Шрамы и песни (ЛП) - Кристина Золендз

— Ты в порядке, Грей? — Черт, я назвал ее Грей, прозвищем Леа, это взбесит ее? Не. Трогай. Эту. Шторку. Отбой, приятель!

Она опять подставила лицо под душ, смыла пену и выключила воду. Потом протянула руку с другой стороны шторки.

— Можешь подать полотенце, пожалуйста?

Я, наверное, немного растерялся, но потом все же подал ей полотенце. Я ведь не полный болван. Хотя, может быть, и полный, потому что я все еще стоял там, и я не уйду, пока не увижу ее.

Сердце бешено забилось в груди, когда она скользнула из-за шторки, я видел только ее голые плечи. Потрясающе.

— Ты все еще здесь, — прошептала она. И широко распахнула глаза, в которых притаился страх.

— Да. У меня проблемы с перемещением, — пробормотала я.

Я услышал тихий вздох. Отодвинув шторку в сторону и выйдя из душа, она прошептала.

— Ты пострадал?

О, Боже мой.

Она была влажной.

В полотенце. В одном лишь полотенце. 

Влажная.

— Нет, — пробормотал я. Взял принесенную для нее футболку и натянул на влажные волосы. Она медленно подняла одну руку и просунула в рукав, продуманно придерживая полотенце. Когда футболка достигла колен, полностью прикрывая ее, она позволила полотенцу упасть на пол. — Что ж, этим я еще не занимался, — вздохнул я.

— Полагаю, ты привык раздевать женщин, да? — поддела она. На ее губах появилась усталая улыбка, но ее лицо демонстрировало явное изнеможение.

Я потянулся к ее лицу.

Ее глаза покраснели от слез, а кожа под ними стала розовой и припухшей. Все внутри меня жаждало забрать ее боль, перенести на себя, но больше я не обладаю такой силой. Хотелось ударить себя пару раз по лицу за то, сколько раз на этой неделе я напоминал себе данный факт.

Руками я обхватил ее лицо и нежно вытер большими пальцами следы от слез.

— Ты плакала, — пробормотал я, мягко водя пальцами по ее коже.

— Ну, я побывала в пожаре, который, по словам Такера, кто-то подстроил, так что да, я плакала.

Мои руки замерли на ее лице.

— Такер сказал тебе это, да? Этот урод не мог дать тебе хоть ночь передохнуть? — Я взглянул на нее. — Обещаю, Грейс, я не позволю ничему здесь с тобой случиться, а завтра мы все поедем к Такеру и уберемся подальше от Карла Самптона и его безумных игр. Никто не узнает, где мы.

Грейс открыла рот, чтобы что-то сказать, но так ничего и не произнесла. Почему она всегда сдерживает себя со мной?

Я медленно провел по ее рукам и обнял за спину, сжимая в объятиях. Боже Милостивый, она задрожала от моих прикосновений. Дрожь усилилась, когда ее руки скользнули по моим предплечьям и обхватили плечи. Ткань футболки поползла вверх, стоило ей поднять руки, а от осознания, что она была без белья, у меня чертовски закружилась голова. Возненавидев себя за то, чему я не позволил сейчас произойти, я отклонился схватить взятые для нее боксеры и сунул их ей в руки.

— Вот, не могу стоять рядом с тобой, пока ты в таком виде, так что надень, пожалуйста, мои боксеры. — ДА, я скотина. Из-под ширинки мой член сперва вовсю меня обматерил, а потом нагло заявил, что я, наверное, стал геем и просто забыл его об этом предупредить.

Не отрывая от меня своих светло-серых глаз, она медленно натянула боксеры на свои длинные ноги. Я крепче сжал челюсть, потому что мне отчаянно захотелось немедленно сорвать их с нее.

Мы так и стояли, лицом к лицу, глаза в глаза, осознавая, что кое-что вот-вот может произойти.

Ее взгляд затуманился, губы приоткрылись, и она медленно провела языком по нижней губе, пробуя то, что хотелось испробовать мне. Она только после пожара. Она только после пожара. И ей не нужно, чтобы ты сейчас чем-то тыкал в нее. Она истощена, у нее была жуткая ночка, и, скорее всего, она сейчас не в настроении для поцелуев. Но я же все равно должен попытаться поцеловать ее, правильно? Спрошу, как она смотрит на...

— Я и вправду устала, Шейн. И, если честно, кажется, я вот-вот упаду в обморок. — Она крепко схватилась за раковину, словно ей было сложно стоять ровно.

Вот я и получил ответ.

Я подхватил ее на руки и сжал в объятиях. Ее веки закрылись. Она обняла меня за шею и уронила голову на плечо.

Крепко прижимая ее к груди, я открыл дверь ванной и смотрел, как потянувшийся из коридора холодный воздух заставил ее кожу покрыться мурашками; я обнял ее еще крепче. Как же мне не хотелось ее отпускать.

Итан направлялся к нам с заинтересованным выражением лица.

— Она просто отключилась, — объяснил я.

— Да, Леа недавно вырубилась на Коннере в гостиной. Он собирался отнести ее в постель. Куда положишь ее спать? — Ну да, будто бы он не знает, что я отвечу. Грейс не такая девушка, которая заслуживает комнаты-на-одну-ночь. Даже не хочу, чтобы она туда просто заходила.

Я нес ее по коридору, идя к своей спальне.

— Открой дверь в мою комнату, — сказал я.

— Шейн, это не лучшая мысль. Проснувшись, она взбесится на тебя.

— Я лягу в другой комнате. Я не уложу ее в комнате-на-одну-ночь, Итан.

Она открыла глаза, когда Итан зажег у меня в комнате свет, и подняла голову с моего плеча.

Оглядев комнату, она улыбнулась.

— Эй, Грейс, тебе что-нибудь нужно? — спросил ее Итан.

— Нет, Итан, спасибо. Я просто опустошена. Мне без разницы, где спать, мне просто нужно выспаться. — Она все еще осматривала комнату, и ее глаза распахнулись, когда она заметила, что было прислонено к стене в углу. Она повернула ко мне свое лицо, наши губы разделяли считанные сантиметры. — Ты спас мою гитару?

Сдернув покрывало, я осторожно опустил ее на кровать и сел рядом, после чего еле заметно кивнул и улыбнулся. Она прикрыла глаза и прижалась головой к моей подушке. Проклятье, как красиво; ее голова на моей подушке.

— Поспи, Грейс. Мы будем снаружи, если тебе что-нибудь понадобится, — прошептал я.

Не успел я встать, как она вытянула руку и притянула меня к себе.

— Не уходи, Шейн, — прошептала она.

Три слова, как наркотик, чистый и волнующий, вонзились мне в кровь. Ничего в этом мире я не жаждал больше, чем провести еще одну ночь, держа ее в объятиях.

Я сжал ее руку и аккуратно слез с кровати. Итан одарил меня глупой улыбкой и выскользнул из комнаты. Я пошел к шкафу переодеться. Швырнул снятую одежду в корзину и натянул одни пижамные штаны. Футболку решил не надевать. Мне хотелось ощущать ее кожу, всю ночь обнимая ее, и так оно и будет. Я буду обнимать ее всю чертову ночь. И будь моя воля, никогда бы ее не отпускал.