История русского романа. Том 1 - Коллектив авторов

Рукописный текст этой строфы содержит в первом слое беловика интересный вариант, характеризующий «слог» Татьяны:

Хозяйкой светской и свободнойБыл принят слог простонародныйИ не пугал ее ушейЖивою странностью своей…(627)

Так характер героини раскрывается в разных аспектах ее соотношения с окружающей средой, с различными ее представителями. Благодаря этому последовательно проведенному принципу в образе Татьяны ярче выступают и ее типические черты, и свойственное ей неповторимое индивидуальное своеобразие.

6

Громадное значение для дальнейшего развития русской литературы в целом и для развития русского романа в частности имел также осуществленный в «Евгении Онегине» принцип многосторонности или, по выражению Пушкина, «разнообразие» характера. В литературе пе только классицизма, но и романтизма преобладала однолинейность в изображении героев. Как правило, герой являлся олицетворением или добра, или зла. Соответственно этому в ходе развертывания сюжета поступки героев служили в качестве мотивировок или его добродетелей, илп же отрицательных свойств, демонической натуры и т. п. Пушкин писал о характерах Моль ера и Шекспира: «Лица, созданные Шекспиром, не суть, как у Мольера, типы такой‑то страсти, такого‑то порока; но существа живые, исполненные многих страстей, многих пороков; обстоятельства развивают перед зрителем их разнообразные и многосторонние характеры» «Table‑Talk; XII, 159–160). Односторонность и однообразие характеров Пушкин видел и в «старых романах Филдинга», и в драматургии Байрона (XIII, 197–198, 541).

В литературе классицизма, сентиментализма, романтизма односторонность характеров мешала раскрытию борьбы страстей, разнообразных жизненных влияний на развитие героя, противоречий его мировоззрения и чувств. Однолинейности характеров классицизма и романтизма Пушкин противопоставлял иные принципы, которые он называл «шекспировским разнообразием» (XI, 64).

Но пушкинское требование изображать характеры в «разнообразии» идейных и психологических свойств и реакций вовсе не означало объективистскую натуралистическую фиксацию поведения героев в тех или иных ситуациях. Показывая противоречивость характеров, борьбу мировосприятий героя, различных, иногда взаимоисключающих тенденций, Пушкин в реалистический период своего творчества всегда выявлял вместе с тем ведущую, определенную тенденцию. Тем самым Пушкин подготовил ту линию изображения героя в русской классической литературе, которую Чернышевский, характеризуя реализм Льва Толстого, назвал «диалектикой души».[192]

Пушкинский принцип многостороннего раскрытия характера, изображения в нем противодействующих тенденций и одновременно четкого выделения ведущей тенденции нашел выражение прежде всего в образах Онегина и Татьяны.

Прямолинейная оценка Онегина как отрицательного героя, развитая во многих работах и статьях о романе (в том числе даже в статье такого тонкого исследователя, как В. О. Ключевский, который заявил, что Онегин «это не столько тип, сколько гримаса, не столько характер, сколько поза, и притом чрезвычайно неловкая и фальшивая»[193]), никак не согласуется с пушкинской сложной трактовкой образа. Мироощущение Онегина двойственно. Человек незаурядный, обладающий интеллектуальной культурой и острым, критическим умом (не случайно упоминание о его язвительном споре, «о шутке, с желчью пополам», о «злости мрачных эпиграмм»; 24), недовольный окружающим, хорошо знающий цену «свету», он, однако, не может порвать с ним и тем более перейти на путь активного протеста. Против однолинейного восприятия Онегина как отрицательного героя предупреждает авторская рекомендация его в первой главе:

Условий света свергнув бремя,Как он, отстав от суеты,С ним подружился я в то времяМне нравились его черты,Мечтам невольная преданность,Неподражательная странностьИ резкий, охлажденный ум.(23)

И в дальнейшем, особенно в тех местах романа, где изображены наиболее отрицательные проявления характера Онегина, Пушкин предупреждает против односторонней, негативной оценки. Такова строфа XVIII четвер той главы, которая следует после объяснения Онегина с Татьяной. Здесь с осуждением сказано о людях, «недоброходство» которых «не щадило ничего» в Онегине:

Враги его, друзья его(Что, может быть, одно и то же)Его честили так и сяк.(80)

Более энергична защита Онегина от односторонних суждений в восьмой главе (строфа VIII). После предположений о том, кем же вернулся Онегин после путешествия («Мельмотом, космополитом, патриотом, Гарольдом, квакером, ханжой») следует:

Зачем же так неблагосклонноВы отзываетесь о нем?За то ль, что мы неугомонноХлопочем, судим обо всем,Что пылких душ неосторожностьСамолюбивую ничтожностьИль оскорбляет иль смешит,Что ум, любя простор, теснит,Что слишком часто разговорыПринять мы рады за дела,Что глупость ветрена и зла,Что важным людям важны вздорыИ что посредственность однаНам по плечу и не странна?(169)

Индивидуализм Онегина и все его отрицательные черты определены теми же общественными условиями, которым он был внутренне враждебен, которые иссушили его сердце. Превосходство Онегина над породившим его обществом заключается в свойственном герою самоанализе, в сознании неправильности, даже в безнравственности некоторых своих действий и поступков, которые он, однако, совершает, ибо так поступают «все». Онегин, «как все», лицемерит у постели дяди, оставившего ему наследство, но сам называет это «низким коварством» (в черновой рукописи варианты: «Как глупо унижать себя», «Притворством унижать себя» и т. п.; 5, 214). Он обвиняет себя в истории с Ленским в том, что довел его до дуэли, хотя и понимает, что

Всем сердцем юношу любя,Был должен оказать себяНе мячиком предрассуждении,Не пылким мальчиком, бойцом,Но мужем с честью и с умом.(121)

Но роковая власть светских обычаев и нравов заставляет принять вызов приятеля, ибо для Онегина, несмотря на весь его скептицизм, решающим явилось всё же мнение таких людей, как сплетник Зарецкий. Цитируя «Горе от ума», Пушкин по этому поводу заключает:

И вот общественное мненье!Пружина чести, наш кумир!И вот, па чем вертится мир!(122)

И здесь, следовательно, Онегин поступил, «как все». Но были в нем черты, резко отличающие его от «всех». Причина его разочарованности не только в «пресыщенности» жизнью и ее наслаждениями, но в скептицизме, вызванном трезвой оценкой «света» и всего связанного с ним.[194] Онегин не просто жил, но «жил и мыслил» (24): он понял пустоту и ложь обмана, именуемого любовью, а на самом деле представляющего собою игру в любовь; обмана, именуемого дружбой или родством, а в действительности — прикрывающего зависть, злословие или даже прямую вражду; обмана, который кажется политическим свободомыслием, но в этом кругу сводится к чистой условности.

Политическая разочарованность Онегина в романе мотивирован, а с крайней осторожностью, но всё же мотивирована. Как человек, самостоятельно мыслящий и критически относящийся к окружающей действительности, он не мог остаться в стороне от политических проблем, волновавших передовую дворянскую молодежь. Несмотря на цензурные зашифровки, мы можем догадываться о содержании споров между Онегиным и Ленским: это были споры о религии («предрассудки вековые»), о «естественных правах» («Племен минувших договоры»), о политических преобразованиях, рассматривавшихся просветителями как результат прогресса культуры («плоды наук»). В рукописи названы и: такие темы: «Всё в мире», «Судьба души, судьба вселенной», «цари» (38, 278). В черновой рукописи первой главы отражены политические интересы Онегина; он был готов

Вести [ученый разговор]И [даже] мужественный спорО Бейроне, о Манюэле,О карбонарах, о Парни,Об генерале Жомини.(217)

Всё это не вошло в окончательный текст, где говорится, что Онегин «с ученым видом знатока» умел «Хранить молчанье в важном споре» (7). Но в нем остался осторожный намек на былые политические интересы Онегина. Интересы эти не были глубокими, ибо рождались в той атмосфере самого поверхностного либерализма, свойственного, например, большинству членов «Зеленой лампы», о которой в отрывках десятой главы сказано: