Время прощать - Джон Гришэм

– Бо́льшая часть.

Она с восхищением осмотрела полки, уставленные юридической литературой, к которой годами почти не прикасались.

– У вас замечательный офис, – пробормотала она.

– Я лишь пользуюсь им. Принадлежит он Люсьену Уилбэнксу.

– Я о нем слышала.

– Кто же о нем не слышал! Садитесь, пожалуйста.

Порция опустилась в мягкое кожаное кресло у длинного стола, Джейк закрыл дверь. Рокси, разумеется, вертелась поблизости, настроив свой радар.

– Итак, – сел напротив Порции Джейк, – подскажите, как избавиться от Систранка?

– Держать его толстую задницу в тюрьме, – в лучших армейских традициях без запинки отрапортовала она.

Джейк рассмеялся:

– Это временно. Вашей матери придется его выгнать. Ваш отец не в счет, он вообще не участвует.

– Но они должны ему деньги.

– Могут расплатиться потом. Если ваша мать будет следовать моим указаниям, я проведу ее через это дело. Но сначала она должна сообщить Систранку, что отказывается от его услуг. И от услуг Бакли тоже. В письменной форме. Если согласится подписать письмо, я его составлю.

– Дайте мне немного времени, ладно?

– Его у нас очень мало. Чем дольше Систранк здесь ошивается, тем больше наносит вреда. Он любитель саморекламы и обожает привлекать к себе внимание. К сожалению, он уже привлек неблагоприятное внимание всех белых жителей округа Форд. А ведь именно они будут нашими присяжными, Порция.

– Полностью белое жюри?

– Нет, но восемь-девять человек из двенадцати будут белыми.

– А разве в процессе над Хейли не все жюри было белым?

– Да, действительно было, и казалось, что оно с каждым днем становится белее. Но тот процесс совсем другое дело.

Порция сделала глоток из банки и снова окинула взглядом солидные юридические фолианты на полках.

– Должно быть, классно быть адвокатом, – с благоговением произнесла она.

Джейк никогда бы не охарактеризовал свою профессию словом «классно». Он вынужден был признаться, что давно смотрит на нее не иначе как на чрезвычайно скучное и утомительное занятие. Процесс над Хейли обернулся для него триумфом, но за все свои тяжкие труды, нападки, угрозы физической расправы и нервные переживания он получил всего девятьсот долларов. И потерял дом, а также чуть не лишился семьи.

– Временами, – уклончиво ответил он.

– Скажите, Джейк, а в Клэнтоне есть чернокожие женщины-адвокаты?

– Нет.

– А сколько здесь черных мужчин-адвокатов?

– Два.

– А где находится ближайшая адвокатская контора, возглавляемая женщиной?

– В Тьюпело.

– Вы знаете эту женщину? Я хочу с ней познакомиться.

– С удовольствием ей позвоню. Ее зовут Барбара Макнэтт, очень милая дама. Она училась на курс старше меня на юридическом факультете. В основном специализируется на семейном праве, но имеет дело с полицейскими и прокурорами. Она хороший адвокат.

– Спасибо, Джейк, это было бы здорово.

Повисла неловкая пауза, Порция отпила еще соды. Джейк знал, к чему он хочет ее подвести, но спешить было нельзя.

– Вы говорили, что хотите поступить в юридическую школу, – сказал он наконец.

Порция сразу обратилась в слух. Они довольно долго рассуждали об этом. Джейк честно старался, чтобы из его рассказа у нее не создалось впечатления об учебе как о трех годах тяжких испытаний. Время от времени школьники спрашивали Джейка, как и других адвокатов, советует ли он им избрать юриспруденцию своей профессией. Не кривя душой, он никогда не говорил «нет», хотя при этом у него оставалось немало сомнений.

На свете существовало слишком много адвокатов, но доступных – недостаточно. Адвокаты теснились вдоль Главных улиц бесчисленных провинциальных городков и сидели друг у друга на голове в корпоративных небоскребах мегаполисов. Тем не менее почти половина американцев, нуждающихся в юридической помощи, не могли ее себе позволить, поэтому требовалось еще больше адвокатов, но не тех, что служат в крупных фирмах, и не тех, что занимаются вопросами страхования, и, разумеется, не таких, как он сам, мелких провинциальных адвокатов. Интуиция подсказывала ему, что Порция Лэнг, стань она адвокатом, будет делать как раз то, что нужно, – помогать людям.

Разговор прервал Квинс Ланди. Джейк представил ему Порцию Лэнг, после чего проводил ее до выхода. Когда они стояли уже на улице, под балконом, он пригласил ее к себе на ужин.

Слушания по требованию Кендрика Боста о habeas corpus начались на третьем этаже федерального суда в Оксфорде в 13.00, как и было назначено. К тому времени достопочтенный Букер Ф. Систранк уже больше суток «щеголял» в тюремной форме округа. На слушаниях он не присутствовал, впрочем, его присутствия и не ожидалось.

Председательствовал федеральный судья, проявляющий мало интереса к происходящему. Прецедентов тому, чтобы федеральный суд был вовлечен в разбор дела о неуважении к суду, возникшего на уровне штата, не существовало – во всяком случае, в Пятом судебном округе. Судья несколько раз спросил, есть ли в зале официальный представитель федерального уровня, но такового не оказалось.

Босту было позволено в течение получаса напыщенно разглагольствовать, но по существу он так ничего и не сказал. Его плохо обоснованная претензия состояла в том, что мистер Систранк якобы стал жертвой некого невнятного заговора властей округа Форд, составленного с целью отстранить его от дела по утверждению завещания. Подтекст не оставлял сомнений: Систранк ожидал, что будет освобожден только потому, что он черный, и считает это причиной дурного обращения с ним со стороны белого судьи.

Требование было отклонено. Бост тут же составил апелляцию в тоже относящийся к Пятому округу суд Нового Орлеана. Они с Бакли также подали протест против ареста по обвинению в неуважении к суду в Верховный суд Миссисипи.

Систранк между тем безмятежно играл в шашки со своим новым сокамерником.

По материнской линии в роду Карлы имелись немецкие корни, именно поэтому она в старших классах и в течение четырех лет в «Оле Мисс» изучала немецкий. Попрактиковаться в этом языке в Клэнтоне возможность представлялась редко, и, естественно, она с огромной радостью приняла Порцию в их скромном доме, несмотря на то, что Джейк предупредил ее о визите только в пять часов пополудни.

– Не напрягайся, – сообщил он, – Порция славная девушка, и она может сыграть решающую роль в деле. К тому же ее скорее всего никогда еще не приглашали на ужин в дом к белым.

В ходе разговора, поначалу немного натянутого, до них дошло, что и они никогда еще не приглашали чернокожих на ужин.

Гостья прибыла ровно в 6.30 с бутылкой вина, запечатанной настоящей пробкой. Хоть Джейк и заверил ее, что ужин будет неофициальным, Порция надела длинное свободное платье из хлопчатобумажной ткани. Она поздоровалась с Карлой по-немецки, но, быстро перейдя на английский, извинилась за вино – дешевое калифорнийское, и они посмеялись над скудным ассортиментом местного винного магазина. Джейк объяснил, что практически все спиртное, которое продается в штате, закупается государством, а потом распределяется по частным винным лавкам.

Разговор естественно перешел на обсуждение нелепых законов Миссисипи о винной торговле, в результате чего в некоторых городах вы запросто купите крепчайший ром, но не сможете – банку пива.

– Вообще-то мы не держим в доме алкоголя, – рассматривая бутылку, признался Джейк.

– Простите, – смутилась Порция. – Я заберу домой.

– А почему бы нам просто не выпить? – подала счастливую мысль Карла.

Пока Джейк искал штопор, женщины подошли к плите проверить готовность ужина. Порция призналась, что предпочитает есть, а не готовить, хотя за время службы узнала немало о европейской кухне. И еще полюбила итальянские вина, которые в округе Форд встретишь нечасто.

– Да, за ними придется ездить в Мемфис, – сказал Джейк, продолжая рыться в ящике.

Карла залила соусом для пасты пряные колбаски и, пока соус медленно закипал, попробовала обменяться с Порцией несколькими элементарными немецкими фразами. Порция отвечала медленно, разборчиво, повторяла несколько раз, если требовалось, и исправляла ошибки. Услышав незнакомую речь, из глубины дома появилась Ханна. Ее представили гостье, и та поприветствовала ее дружеским «Чао!»

– А что означает «чао»? – спросила девочка.

– Между друзьями оно по-итальянски и, кажется, по-португальски означает «привет!» или «пока!» – ответила Порция. – Это гораздо проще произнести, чем «guten Tag» или «bonjour».

– А я знаю несколько слов по-немецки, – похвасталась Ханна. – Меня мама научила.

– Мы попрактикуемся в немецком позже, – улыбнулась Карла.

Джейк нашел наконец старый штопор и не без труда откупорил бутылку.

– Когда-то у нас были настоящие бокалы для вина, – вздохнула Карла, доставая из шкафа дешевые стаканы для воды. – Они сгинули в огне вместе со всем остальным.