На тихой улице - Серафина Нова Гласс

сейчас слишком потрясена увиденным, чтобы об этом волноваться.

– Я этого не знала…

– Возможно, он хотел, чтобы Мия взяла на себя вину за разбитую машину, и заплатил за это? Конечно, я не говорю, что Мия обо всем знала…

– Конечно, нет, в тот вечер она ходила на свидание. Я…

– Да, но, может, таким способом Финн объяснил ремонт машины. Использовал Мию втемную. Смотри.

Она вручает Коре ежедневник Финна.

– Господи, Пейдж. Да как ты все это раздобыла?

– Просто взгляни. Семнадцатое января. Там значится: «Выпить с К». Я думала, это Карлотта, поэтому встретилась с ней, но в те выходные ее не было в городе. Думаю, это Калеб.

– Но почему? Зачем ему понадобилось… Дай мне минутку. Это бред. Почему?

– Вот почему. Тут есть вся эта история. Калеб видел, как Финну делали минет в машине где-то в окрестностях. Он наверняка сказал Финну, что знает об этом, а Финн попытался заплатить ему за молчание, как и Мие. За день до смерти Калеб получил мобильный перевод на тысячу долларов. Мы так и не узнали от кого. Полиция признала его гибель несчастным случаем. Она даже не занималась расследованием. Угадай, откуда я это взяла? – спрашивает Пейдж.

– О нет, пожалуйста. Боже мой! – вскрикивает Кора, накрывая голову руками, когда Пейдж шлепает на стол очередную страницу из банковских выписок Финна.

Кора встает, машет рукой перед лицом и пытается восстановить дыхание.

– Если я отнесу это в полицию, этого более чем достаточно для ареста. Только подумай, что мог бы потерять Финн, если б его разоблачили.

– Я знаю, – почти шепчет Кора. – Просто не могу больше этого выносить. Не могу больше ничего слышать. Боже мой!

– Ладно, – соглашается Пейдж, убирая все обратно в коробку.

Кора идет к кофейному столику за бокалом и залпом осушает его, а потом выглядывает через стеклянные двери на задний двор.

– Позволь мне поговорить с ним, прежде чем ты обо всем сообщишь полиции, – просит она через несколько минут. – Мне нужно услышать все это от него, понять, что он лжет.

Кора уже очень давно не может понять, что он лжет, но Пейдж не хочет об этом напоминать.

– Конечно. Спроси, есть ли у него алиби. Он сказал, что в тот вечер был дома в десять, после того как выпил в баре с Лукасом Кинни, но ты не можешь этого подтвердить, потому что уже спала, а жена Лукаса заявила, что муж пришел именно в это время. Похоже, она подтвердит все, о чем он попросит, так что, возможно, стоит с ней поговорить.

Через пару минут Кора поворачивается.

– Ты шпионишь за всеми или только за Финном? – уточняет она.

Не особо понимая, что это значит, Пейдж размышляет. Кора знает, что она шпионит за всеми, но не знает масштабов.

– Я просто хотела побольше накопать на него, поэтому перестала следить за остальными.

– А как насчет Лукаса Кинни? Он ведь был с Финном в тот вечер. Вдруг он замешан? Тебе не приходило в голову заняться им?

– Типа того. На некоторое время. В прошлом месяце я сунула ему в портфель записывающее устройство, но не смогла забрать.

– В смысле?

– Ага, с этим говнюком оказалось непросто. Пришлось проследить за ним до работы и провести целый день в кафетерии в надежде, что он придет туда пообедать, а он не пришел. Но пошел в «Старбакс», и я влезла в очередь, чтобы встать за ним и подбросить жучок. Я заготовила целую речь о том, какое совпадение, что наткнулась на него тут, потому что теперь на шестом этаже офис моего бухгалтера, но он меня даже не заметил. Удивительно, правда? Лукас явно живет в собственном жутковатом мире.

– Господи, – вздыхает Кора.

– У меня есть компромат на многих людей, но с ним сложнее. Лукас слишком закрытый. Очень непросто действовать, пока не сблизишься с человеком, чтобы было с чего начать, поэтому на него у меня ничего нет.

– А если бы ты вернула тот жучок, то смогла бы извлечь запись?

– Да, но она мне больше не нужна. Ты думаешь… Что? Что он тоже замешан?

– Даже не знаю, что и думать. Мне просто нужно больше времени.

Кора снова смотрит в окно. Она съежилась и выглядит потерянной, как человек, за считаные секунды лишившийся всего, и ведь так оно и есть. Кипящий гнев, с которым пришла сюда Пейдж, сменяется чем-то совсем другим: душевной болью за Кору.

– Мне так жаль, прости, что врала тебе, но это был единственный путь.

– Нет, – резко произносит Кора, на мгновение сбивая Пейдж с толку. А потом поворачивается к ней. – Не тебе надо просить прощения.

Кора обнимает Пейдж и, цепляясь за подругу, дает волю слезам.

23

Никола

Когда Кора возвращается, она выглядит другим человеком. Она явно плакала и выглядит разбитой. Когда Кора тихо входит в дом, в руках у нее два огромных пакета. Я сижу без света перед маленьким газовым камином, а Эйвери играет на пледе. Я вскакиваю, чтобы помочь Коре с сумками.

– Прости, это заняло больше времени, чем я думала, – говорит она, вытаскивая из пакета продукты: зерновые батончики, кофе, хлеб, арахисовое масло и фрукты.

– Ого! Не нужно было все это покупать. Ты и так уже сделала достаточно.

– Тебе же надо чем-то питаться. Вот, держи. Это предоплаченный телефон. Я ввела туда свой номер, если понадобится позвонить.

Теперь Кора выглядит не спокойной и уверенной, а взвинченной. Она идет к холодильнику и вытаскивает бутылку вина.

– Сегодня у меня винный вечер. Присоединишься?

Что-то явно случилось, это точно.

– Конечно, – соглашаюсь я и беру бокал, который она мне налила, хотя и не хочу пить.

Кора садится на плед у камина, смотрит на Эйвери, и ее лицо меняется.

– Только посмотрите на эту сладкую девочку, – улыбается она, покачивая ножки Эйвери, и делает вид, будто хочет укусить ее розовые пинетки.

Эйвери хихикает. Я сажусь рядом с ними, скрестив ноги.

– Полиция приходила с тобой поговорить? – прощупываю почву я, не зная, отчего она так расстроена.

– Нет. Думаю, здесь ты в полной безопасности. Похоже, они официально начали поиски.

Я ставлю бокал и нервно ерзаю, теребя пальцы.

– Мы ни при каких условиях не позволим ему тебя забрать. И плевать мне, кто он, – заявляет Кора, и я люблю ее за это. Вот только вряд ли она понимает масштаб его влияния. Или что Лукас и правда убьет меня, если придется.

– Ты знала, что он уже был женат? – спрашивает Кора.

– Что?! – отзываюсь я, хотя непонятно,