечения мадемуазель. Если же нет, я буду настаивать на том, чтобы она встала на ноги через десять дней.

— Ваше величество, но мы ведь стараемся не разглашать значение миссис Девлин при дворе, — говорит Арлингтон.

— Вы хотите сказать, это тайна?

— Да.

— Но ведь все об этом и так знают.

Он поворачивается к гвардейцу.

— Где этот ваш человек?

— Мы принесли его в помещение для упряжи на конюшне, сэр. Самое близкое укрытие, ближе мы не нашли.

ГЛАВА 19

Быстрым и широким шагом король идет через весь двор к дворцовым воротам, и толпа придворных семенит за ним, изо всех сил стараясь не отставать и то и дело спотыкаясь о собачек, которые путаются у всех под ногами и отчаянно лают. Привычный к его размашистым шагам, Арлингтон на секунду притормаживает, чтобы поговорить с Анной.

— Если вы разочаруете короля, мне будет очень неприятно, — предостерегает он ее.

Он снова догоняет короля и идет с ним почти рядом, лишь слегка приотстав, и тогда возле Анны возникает Монтегю; некоторое время он молчит, стараясь шагать с ней в ногу.

— Не пойму, чего хочет от меня лорд Арлингтон, неужели провала?

— Нет, он хочет сказать, что королю пришло в голову проверить ваше искусство, — говорит Монтегю, понижая голос так, чтобы слышала только она. — Мне приходилось видеть, как король проделывает то же самое с другими. Главное, делайте свое дело уверенно, без колебаний. Если проявите нерешительность, неуверенность в себе, он будет считать, что вы никуда не годитесь, и велит вас прогнать.

— Если прогонит, горевать я не стану.

— Зато Арлингтон очень даже станет. Остерегайтесь его. Это на вид он человек вполне нормальный и даже безобидный, но уверяю вас, это совсем не так. Он способен осуществить любую свою угрозу.

Они пересекают Уайтхолл-стрит и входят на территорию королевских конюшен. Из одной постройки доносится шум, громкие крики, но потом звучный мужской голос перекрывает возгласы остальных.

— Отстаньте от меня, мерзавцы, черт бы вас всех побрал!

Анна и Монтегю следуют за королем и остальными, проходят через открытую дверь в помещение для упряжи, где по стенам висят уздечки и поводья, а в углу валяется куча старых седел. Посередине комнаты, в тусклом свете единственной свечки, укрепленной на покрытом ржавчиной железном канделябре, они видят стол, на котором четверо королевских гвардейцев пытаются удержать лежащего лицом вверх человека.

— Ради бога, держите его крепче! — кричит один из четверых, по всей видимости капитан.

Судя по рваному шерстяному плащу, тот, кто лежит на столе, не гвардеец, это человек низкого звания; он так силен, что четверо едва удерживают его.

— Я на карачках буду ползать, слышите, чертовы ублюдки, но не позволю всякому пьяному хирургу кромсать мои ноги! — орет он.

— Потерпи, приятель, найдем мы тебе подходящего врача, — отвечает капитан.

Ему лет двадцать пять, но, несмотря на молодость, он, похоже, не лишен здравого смысла. С раненым он говорит раздраженно, но вполне владеет собой в этой непростой ситуации.

— Мы уже послали…

Но тут лорд Арлингтон стучит тростью в каменный пол и откашливается.

— Его величество король! — провозглашает он.

Услышав эти слова, гвардейцы поднимают головы и вытягиваются по струнке. Раненый тоже мгновенно прекращает сопротивляться и замирает.

— Король? — изумленно переспрашивает он, будто грезя наяву.

Карл подходит к капитану и делает знак Анне. Капитан низко кланяется.

— Ваше величество, вы здесь, для нас это такая честь…

Король жестом заставляет его замолчать.

— Что тут у вас случилось?

— Это кучер, ваше величество, он не удержался на запятках и упал под колеса кареты. Тут никто не виноват, потому что остановиться не было никакой возможности. Я уж не говорю о том, что с самого утра этот человек был уже пьян, как самый настоящий лорд.

Глазами он указывает на раненого, неподвижно лежащего за спиной короля.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});