Русская эмиграция в борьбе с большевизмом - Сергей Владимирович Волков

не слил бы воедино Якушева, называвшего себя в «Тресте» Федоровым, и Опперпута, выдававшего себя в Москве за остзейца Стауница.

Бывший генерал-лейтенант А.М. Зайончковский действительно способствовал провокации, задуманной чекистами, но нет ни малейших оснований утверждать, что ему угрожали расправой с женой и дочерью. Все, что известно о советском отрезке жизни этого бывшего генерала, состоявшего при большевиках профессором военной академии имени Фрунзе и скончавшегося в Москве в марте 1926 года, говорит об его сознательном и добровольном переходе на службу революции. После его смерти вдове была назначена персональная пенсия. Коммунисты продолжают вспоминать его как верного слугу. В изданной в Москве в 1958 году книге С. Голубова «Когда крепости не сдаются» о нем сказано: «Это был честный ученый, талантливый преподаватель, искренне преданный своему делу человек».

В годы существования «Треста» участие Зайончковского в нем казалось более номинальным, чем активным. Это впечатление разделялось не только заграничными представителями М.О.Р., но и проникавшими в Россию кутеповцами. Хотя он, на словах, возглавлял «Трест», я не могу вспомнить за четыре года моего сотрудничества с Артамоновым ни одного письма, подписанного Верховским, как он себя в М.О.Р. называл. Существовала, вероятно, какая-то переписка между ним и Кутеповым, но мне ее видеть не пришлось. После его смерти заговорили о преемнике. Именно тогда Кутепов согласился войти в возглавление «Треста», которое, в переписке, называлось «правлением», но ни с кем из этого «правления», кроме Якушева и Потапова, он ни разу не встретился.

Никулин назвал Якушева бывшим воспитателем Императорского Александровского лицея и прибавил, что он изображен на выпускной фотографии пятьдесят третьего курса, снятой в 1907 году. Якушев, несомненно, знал некоторых лицеистов, когда появился в ноябре 1921 года в Ревеле, под предлогом служебной командировки в Швецию, и встретился там с Артамоновым.

В 1927 году Опперпут сообщил из Гельсингфорса рижской газете «Сегодня», что неосторожное письмо Артамонова об этой встрече, посланное в Берлин его однополчанину, князю К.А. Ширинскому-Шихматову, стало достоянием чекистов, вызвало арест Якушева после возвращения в Москву из Швеции, его ненависть к эмигрантам и готовность участвовать в направленной против них провокации. Никулин это повторил. По его версии, совпадающей с утверждением Опперпута, письмо Артамонова стало причиной превращения бывшего сановного бюрократа в советского провокатора. Возможно, однако, и другое предположение – Якушев мог быть советским агентом уже тогда, когда побывал у Артамонова в Ревеле, а Опперпут и Никулин воспользовались злополучным письмом только для того, чтобы это скрыть. Возможно и то, что Якушев был арестован чекистами до своей первой заграничной поездки и именно тогда согласился стать их агентом. Нужно прибавить, что Никулин и Опперпут не приписали ни Артамонову, ни Ширинскому-Шихматову недостойного поведения. Они одинаково сообщили, что письмо было перехвачено агентами О.Г.П.у.

Никулин написал, что Якушев был не только воспитателем, но и воспитанником Лицея. Он привел в «Мертвой зыби» начало автобиографии, которую Якушев, якобы, написал в тюрьме, после возвращения из заграничной командировки: «Я, Александр Александрович Якушев, потомственный дворянин, сын преподавателя кадетского корпуса, родился 7-го августа 1876 года в городе Твери, окончил Императорский Александровский Лицей, последняя должность – управляющий эксплуатационным департаментом управления водных путей министерства путей сообщения в чине действительного статского советника. После революции, с 1921 года, работал в качестве консультанта по водному хозяйству. В старой армии не служил, в белой тоже. Женат, имею трое детей. Хотя я ни в какую партию не входил, но по убеждению – русский националист». В памятной книжке лицеистов, изданной в Париже в 1961 году по случаю 150-летней годовщины основания Лицея, Якушев не упомянут. Это вызывает сомнение в достоверности утверждения Никулина, что он был не только воспитателем, но и воспитанником этого училища.

Некоторые бывшие петербуржцы не верят сообщению В.Т. Дриммера, что Федоров, то есть тот же Якушев, был товарищем министра путей сообщения дореволюционного правительства. Во включенных в «Мертвую зыбь» выдержках из его автобиографии сказано: «Убеждений моих я не менял и являюсь, по-прежнему, русским националистом и монархистом. Был и после февральской революции, когда на предложение князя Львова занять пост товарища министра путей сообщения ответил, что, как верноподданный Его Величества, временного правительства не признаю».

Справочник «Весь Петроград» за 1916 год, изданный А.С. Сувориным, содержит список столичных правительственных учреждений. В нем упомянуты управление водных путей и шоссейных дорог министерства путей сообщения и возглавляющий это управление коллежский советник А.А. Якушев.

Превращение коллежского советника в действительного статского в короткое время от издания этого справочника до февральских событий 1917 года было бы невероятным, если бы в той же книге А.А. Якушев, проживающий в доме № 51 по Большому проспекту, не был назван не коллежским, а статским советником и не только управляющим водных путей и шоссейных дорог, но и членом совета Императорского общества судоходства, совета Российской экспортной палаты и комиссии о новых железных дорогах. Поэтому можно признать возможность его производства в чин действительного статского советника в конце 1916-го или в самом начале 1917 года. Это было бы доказательством его скорого и успешного продвижения на царской службе.

Часть воспоминаний В.Т. Дриммера посвящена «генералу Денисову», как он упорно называет Лангового. В этой части рассказан эпизод, достоверность которого мне кажется сомнительной и который, во всяком случае, с историей «Треста» не связан. До этого эпизода автор воспоминаний упомянул желание польского генерального штаба получить от М.О.Р. советский мобилизационный план и в связи с этим написал: «Трест выкручивался, откладывал, наконец заявил, что получение этих планов обойдется дорого из-за необходимости подкупить несколько человек в (советском) штабе».

Высказав предположение, что настойчивость Варшавы стала причиной ликвидации «Треста», В.Т. Дриммер прибавил: «В этот период наших переговоров, М.О.Р. за границей развилось довольно скоро. Молодые монархисты заграничного М.О.Р. не проявляли особого уважения к ссорившимся между собой старым парижским авторитетам. Поэтому Г.П.у. решило создать «третью силу» и привлечь к ее возглавлению человека, наименее вовлеченного во внутренние эмигрантские раздоры. Его нашли в Швейцарии.

Там жил князь Ливен{61}, родственник Царского Двора, не участвовавший в активной политике со времени отъезда из России, но внимательно следивший за тем, что там происходило. Для привлечения светлейшего князя было решено использовать генерала Денисова, как офицера Красной армии и одновременно горячего монархиста и участника существующей в России тайной организации. Генерал Денисов получил какое-то назначение в комиссию по вопросам разоружения Лиги Наций и, может быть, даже был главой советской делегации. Денисов побывал у Ливена и, во время этого посещения, «открыл ему свою душу». Он сказал, что Россия переживает глубокую перемену своего мировоззрения, что она – не только часть Европы, но и