Стихотворения - Всеволод Рождественский

288. «Любил и я волшебный мир кулис…»

Любил и я волшебный мир кулисЗа несколько минут до представленья:Над сценой ходят блоки вверх и вниз,Развертывая замок и растенья,И медленно спускают с высотыГладь озера и снежные хребты.

Немая сцена всё еще пуста,Но в полутьме уже мелькают тени,А рыцари Мальтийского крестаВосходят на дощатые ступени,И, пестроцветной свитой окружен,Воссел король на золоченый трон.

Идет минута строгой тишины.Всё сверено, не может быть ошибки.С колосников приспущен диск луны,И слышно, как настраивают скрипки,В последний раз кропят из лейки пол,Ударил гонг — и занавес пошел.

В оркестре словно бурю пронесло,Гремит, сверкает полонез начала.В свои права вступает волшебствоНад тишиною зрительного зала,И зыбкий круг — сегодня как вчера —По сцене уж ведут прожектора.

А я из-за кулис слежу за ней,Возникшей, словно лунное виденье,Белее всех подружек-лебедейВ кольце волнообразного движенья,Когда весь зал, дыханье затаив,Летит ей вслед под струнный перелив.

Кружись, сверкай, волшебница, для насПреобразившая весь мир картонныйВ полет мечты, в сиянье юных глаз,В томленье скрипок и призыв валторны,Чтоб это лебединое крылоДыханьем счастья по сердцам прошло!

Июль 1967

289. «Вянут дни… Поспела земляника…»

Вянут дни… Поспела земляника,Жарко разметался сенокос.В первый раз ты видишь, Эвридика,Голубое озеро, кувшинкиИ бежишь, босая, по тропинкеК буйной пене мельничных колес.

Там, на камне, обхватив колени,Села и задумалась. ГлазаШироко раскрыв, глядишь, как тениБродят в роще с пегим жеребенком,На плече, слепительном и тонком,Синяя трепещет стрекоза.

Эвридика! Ты пришла на Север,Я благословляю эти дни.Погляди, как розовеет клевер,Как струятся под водой каменья,И оставь в песке напечатленьеЗолотой девической ступни!

Ты пришла под ласковое небоИз подземной мертвой темноты,Из пещер безмолвного ЭребаВ край берез и песен соловьиных,Васильков и заводей глубинныхРвать простые травы и цветы.

Не Орфей я, нет со мной кифары,Я рыбак в убогом челноке,Я живу в своей избушке старойИ, когда спускается прохлада,Рано утром выгоняю стадоС берестяной дудочкой в руке.

Знаю, ты боишься возвращеньяВ царство мрака, где жила, скорбя,—Этой дудочки нехитрым пеньемИ своей тревогой неустаннойЯ к живым цветам, к заре румянойИз Аида выведу тебя!

<1923>, август 1967

290. «Что же мне делать с тобой?..»

Что же мне делать с тобой?Мы разочтемся едва ли…В жизни, мне данной судьбой,«Сердцем» тебя называли.

Если я шел непутем,Не выбирая дороги,Ты виновато во всем —В радости, в горе, в тревоге.

Не механизм часовой —Нервов сплетенье живое,Ты неразлучно со мнойВ вечном моем непокое.

Дружно свой путь мы прошли.Жаль, остается так мало…Каждому вздоху землиТы, торопясь, отвечало.

Близкой была и тебеПоступь великого векаВ неугасимой борьбеЗа правоту Человека!

Август 1967

291. «Я видел бедного Орфея…»

Я видел бедного Орфея…Дыша отстоем душных смол,Он в стеблях мяты и шалфеяБосые ноги исколол.

Он смотрит горестно и дикоНа степь, сожженную дотла,Зовет он: «Где ты, Эвридика?»А Эвридика умерла…

И к ней, растаявшей, плывущей,Как облако, в безвестный путь,Он, на земле еще живущий,Не смеет руки протянуть.

Что скрыто там, за дымной гранью,Где всё уныло и темно?Иль было светлое свиданьеЛишь на мгновенье им дано?

Редеет облако, редеет,Роняя пряди на бегу…Мне жалко бедного ОрфеяНа опустевшем берегу.

Октябрь 1967

292. «Есть стихи лебединой породы…»

Есть стихи лебединой породы,Несгорающим зорям сродни.Пусть над ними проносятся годы —Снежной свежестью дышат они.

Чьи приносят их крылья, откуда?Это тень иль виденье во сне?Сколько раз белокрылое чудоНа рассвете мерещилось мне!

Но, как луч векового поверья,Уходило оно от стрелы,И, кружась, одинокие перьяОпускались на темя скалы.

Неуимчивый горе-охотник,Что ж ты смотришь с тоскою им вслед?Ты ведь знал — ничего нет бесплотнейВ этом мире скользящих примет.

Что тут значат сноровка, терпеньеИ привычно приметливый глаз;Возникает нежданно виденье,Да и то лишь единственный раз,

Но тоска недоступности птичьейВ неустанной тревоге охотВсё же лучше обычной добычи,Бездыханно упавшей с высот.

Ноябрь 1967

293. «От былинного кораблика…»

От былинного кораблика,На котором плыл Садко,До антоновского яблокаЧую слово глубоко.

И оно, с родного дереваВековой созревший плод,Человечье или зверево,Сразу за сердце берет.

Всё, что есть в народной памятиВойны, мор, заря побед,—Из времен летучей заметиСлово вынесло на свет.

То, что прожито, изведано,Отстоялось в глубине,Что от дедов заповедано,Возвращается ко мне.

Я иду тропою торною,Где когда-то предки шли,И лесною, и озерноюЦелиной моей земли.

Расстилаются, что простыни,Поздней осени снега,Но живая речь на росстаниМне всё так же дорога.

Помню всё, что было пройдено,Что собрала навсегдаИз глубин заветных РодинаВ золотые невода.

И средь звездного сияния,Видя Землю вдалеке,Говорю слова прощанияНа родном мне языке.

Декабрь 1967

294. РЕКИ РУССКИЕ

Я дружу с вами, реки русские,И безвестные, и былинные,С камышами и трясогузками,То коротенькие, то длинные.

Где в лесах, где полями сжатыми,Где болотами, где опушками,С буреломами, медвежатами,Росной ягодой и кукушками,

Все вы льнете друг к другу сестрами —К старшим младшие, как положено.Сколько с вами лугами пестрымиВдоль по бережку было хожено,

Сколько розовых зорь здесь встреченоС поплавком над застывшим омутом,Окуневых глубин примеченоВ черном озере, ряской тронутом!

Расплетались вы струйкой каждою,Оставляя в лугах разводины,И раскинулись тонкой пряжеюНа груди моей милой Родины.

Позатеряны те названия,Что дошли к нам из темной давности,Наших предков лесных скитания,Песни, полные вашей плавности.

И береза — родное дерево —Как вдова над струей склоняется…Молчаливые реки Севера,Вами жизнь моя начинается.

Апрель 1968

295. «Зашлепал дождь. Но осторожно…»

Зашлепал дождь. Но осторожно,Как будто нехотя сперва,И разобрать в нем было можноУже привычные слова:

«Не бойтесь! Я по листьям садаПройдусь неспешной чередой.Я, как Шопенова баллада,Еще отыскиваю строй.

Еще не время влиться гордоВ созвучий стройный перекатИ водопадами аккордаВдруг затопить весенний сад,

Чтобы шумело и хлестало,Наотмашь било вширь и вкось,А небо глухо грохоталоИ в скачке бешеной неслось.

Я лишь предвестник, я лишь пробаТого, что катится за мной…И все-таки глядите в оба —Гроза идет не стороной.

Еще кой-где и небо чисто,Но в фортепьянных голосахНамеки верхнего регистраПерекликаются в басах.

И тут уж больше не слукавишь,Опережая близкий громИ в переборе легких клавишЖурча прозрачным ручейком.

Вот только получу подмогу —И рухну, но уже всерьез,Завесив тусклую дорогуИ космы гнущихся берез!»

Июль 1968

296. ЗЕЛЕНЫЙ КАБИНЕТ