Генерал Деникин - Владимир Черкасов-Георгиевский

Яркий пример тому и великолепный в Первую мировую Брусилов. А в мае 1920 года он согласится принять должность председателя Особого Совещания при Главнокомандующем вооруженными силами Республики. Потом будет служить в центральном аппарате Красной Армии инспектором кавалерии, особо важным порученцем при РВС

СССР. Его «Мои воспоминания», которые цитировал Деникин, выйдут в 1929 году – через три года после кончины бывшего генерала.

Была ли смерть Брусилова покойной? Да – в том смысле, что не успели его расстрелять до беспощадных тридцатых годов и на «царских» офицеров. Но она приблизилась в духовном аду. Брусилов считал себя жестоко обманутым заместителем Троцкого Склянским, сулившим, будто переход к ним генерала спасет бывших офицеров от преследований и террора. Трагедия души началась у Брусилова, когда узнал о массовых расстрелах тысяч врангелевцев, оставшихся в Крыму, поверивших в красную амнистию.

Царский «кадр» Брусилов был неизгладимой довоенной имперской закваски… А пока, в декабре 1914 года он, «обычно энергичный и решительный», как с уважением отмечает Деникин, быстро оправившись от некоторых неудач его частей, контрнаступает. К концу года его армия в составе Юго-Западного фронта вновь занимает линию Карпат.

В начале 1915 года Юго-Западный фронт проводил новую Карпатскую операцию, в ее ходе противник был отброшен к границам Восточной Пруссии. В марте капитулировал осажденный русскими 120-тысячный гарнизон Перемышля. Тяжелые карпатские бои продолжались до апреля, когда русские из-за острого недостатка в вооружении и боеприпасах прекратили активные действия.

Случился снарядный голод и потому, что русские, по традиции отечественного шапкозакидательства, собирались «свернуть немца» этак за полгода. В первые месяцы лупили из орудий бессчетно. Вот и дошли сначала до двух снарядов на выстрел, к весне – в ноль. А специфически сказать: не предполагали, что в этой войне напряжение огневого боя достигнет небывалых и неожиданных размеров, опрокинув все теоретические расчеты и российской, и западноевропейской военной науки.

Оборотистые западные наши союзники быстро справились с этим, создав огромные арсеналы, и отмахнулись от русских, которые платили не железками, а кровью, спасая их парижи. Об этом свидетельствовал в своих воспоминаниях Ллойд Джордж:

«Когда летом 15 г. русские армии были потрясены и сокрушены артиллерийским превосходством Германии… военные руководители обеих стран (Англия и Франция) так и не восприняли руководящей идеи, что они участвуют в этом предприятии вместе с Россией и что для успеха этого предприятия нужно объединить все ресурсы так, чтобы каждый из участников был поставлен в наиболее благоприятные условия для достижения общей цели. На каждое предложение относительно вооружения России французские и британские генералы отвечали и в 1914– 15 гг., и в 1916 – что им нечего дать и что, если они дают что-либо России, то лишь за счет своих собственных насущных нужд. Мы предоставили Россию ее собственной судьбе и тем самым ускорили балканскую трагедию, которая сыграла такую роль в затяжке войны».

Русские не щадили себя, не беспокоились о них и «друзья», но печально, что и свои своих не жалели – как всегда в нашей суровой истории. Деникин пишет:

«С декабря армии Юго-Западного фронта употребляли нечеловеческие усилия, чтобы форсировать Карпаты. В жестокие морозы, в снежные вьюги о крутые, обледенелые скаты гор буквально разбивались наши силы, наш порыв и таяли наши ряды. Мобилизация не проявила бережного отношения к кадрам, а учета унтер-офицеров запаса, этого нужнейшего остова армии, совсем не вела. Потому в начале войны роты выступали в поход, имея 5–6 офицеров и до 50 процентов унтер-офицеров на должностях простых рядовых. Этот драгоценный элемент и погиб в первых боях. Кадры почти растаяли, и пополнения приходили недоученными и… безоружными».

О феврале 1915 года, когда австрийцы в очередной раз навалились, Брусилов вспоминал:

«Первое, что мною было сделано, это приказание немедленно перейти в контрнаступление, и я направил туда 4-ю стрелковую бригаду для поддержки отступающих частей. Эта бригада всегда выручала меня в критические моменты, и я возлагал на нее самые трудные задачи, которые она каждый раз честно выполняла».

Железная «пожарная команда» шла помогать сводному отряду генерала Каледина под Лутовиско. Деникин описывает:

«Это был один из самых тяжелых наших боев. Сильный мороз; снег – по грудь; уже введен в дело последний резерв Каледина – спешенная кавалерийская бригада.

Не забыть никогда этого жуткого поля сражения… Весь путь, пройденный моими стрелками, обозначался торчащими из снега неподвижными человеческими фигурами с зажатыми в руках ружьями. Они – мертвые застыли в тех позах, в каких их застала вражеская пуля во время перебежки. А между ними, утопая в снегу, смешиваясь с мертвыми, прикрываясь их телами, пробирались живые навстречу смерти. Бригада таяла… Рядом с железными стрелками, под жестоким огнем, однорукий герой, полковник Носков, лично вел свой полк в атаку прямо на отвесные ледяные скалы высоты 804…

Тогда смерть пощадила его. Но в 1917 г. две роты, именовавшие себя «революционными», явились в полковой штаб и тут же убили его. Убили совершенно беспричинно и безнаказанно, ибо у военных начальников власть уже была отнята, а Временное правительство – бессильно…

Неожиданно подъехал Каледин. Генерал взобрался на утес и сел рядом со мной, это место было под жестоким обстрелом. Каледин спокойно беседовал с офицерами и стрелками, интересуясь нашими действиями и потерями. И это простое появление командира ободрило всех и возбудило наше доверие к нему.

Операция Каледина увенчалась успехом. Железная бригада овладела рядом командных высот и центром вражеской позиции, деревней Лутовиско, захватив свыше 2 тыс. пленных и отбросив австрийцев за Сан.

За эти бои я был награжден орденом Георгия 3-й степени».

* * *

В начале марта бригада Деникина затыкала очередной прорыв у горы Одринь. Оказалась в западне: полукольцом били по ней, снайперски уничтожая и одиночек…

Тянутся дни, снова тает очередной состав бригады, убили и командира 16-го полка барона Боде. Выходят из строя последние подразделения. Но если «железные» уйдут, отступят и соседи из 14-й пехотной дивизии. А ее командир надрывно доносит в штаб:

– Кровь стынет в жилах, когда подумаешь, что впоследствии придется брать вновь те высоты, которые стоили нам потока крови!

Деникин остается. Он переносит свой полевой штаб к окопам в деревню Творильню. Обедают там, пуля разбивает окно, с брызгами раскалывает тарелку на столе! Еще попадание: пуля вонзается в спинку стула… Выходя из хаты, прикрываются пулеметным щитом.

Австрийцы наседают, пытаясь отрезать от реки Сан, но их отбрасывают и отбрасывают. Там дерется Железный Степаныч, как называют его солдаты, несмотря на молодость. Этот бесстрашный 26-летний подполковник 13-го полка будет легендой и у белогвардейцев.

Подполковник Николай Степанович Тимановский ушел добровольцем-гимназистом на русско-японскую войну. Был тяжело ранен под Мукденом, стал Георгиевским кавалером. Потом, сдав офицерский экзамен, попал в 13-й полк Железной бригады. В Первую мировую удостоится офицерского Георгия и Георгиевского оружия за доблесть, полковника – за боевые отличия. Станет командиром Георгиевского батальона при Ставке Верховного главнокомандующего…

Бригада гибнет, а уходить – только плохоньким мостом через Сан, понтонов нет. Весна бурлит реку, если вздуется, снесет и последний мост… Все штаб-офицеры 13-го полка выбиты, его командира тяжело ранят прямо на выходе из штабной хаты.

Деникин мрачно ходит из угла в угол. Встает из-за стола его начальник штаба полковник Марков. Он среднего роста, поджарый, черноволосый. На «рыцарском» лице с острыми усами и бородкой блестят темные глаза.

– Ваше превосходительство, дайте мне 13-й полк.

Пристально смотрит на него Деникин и отвечает почти также, как когда-то ему фон Ренненкампф – при смене полкового на сопке, ставшей «Деникинской»:

– Пожалуйста.

Антон Иванович замолкает, думая:

«Сам же хотел ему это предложить. Зря опасался, что полковник решит, будто хочу устранить его от штаба».

Генерал говорит:

– Но… вы видите, что делается?

– Вот именно, ваше превосходительство!

Также, как и Деникин, Марков не поклонник штабной службы. Этот 37-летний полковник пройдет рядом с ним долгие боевые годы, став генералом, чтобы под деникинской командой погибнуть в своем последнем белогвардейском бою.

Полк под командой Маркова снова отбивает атаки… Лишь через несколько дней бригаде разрешили уйти за Сан. Спасибо за это командиру их отряда генералу графу Келлеру. Тот полдня пробивался к «железным» по горным тропам. Убедился, что вот-вот падет смертью храбрых вся бригада, и добился ее отвода.