Саксонские Хроники - Бернард Корнуэлл

Но колесо судьбы все еще поднимало меня наверх, потому что тот, кто принимал решения, оказался Меревалом, и я заметил выражение облегчения на его лице, когда он меня узнал.

Мы были знакомы многие годы. Он был одним из воинов Этельреда, и притом хорошим. Когда-то мы вместе были неподалеку от Честера, и Меревал всегда прислушивался к моим советам и помогал мне, насколько ему дозволял Этельред.

Он никогда не был близок к Этельреду. Меревалу давали самые неприятные задания, такие как отправиться на границу саксов и датчан, пока остальные грелись в комфорте с одобрения Этельреда.

А теперь Меревалу поручили повести три сотни человек вглубь Нортумбрии.

— Мы ищем святого Освальда, — объяснил он.

— То, что от него осталось.

— Считается, что он похоронен здесь, — сказал он, махнув в сторону поля, которое перекапывали его люди, так что вся трава была как оспинами покрыта ямами, холмиками земли и рядами костей. Несколько гнилых столбов указывали, что когда-то здесь был монастырь.

— Датчане сожгли его много лет назад, — объяснил Меревал.

— И выкопали святого Освальда, — заметил я, — и, возможно, обратили его кости в прах и развеяли по ветру.

Мервал был добрым другом, но на этом тусклом поле под названием Бирддан Игг меня ожидали и враги. Три священника под предводительством Цеолберта, которого я сразу узнал по беззубым деснам, и при моем появлении он разразился новой тирадой. Меня нужно прикончить. Я язычник, убивший благочестивого аббата Уитреда.

Я проклят Богом и людьми. Вокруг собрались люди, чтобы послушать, как он выплевывал свою ненависть.

— Приказываю тебе, — обратился Цеолберт к Меревалу, но указав на меня, — во имя Отца, и Сына, и Святого духа умертвить этого порочного человека.

Но хотя эти мерсийцы и были христианами, они нервничали. Их послали на дурацкое задание вглубь земель врага, и они знали, что датчане из высокого форта в Линдкольне, патрулирующие местность, наблюдают за ними.

Чем дольше они оставались в Бирддан Игге, тем больше беспокоились, каждый миг ожидая нападения со стороны более многочисленного и могущественного врага. Они хотели вернуться назад к армии Этельреда, но священники настаивали на том, что сначала нужно найти кости святого Освальда.

Цеолберт со своими священниками повторяли, что я объявлен вне закона и меня нужно убить, но те воины знали, что я военачальник, выигрывавший у датчан битву за битвой, и в тот момент они боялись датчан больше, чем гнева своего пригвожденного бога. Цеолберт продолжал свою напыщенную болтовню, но никто не сдвинулся с места, чтобы меня убить.

— Ты закончил? — спросил я Цеолберта, когда он остановился перевести дыхание.

— Ты объявлен… — снова начал он.

— Сколько зубов у тебя осталось? — прервал я его. Он не ответил, а лишь вытаращился на меня. — Так держи рот на замке, если не хочешь, чтобы я выбил остаток твоих гнилых зубов из пасти, — я снова повернулся к Меревалу. — Датчане просто позволили тебе копать?

Он кивнул.

— Они знают, что мы здесь.

— Сколько времени вы здесь находитесь?

— Три дня. Датчане прислали людей из Лидкольна наблюдать за нами, но не вмешиваются.

— Они не вмешиваются, — повторил я, — потому что хотят, чтобы вы находились здесь.

В ответ он нахмурился.

— С чего бы им этого хотеть?

Я повысил голос. Большинство воинов Меревала стояли поблизости, и я хотел, чтобы они услышали мои слова.

— Датчане хотят, чтобы вы находились здесь, потому что им нужно, чтобы Этельред завяз в Восточной Англии, когда они атакуют Мерсию.

— Ты ошибаешься! — триумфально тявкнул Цеолберт.

— Разве? — мягко спросил я.

— Господь предоставил датчан нам, — заявил Цеолберт.

— Они не нападут на Мерсию, — объяснил Меревал уверенность священника, — потому что сын Кнута у нас в заложниках.

— Правда? — спросил я.

— Ну, не у меня, конечно.

— Так у кого же?

Цеолберт явно не желал ничего мне рассказывать, но Меревал мне доверял. А кроме того, то, что он мне сказал, уже было известно его людям.

— Лорд Этельред, — объяснил он, — заключил перемирие с Хэстеном. Ты помнишь Хэстена?

— Конечно, я помню Хэстена, — ответил я. Мы с Меревалом познакомились неподалеку от крепости Хэстена, там-то мы и стали друзьями.

— Хэстен обратился в христианство! — встрял в разговор отец Цеолберт.

— Хэстен лишь хочет, — сказал Меравал, — чтобы его оставили в покое в Честере, и лорд Этельред пообещал оставить его там, если он покрестится и сослужит нам службу.

— Господь располагает! — каркнул Цеолберт.

— И эта служба заключалась в том, что он захватит жену Кнута и двоих его детей? — спросил я.

— Да, — просто и с гордостью подтвердил Меревал. — Теперь понимаешь? Кнут не сдвинется с места. Он думает, что его семья у лорда Этельреда.

— Господь всемогущий доставил врагов наших прямо нам в руки, — выкрикнул Цеолберт, — а мы находимся под его благословенной защитой. Хвала Господу!

— Вы просто идиоты, все вы! — заявил я. — Я наведывался в дом Кнута как раз после того, как захватили его жену, и знаете, кто был там с ним? Хэстен! И что он носил на шее? Вот это!

Я приподнял мой молот Тора.

— Хэстен христианин не больше меня и он присягнул Кнуту Ранульфсону, а Кнут разослал приказы своим танам и воинам собраться в Честере. С кораблями!

— Он лжет, — вскричал Цеолберт.

— Если я тебе лгу, — заявил я священнику, но достаточно громко, чтобы услышали воины Меревала, — тогда моя жизнь в твоих руках. Если я лгу, то я склоню перед тобой голову, и можешь ее снести.

Это заставило его замолчать. Он просто уставился на меня. Меревал мне поверил, как и его воины. Я потянул Осферта за рукав, чтобы он встал рядом.

— Этот человек — христианин, сын короля Альфреда. Он подтвердит, что я говорю правду.

— Так и есть, — сказал Осферт.

— Он лжет! — заявил Цеолберт, но проиграл спор. Люди поверили мне, а не священнику, и их мир изменился. Теперь они больше не были в безопасности, а балансировали на краю пропасти.

Я оттащил Меревала в сторону, в тень ив.

— В последний раз, когда Кнут пошел в атаку, он направил корабли к южному побережью Уэссекса, — сказал я. — Он снова собирает корабли.

— Чтобы напасть на Уэссекс?

— Не знаю, но это неважно.

— Неважно?

— Имеет значение то, заставим ли мы его плясать под нашу дудку. Он считает, что мы спляшем под его.

— Этельред тебе не поверит, — нервно заметил Меревал.

Я подозревал, что так оно и будет. Этельред развязал свою войну и не захочет поверить, что начал ее лишь потому, что его надули.

Он будет настаивать на том, что прав, а его ненависть ко мне заставит упрямиться еще больше. Я решил, что это не имеет значения. Этельреду довольно скоро придется мне поверить. Важно было сбить с толку Кнута.

— Тебе следует послать большую часть своих людей обратно к Этельреду, — сказал я Меревалу.

— Без святого?

Я уже готов был на него рявкнуть, но сдержался. Этельред обещал своей армии помощь святого Освальда, и хотя его люди находились не в том месте, и несмотря на то, что сам он не желал прекращать свою войну в Восточной Англии, все-таки имело определенный смысл придать армии уверенность благодаря этой магической помощи.

— Завтра, — сказал я, — мы сделаем последнюю попытку найти Освальда. А потом отправим его Этельреду.

— Отправим его?

— У меня здесь корабль на расстоянии дня пути верхом, — объяснил я. — Сорок твоих воинов отправятся туда с Осфертом. Они пошлют моих людей сюда, отдав им лошадей. А пока они не прибудут, можешь искать своего святого. Если найдешь его, можешь отправить две сотни людей обратно к Этельреду вместе с этими костями, но остальные пойдут со мной.

— Но… — он замолчал, размышляя о том, что не сможет выделить мне часть своих людей, не вызвав гнев Этельреда.

— Если не сделаешь, как я говорю, Этельред умрет не позже чем через месяц, а Мерсия станет датской. Если доверишься мне, они выживут.

— Я тебе верю, — ответил он.

— Тогда поспи немного, — велел я ему, — потому что завтра у нас будет много дел.

Я подождал до середины ночи, до того самого темного часа, когда по земле гуляют лишь тени, когда люди спят и летают совы, охотится лиса, а мир вздрагивает от малейшего шума.

Ночь — это царство мертвых. Часовые Меревала не спали, но они находились на краю лагеря, и ни один не был рядом с размокшими деревянными развалинами старого монастыря.

Там догорали два костра, и в их слабом свете я прошел мимо скелетов, что были извлечены из земли и благоговейно выложены в длинный ряд.

Отец Цеолберт объявил, что их нужно перезахоронить с молитвами, ибо это были монахи Бирддан Игга, те, что жили здесь, пока не пришли датчане, чтобы жечь, грабить и убивать.