Летнее Солнцестояние - Уильям Хорвуд

заметили те перемены, которые начали происходить с ней в конце августа. Ее стало одолевать непонятное беспокойство, при этом она могла сидеть целыми днями в своей норе, потеряв всяческий интерес к закатам, скворцам и горлинкам, уже почувствовавшим приближение осени. Впервые за все то время, что она провела за пределами материнской норы, она стала злиться на других кротов, рычала, если те приближались слишком близко или злоупотребляли ее терпением. Иногда, заслышав приближение гостя, она пряталась в своей норе и не отвечала на его зов.

Сара и Меккинс вскоре поняли причину ее странного поведения. Ребекке был нужен самец. Самец и потомство — ибо совместная жизнь кротовьей пары обычно ограничена несколькими днями.

Когда Мандрейк запретил ей приближаться этой весной к самцам, она не чувствовала к последним никакого влечения и тем более не могла понять радостей материнства. Правда, голоса детенышей, которые она слышала в начале июня, временами повергали ее в тоску и печаль. Впрочем, вскоре эти чувства забылись и не вспоминались до самого конца лета, когда ее стали одолевать вполне определенные желания.

Порой она вспоминала о том, как Рун преследовал ее по туннелям, а она пыталась скрыться от него, прекрасно понимая, чего он хочет. При этом ее охватывало странное возбуждение. Она ненавидела его и (этого понять она уже не могла) тем не менее раз за разом вспоминала начатый им брачный ритуал, неожиданно прерванный Мандрейком.

В середине сентября Меккинс сообщил Ребекке сенсационную новость о появлении в системе незнакомца, названного истсайдцами Кротом Камня, о котором Данктону поведала некая Ру, пришедшая в Бэрроу-Вэйл со склонов.

— Разумеется, все это — чушь... Достаточно взглянуть на эту кротиху. Она нервная, словно детеныш, — ей и соня чудищем покажется. Говорят, ей пришлось многое пережить... — Меккинс прекрасно знал, кто такая Ру, которую Мандрейк изгнал из ее туннелей, с тем чтобы в них могла поселиться Ребекка, но понимал и то, что говорить об этом Ребекке не стоит, ибо та тут же попыталась бы вернуть свои владения их прежней хозяйке. Ребекке еще предстояло научиться тому, что существуют такие вещи, с которыми крот, увы, ничего не может поделать. Немного помолчав, он продолжил: — В любом случае история о Кроте Камня на сегодняшний день стала новостью номер один.

Он довольно засмеялся, и Ребекка радостно подхватила его смех.

Она решила, что Крот Камня, о котором шла речь, был не кем иным, как Брекеном. Меккинс тоже склонялся к этой мысли, понимая, что в истории о Кроте Камня не все является вымыслом. Столь взвешенной позиции его научила сама жизнь, превратившая Меккинса в некое подобие буфера между Болотным Краем и основной системой. Кстати говоря, для того чтобы справиться с этой ролью, нужно было обладать крайне независимым духом и способностью к самостоятельным действиям. Меккинс, вероятно, являлся единственным кротом во всей системе, который нисколько не боялся Мандрейка.

Именно истсайдцы прозвали героя этой таинственной истории Кротом Камня. Меккинс пересказал ее Ребекке от начала и до конца, видя, что это доставляет ей явное удовольствие, истинной причиной которого была крепнущая уверенность в том, что Брекен все еще жив. Меккинса ее уверенность не могла не поразить, ведь речь шла о кроте, которого Ребекка никогда не видела. Ей пришлось поведать Меккинсу о своем разговоре с Халвером и о том впечатлении, которое он оказал на нее.

После этого Меккинс стал рассказывать ей «новости», так или иначе относящиеся к Кроту Камня. Причина успеха историй о Кроте Камня среди обитателей Данктона была достаточно простой: все кроты уповали на чудо — и вот к ним явился Крот Камня. Система ожидала пришествия спасителя, который смог бы избавить ее от Мандрейка, и дождалась. Сломай ветер ветвь — все решали, что это сделал Крот Камня; оставь барсук след на влажной почве, его тут же приписывали Кроту Камня; устрой ласки кровавую свару, героем ее опять-таки становился Крот Камня!

Меккинс и Ребекка всегда смеялись над подобными толками. Вообще-то Ребекка и рада была бы им поверить, но ведь все последнее время ее наставником был такой закоренелый скептик, как Меккинс.

Однако кое-что в этой истории поражало и самого Меккинса. Всего за несколько дней до прибытия Ру в системе произошло значительное событие. Однажды ночью над Вестсайдом, а точнее, над той его частью, что примыкает к лугам, стали раздаваться пронзительные крики и какой-то таинственный рев — можно было подумать, что там сошлись в смертельной схватке два заклятых врага. Звуки сражения перебудили всех тамошних кротов, поспешивших забиться в самые дальние норы.

В конце концов, незадолго до рассвета, эти звуки внезапно затихли. Какой-то отважный вестсайдец, туннели которого находились неподалеку от поля боя, выглянул из своей норы и увидел в холодном тусклом свете утра повисшую на проволочной ограде выгона крупную сову, забитую до смерти. Крыло ее зацепилось за колючую проволоку, тело касалось земли, когтистые лапы были сжаты. Один ее глаз так и остался открытым — теперь он казался прозрачным желтым камешком. Живот и шея птицы были покрыты запекшейся кровью. Сова оставалась совершенно недвижной, лишь оперение ее страшных когтистых лап трепетало на ветру.

Об этом тут же известили Буррхеда, который не замедлил послать своих подручных за Мандрейком и Руном, — мертвую сову можно увидеть не каждый день. В считанные часы систему облетела удивительная весть — Крот Камня убил сову!

Единственным, кто не содрогнулся от вида совы, был Мандрейк; что до Руна, то он предпочитал разглядывать ее издали. Мандрейк сомневался в том, что сову убил крот, — описание слышавшегося ночью рыка позволяло предположить, что соперником совы был одичавший кот, сбежавший с фермы. Он обвел взглядом собравшихся вокруг жалких данктонских кротов и тут же вспомнил о том, что они никогда не видели ни фермы, ни, тем более, котов. Они никогда не покидали пределов своей системы.

Вслух Мандрейк не сказал ничего, он боролся со слухами о Кроте Камня по-своему — всячески способствовал их распространению, намереваясь в свое время отправиться в Древнюю Систему и разом покончить как со слухами, так и с их героем. Можно было по ступить и иначе — выбрать заранее жертву и разделаться с нею так, чтобы всему Данктону стало ясно, что хозяин здесь один — он сам. Однако слухи о Кроте Камня начинали раздражать Мандрейка, приближая исполнение задуманного им плана.

Пока же его интересовала только сова. Все прочие кроты многозначительно хмыкали и покачивали головами, Рун рассматривал ее с безопасного расстояния, а Мандрейк направился прямо