Подводные камни - Иван Максименко

36

Двадцать восьмое сентября. Начало седьмого вечера

— Давай на ту скамейку присядем ненадолго, Муки, — предложила Вероника, взяв под руку Михаэля Остента.

— Твое желание — заповедь для меня, солнышко, — покорно кивнул Остент, — чую я, что у тебя ко мне какой-то особенный разговор.

Двое, гулявшие по главному ботаническому саду имагинерской столицы, сошли с брусчатой аллеи на большую зеленую поляну с искусственным прудом, окруженным невысокими одиночными деревьями и кустами из живой изгороди, подстриженными в форме фламинго, скрючившихся в разные позы, и заняли старую деревянную скамейку у кромки воды.

— Ты поможешь мне решить вопрос с Родриго? — поглядывая на пустовавшую аллею за поляной, полушепотом спросила Вероника.

— Значит, ты по-прежнему не отказалась от этой идеи? — разочарованно вздохнул бизнесмен и поглядел на свою возлюбленную с легкой тревогой. — Хорошо подумала?

— Я прекрасно понимаю, о чем тебя прошу. Других вариантов просто нет.

— А что, если эта запись все равно всплывет?

— Главное, что этот прохвост больше не откроет рот, — с бесстрастным лицом, как у судьи, зачитывавшего очередной приговор, ответила вдова, — и не сможет мне никак навредить.

— Я, кстати, навел на него справки, Вероника. Красный ауди, на котором он ездит, разве не твой? Ты ему подарила машину?

— Нет, она в моей собственности. Мне пришлось дать ее ему как залог. Чтобы он слишком не выступал.

— Эх, Вероника, Вероника, — цокнул языком Остент, — как ты сразу не разглядела, что это за тип.

— Молодая была, мозгов не хватило, — виноватым голосом, обнимая бизнесмена и кладя голову ему на плечо, промолвила молодая женщина. — Ты мне поможешь? Ты меня только свяжи с нужным человеком, я с ним сама договорюсь. Ты в этом не будешь никак замешан. У меня и деньги есть, это не проблема.

— Да не в деньгах тут дело. Подумай — если полицейские найдут у него запись, ты тоже попадешь под подозрение. Тогда они и за тебя возьмутся.

— Мы об этом ни по телефону, ни по интернету с ним не разговаривали, поэтому, как они поймут, что я знаю о записи и что он меня шантажировал? Это слабый мотив.

— А ты полностью уверена, что не писала об этих вещах в интернете? — бизнесмен пристально посмотрел на свою собеседницу.

— Да, полностью. В интернете ничего нет.

— И он тоже ничего не писал?

— И он тоже. Он это пока держит в тайне, это у него как козырь.

— Ну,… если так, то… тогда, получается, твердого мотива у тебя действительно нет.

— Да, я же тебе говорю.

— Все равно я тебе не советую ввязываться в подобные истории. Ты ведь не шубу собираешься заказать по интернету или что-то в этом роде. Подумай, с какими людьми собираешься связаться.

— Опаснее человека, чем он, вряд ли найдешь, так что я не боюсь, — спокойным тоном ответила Вероника, поглаживая Остента по шее. — Я знаю, что почем, так что не пропаду. Муки, пойми, он — единственная для нас помеха. Уберем помеху, и нашему с тобой счастью ничего больше не сможет помешать. Будем наслаждаться любви, ни о чем не беспокоясь. Махнем на какой-нибудь экзотический остров, только ты и я, будем гулять по пляжу и целоваться на фоне заката. Как тебе такая идея, милый?

— Идея очень хорошая, Вероника, — играя желваками, пробормотал бизнесмен, — только вот, если твой план провалится, не видать нам никакого экзотического заката,… только если в железную клеточку, ине экзотический, а наш родной, имагинерский. Лет так пятнадцать будем им любоваться…

— Тебе нечего бояться, Муки, я тебя ни в коем случае не подставлю. Если заварю кашу, расхлебывать ее буду сама.

— Сейчас-то легко так говорить, а вот если случится что…. Что я буду без тебя один делать?

— Ты от меня никуда не денешься, дорогой, — ухмыльнулась молодая женщина и чмокнула своего любовника в губы, — это я должна бояться, как бы тебя не увела какая-нибудь вертихвостка с длинными ногами и большими глазами.

— Держи крепче, и никто не уведет, — заулыбался Остент и посмотрел ласково на свою возлюбленную. — Значит, ты от этого не отступишься?

— Ни за что на свете, Михаэль, — непримиримым тоном ответила вдова, — это мое окончательное решение.

— Вот какая ты упрямая, — вздохнул бизнесмен и задумчиво посмотрел на пруд, в дрожащем псише которого отсвечивало низкое вечернее солнце, — ну ладно, придется пойти у тебя на поводу, Вероника. Я обсужу этот вопрос с одним человеком и дам тебе знать. Денежный вопрос тоже улажу сам. Этим заниматься не будешь, а будешь только беспрекословно слушаться и делать так, как я тебе скажу.

— Как скажет мой храбрый рыцарь, так и буду делать, — Вероника обняла своего любовника и положила покорно голову ему на грудь.

— Женщина без сильного мужчины рядом, как лодка без весел. Плыть она может и сама, а выбрать самостоятельно правильный путь — нет.

«Может и еще как, — тут же мелькнуло в мыслях Вероники, — если возьмет весла в свои руки,… что я уже сделала…»

— А потом не будешь сожалеть о своем решении? Сейчас не задумываешься об этом, потому что тебе мешают эмоции, а потом? — пристально глядя на собеседницу и морща лоб, произнес Остент, — совесть не замучает? Это ведь настоящая человеческая жизнь, пусть и не очень достойная, но все-таки жизнь. Помни об этом.

— Я испытаю огромное облегчение, а не угрызения, Муки, — продолжая обнимать своего будущего соучастника, спокойно и уверенно сказала вдова, — меня перестанет терзать страх, исчезнет напряженность, вздохну полной грудью. Как можно испытывать угрызения, когда чувствуешь себя свободным от всего? Мучается тот, кто не способен освободиться от скверных мыслей… и скверных людей. Я думаю о том дне, когда мы будем так же где-нибудь сидеть в обнимку, не думая ни о чем лишнем. Угрызения я оставлю в прошлом и закрою эту страницу раз и навсегда. Перенесу в будущее только хорошее… и тебя в том числе.

— Эх, как же я так попался в твои льстивые сети, солнышко, — усмехнулся Остент и поглядел ласковыми глазами на свою возлюбленную, — уже и не выбраться. Подведешь ты меня под монастырь, Вероника, ах, как подведешь…

— Никуда тебя не подведу, милый, — обнимая и целуя бизнесмена, промурлыкала молодая женщина, — у нас роковая любовь, Михаэль, поэтому ты не можешь выбраться на волю. Да и зачем тебе это надо? Если и выберешься, вскоре захочешь обратно в мои нежные объятия. От другой девушки ты бы ушел, а от меня — нет, даже если бы я тебе разбила сердце.

— Ты разве хочешь разбить мне сердце? — улыбаясь, удивленно приподнял брови Остент. — Вон, какая ты коварная, оказывается!

— Да нет, что ты! — ухмыльнулась Вероника и зажмурилась озорно, — даже если такое дело случится, я постараюсь сделать так, чтобы тебе понравилось. Яд будет очень сладким.

— Кажись, я заключил сделку с самим Дьяволом, — пошутил бизнесмен.

— Скорее ты заключил ее не с ним, а с его чарующей секретаршей, — хихикнула Вероника и поглядела загадочно на Михаэля.

— Не мудрено, что он тебя заставляет искушать мужчин, кто перед тобой устоит?

— Только сам черт, наверное, или бог, — ухмыльнулась вдова и повернулась лицом к пруду.

— Ну, если только они, тогда я обречен.

— Зачем нам боги и черти, если мы можем наказать себя своей же собственной слабостью? Слабость — это когда ты позволяешь недостаткам других людей стать частью твоего «я». Тогда тебе начинает казаться, что нет плохого выбора, что какой бы ни был выбор, ты все равно добьешься цели. Тогда-то и совершаются самые непростительные ошибки — когда ты полностью уверен, что идешь правильной дорогой, даже не чувствуя почвы под ногами. Выбор ведь может быть выигрышным для одного и проигрышным для всех остальных и наоборот…. Чтобы получить по заслугам, даже не нужно на тот свет отправляться, можно еще при жизни наломать таких дров, что и черту не придется тебя мучить.

— Солнышко, ты о чем это? — выложил глаза Остент.

— Да я так, просто рассуждаю, — равнодушно махнула рукой Вероника, — природа вдохновила меня на философские рассуждения.

— А ты их записывай, потом книгу издашь.

— Ой, зачем самой на себя компроматы писать? Лучше так пофилософствовать, на свежем воздухе…

— А если ты приняла это решение из слабости? Ты сама говоришь, что ошибки совершаются, когда человек действует слишком самоуверенно.

— Нет, Муки, нет. Я больше не иду на поводу у слабости. Я стряхнула с себя все чужие недостатки и думаю только своей головой. У меня остался всего один выбор. И я чувствую твердую почву под ногами.

— Ну, раз так, Вероника, надеюсь, что этот выбор не станет проигрышным для нас обоих…

37

Пятое октября. Около девяти вечера

— …Я сделал все, что надо, — оглянувшись опасливо по сторонам и убедившись, что редеющий поток прохожих не обращает на него никакого внимания, тихо произнес Михаэль Остент, стоявший вместе со своей любовницей посреди старого Королевского моста в центре столицы, связывавшего два ее берега.