Дикая магия - Джуд Фишер

Халли схватил Катлу и потянул назад в тот момент, когда чудовище начало падать. Едва сознавая боль от приземления в локтях, спине, левом плече, Катла наблюдала, как монстр обрушился на «Снежного Волка», как форштевень врезался в пятнистое брюхо чудовища, пронзив его. Истекая вонючей жидкостью, монстр стал погружаться в воду.

Но худшее еще ожидало их впереди.

Корабль под тяжестью чудовища сильно накренился. Настала зловещая тишина, а затем в воду полетели бочки и ящики, сметая за борт Беллу и еще двоих из команды. Котел и его тренога покатились по палубе, набирая скорость, и врезались в голову Урса, и без того уже изуродованную. Чудовище уходило вниз, и «Снежный Волк» вместе с ним, неумолимо затягиваемый в водоворот.

Мачта, сделанная два столетия назад мастером Хедебу из сердцевины огромного дуба с его корабельных плантаций, со стоном раскололась на части и упала на палубу, накрыв судно парусом. Люди под ним пытались освободиться, и казалось, что волк и дракон, изображенные на парусе, снова сошлись в битве. Потом корабль накренился, и мачта с парусом перевалилась через левый борт корабля, утянув за собой полдюжины кричащих людей. Там, где прошла мачта, остались только два человека, лежащих посреди обломков рангоута и канатов, тряпья и луж крови.

Последним, что увидела Катла, когда вода хлынула на корабль, были ее брат и Йенна, прижавшаяся к нему, как котенок. Он отчаянно пытался развязать узлы на руках. А потом волна унесла их прочь.

Глава 12

МАСТЕР

Покинутый созданием, сотворенным им, другим, украденным им, и животным, в которое он вложил так много своей магии, Мастер как безумный бродил по залам своей ледяной крепости — Святилища. За последние несколько месяцев он не раз пытался создать себе новых компаньонов — из слюны, земли и капли крови, — но без кошки все было тщетно. Получались уродливые существа, которые спотыкались и врезались в стены, тонули в бассейне или убредали прочь в снежные просторы, чтобы уже никогда не вернуться, а иногда просто таяли. Он не делал попыток залатать их или переделать, более того, он даже не пытался убрать их останки, и потому они валялись повсюду, разлагаясь.

Долгий сон, кажется, высосал из него всю энергию и волю, и он оставил свои эксперименты, поскольку даже самые лучшие из его созданий едва могли связать два слова. Он страстно мечтал о собеседнике; о живом взаимодействии разумов, а не просто о компании, которую могут составить морские птицы, киты и тюлени. Ночью, забываясь в неспокойном сне, он видел тело Розы Эльды, бледное, гибкое и зовущее. Она никогда не задавала вопросов и, отдавая ему свою волю, поддерживала его силу духа. Каждое утро теперь он просыпался еще более слабым, чем накануне.

Большую часть времени он бродил в поисках пиши по заброшенным садам, за которыми раньше ухаживал Виралай. Сейчас там почти ничего не осталось, особенно после арктических ветров и одичавших существ, которых он создал, а потом забыл лишить воли. Он ел все, что находил, сырым, обгладывая до костей, как крыса, а когда находил в себе силы сварить репу или пожарить лук, то все равно блюдо получалось пресным и безвкусным. Для него теперь все имело вкус пепла.

Все его попытки пошли прахом. Он держал в руках целый мир, но то, что должно было стать рецептом вечного счастья, ушло от него. Потеряно, все потеряно, навсегда.

Он проводил одинокие дни в верхней комнате башни, оглядывая мир, который когда-то считал своим, с помощью сложных устройств из кристаллов и отражающего стекла. И то, что он видел, лишь удручало его. Он поворачивал рычаги, чтобы увидеть неплодородные земли Северных островов, но, кроме странного морского чудовища (скорее всего вызванного на свет сильным потоком магии), не находил ничего интересного — люди ловили рыбу, сражались, рождались и умирали точно так же, как прежде.

Он искал Розу Эльды в Южной Империи, но тщетно. Вместо этого после долгих беспорядочных видений он нашел своего злополучного ученика, занятого неумелыми попытками создания серебра для человека, который стоял над ним, теряя терпение.

Наконец он увидел свою кошку.

Но даже она или Виралай, пытающийся использовать магические заклинания, которые он украл, не удержали надолго его интерес. Вяло и апатично он продолжал поиски женщины, совершенной женщины. Он прочесывал Южную Империю вдоль и поперек, ведь только там могли по достоинству оценить эту редкую красоту, но не находил никаких ее признаков, кроме нескольких крупинок магии, которая проникла в ткань мира, но проявлялась беспорядочно. Бесцельно поворачивая кристаллы, он видел далеко на юге колодцы и ручьи, которые когда-то были чистыми, а теперь отравленными тяжелыми металлами, вышедшими из земли; он видел рыб, у которых выросли ноги, птиц с зубами и другие необычные явления, которые лишь ненадолго задевали его любопытство. Потом он возобновлял поиски Розы Эльды в городах и селениях Истрии.

И снова ему казалось, люди Юга готовятся к войне, они обозлены и предпочитают изливать свое недовольство жизнью на соседей, объясняя вражду неуважением со стороны северян. Он прочел по губам — что-то насчет северного короля, который отказался от какой-то леди. Вздор и чепуха, как и всегда, становятся причиной больших неприятностей. Он помнил, как на Северных островах после долгой междоусобицы принесли в жертву целых два клана, из-за того, что один пьяный идиот помочился на земле, которую другой идиот назвал священной. Как будто эти дурни имеют представление об истинном священном! Если бы они знали, то не стали бы называть этим словом клочки торфяных болот!

Ему наскучило смотреть на южан, и он обратил взор на кочевников — на эти блуждающие души, которые он так легко согнал с их земель и отправил в бесконечное странствие. Они тщательно обходили города, где можно столкнуться с враждебностью и жестокостью. Оказывается, рвение, охватившее южан, снова внушило им ненависть ко всем чужакам и страх даже перед самой незначительной ворожбой. Он вздохнул. Так было всегда. Маги и колдуны всегда вызывали недоверие и подозрительность. Ему пришлось обойтись с кочевниками более жестоко, чем хотелось бы, когда он поселился в этом мире. Вкус боли, ужасный образ того, что может произойти, был единственным способом, который удерживал их на верном пути.

Он навел фокус на маленький караван, передвигающийся на йеках. В поле зрения попала молодая женщина, ее волосы и кожа — неопределенного красноватого оттенка, что говорит о смешанной крови, текущей в ее жилах. Глаза у нее тоже светлые в отличие от других кочевников. Но мальчик, который сидит рядом с ней, определенно принадлежит Странствующему Народу: темноволосый, черноглазый, худощавый. Он осматривает остальных и замечает, что все они — кожа да кости, жилистые мышцы и обвисшие груди. Тяжелые времена переживает этот народ. У них не осталось свободно идущих животных; это плохо, в долгой дороге животные должны время от времени отдыхать без упряжи. Наверняка они потеряли нескольких в пути; скорее всего их украли.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});