Клиент - Джон Гришэм

— В приемник для несовершеннолетних.

— Это что-то вроде тюрьмы?

— Вполне может быть, если ты не придержишь язык.

— Вы сбили мою мать с ног, сами знаете. Вас за это с работы попрут.

— С удовольствием уступлю ей свою работу, — сказал Кликмен. — Поганая это работа, раз приходится иметь дела с такими маленькими поганцами, как ты.

— Все так, только другую вам не найти, верно? Сейчас нет спроса на идиотов.

Они прошествовали мимо небольшой группки санитаров и медсестер, и Марк понял, что стал звездой, привлекающей всеобщее внимание. Он был невиновным, которого вели на заклание. Он даже стал пошатываться. Потом они свернули за угол, и тут он вспомнил о репортерах.

Они тоже про него вспомнили. Не успели они подойти к лифтам, сверкнула вспышка. Двое самых шустрых с ручками наперевес бросились к Кликмену. Они остановились у лифтов.

— Вы полицейский? — спросил один из репортеров, глядя на сверкающие кроссовки.

— Комментариев не будет.

— Эй, Марк, ты куда? — поинтересовался другой, стоящий чуть сзади. Еще одна вспышка.

— В тюрьму, — ответил он, не оборачиваясь.

— Заткнись, парень, — прорычал Нассар. Кликмен положил тяжелую руку ему на плечо. Фоторепортер подобрался совсем близко, практически к двери лифта. Нассар поднял руку, чтобы закрыть ему обзор.

— Убирайтесь, — приказал он.

— Тебя арестовали, Марк? — крикнул один из репортеров.

— Нет, — огрызнулся Кликмен, но тут как раз открылась дверь лифта. Нассар впихнул Марка в лифт, а Кликмен загородил вход и стоял так, пока дверь не начала закрываться.

В лифте они ехали одни.

— Это ты глупость сказал, парень. Большую глупость, — покачал головой Кликмен.

— Тогда арестуйте меня.

— Большую глупость.

— Разве по закону запрещено говорить с прессой?

— Слушай, закрой рот, ладно?

— А почему бы тебе не избить меня до полусмерти, вояка?

— С удовольствием бы.

— Ага, да нельзя, правильно? Я ведь ребенок, а ты большой и глупый полицейский, так что, если ты меня тронешь, тебя поволокут в суд, уволят и все такое. Ты сбил мою мать с ног, козел вонючий, и ты еще за это поплатишься.

— Твоя мать дала мне пощечину, — заметил Нассар.

— И правильно сделала. Вам, придуркам, и в дурном сне не приснится, через что она прошла. И вот вы появляетесь и ведете себя так, будто ничего особенного не происходит, просто вы полицейские и у вас есть бумага, а моя мать, значит, должна прийти в восторг и расцеловать меня на прощание. Пара придурков. Больших, тупых, вонючих козлов.

Лифт остановился, и вошли два врача. Они прекратили разговаривать между собой и уставились на Марка. Дверь за ними закрылась, и лифт пошел вниз.

— Вы не поверите, но эти придурки меня арестовали, — сказал Марк.

Они с удивлением посмотрели на Нассара и Кликмена.

— По указанию суда по делам несовершеннолетних, — пояснил Нассар. Почему этот маленький поганец не заткнется?

Марк кивком показал на Кликмена.

— Вон тот, в новых кроссовках, сбил мою мать с ног минут пять назад. Что вы на это скажете?

Оба врача посмотрели на кроссовки.

— Заткнись-ка, Марк, — посоветовал Кликмен.

— Твоя мама в порядке? — спросил один из врачей.

— О, лучше некуда. А мой маленький братишка — в психиатрической палате. Наш трейлер сгорел дотла несколько часов назад. И эти два негодяя появляются и арестовывают меня на глазах у матери. Вон тот сбивает ее с ног. Так что она в полном порядке.

Врачи не сводили глаз с полицейских. Нассар смотрел в пол, а Кликмен вообще закрыл глаза. Лифт снова остановился, и вошла небольшая толпа народу. Кликмен старался держаться поближе к Марку.

— Мой адвокат подаст в суд на вас, уродов, понятно? — громко заявил Марк. — Завтра вы к этому времени без работы останетесь. — Восемь пар глаз посмотрели вниз, в угол, на Марка, а затем на налившееся кровью лицо детектива Кликмена. Все молчали.

— Заткнись, Марк.

— А если я не хочу? Вы со мной обойдетесь так же грубо, как и с моей мамой? Бросите меня на пол, будете бить ногами? Ты просто еще один дурак-полицейский, Кликмен. Еще один жирный полицейский с пушкой. Почему бы тебе не сбросить несколько фунтов?

Лоб Кликмена покрылся крупными каплями пота. Он видел, как смотрят на него люди. Лифт еле двигался. Он готов был придушить Марка.

Нассара зажали в другом углу, и в ушах его до сих пор звенело от пощечины. Он не мог видеть Марка, но, безусловно, хорошо его слышал.

— Твоя мама в порядке? — спросила медсестра. Она стояла рядом с Марком и озабоченно на него поглядывала.

— Ага, у нее сегодня прекрасный день. Но было бы куда лучше, если бы эти полицейские оставили меня в покое. Они ведь ведут меня в тюрьму, вы знаете?

— За что?

— Не знаю. Они не говорят. Я никому не мешал, старался успокоить маму, потому что наш трейлер сгорел дотла сегодня утром, и мы потеряли все, что у нас было, и тут они появляются без всякого предупреждения и теперь ведут меня в тюрьму.

— Сколько же тебе лет?

— Всего одиннадцать. Но им на это наплевать. Они и четырехлетку готовы арестовать.

Нассар тихо застонал. Кликмен не открывал глаз.

— Это ужасно, — сказала медсестра.

— Вы бы посмотрели, как они бросили на пол меня и мою маму. Несколько минут назад у палаты в психиатрическом отделении. Сегодня про это передадут в новостях. Читайте газеты. Этих уродов завтра уволят. А потом потащат в суд.

Лифт остановился на первом этаже, и все вышли.

Он настоял, чтобы его посадили на заднее сиденье, как настоящего преступника. Машина была обыкновенным «крайслером», но он распознал ее за сотню метров среди других машин на стоянке. Нассар и Кликмен боялись с ним заговорить. Они сидели на переднем сиденье и молчали, надеясь, что он последует их примеру. Но не тут-то было.

— Вы забыли познакомить меня с моими правами, — сказал он Нассару, который старался ехать как можно быстрее.

Никакого ответа с переднего сиденья.

— Эй, вы, придурки! Вы забыли зачитать мне мои права.

Никакого ответа. Нассар вдавил педаль газа в пол.

— Вы знаете, как зачитывать мне мои права?

Молчание.

— Эй, тупица! Ты, что в новых кроссовках. Ты знаешь, как зачитывать мне мои права?

Кликмен с трудом сдерживался. Но он твердо решил не обращать на мальчишку внимания. Странно, но губы Нассара кривились в усмешке, еле заметной из-под усов. Он остановился на красный свет, посмотрел в обе стороны и снова нажал на газ.

— Послушай меня, тупоголовый! Я сам себе их прочту. Я имею право молчать. Улавливаешь? А если я что-нибудь скажу, вы, придурки, можете использовать это против меня в суде. Поняли, тупицы? Так что, если я что-то и скажу, вы, козлы, это забудете. Там еще есть про право на адвоката. Как насчет этого? Эй, козлики! Как насчет адвоката? Я по телевизору про это видел миллион раз.

«Козел» Кликмен приспустил стекло, так как начал задыхаться. Нассар взглянул на его кроссовки и едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Преступник удобно устроился на заднем сиденье и скрестил ноги.

— Бедные идиоты. Даже права мне зачитать не можете. Здесь в машине воняет. Неужели нельзя вымыть машину? Тут табаком все провоняло.

— Я слышал, ты не против табака, — заметил Кликмен и сразу почувствовал себя лучше. Чтобы поддержать приятеля, Нассар рассмеялся. Они достаточно долго терпели этого сопляка.

Марк увидел заполненную автомобильную стоянку рядом с высоким зданием. Около здания выстроились ряды патрульных машин. Нассар свернул на стоянку.

Они быстро провели его через двери и дальше, в конец длинного холла. Он наконец замолчал. Здесь он был на их территории. Полицейских здесь кишмя кишело. Кругом висели указатели, направляющие людей в «Комнату предварительного заключения», «Тюрьму», «Комнату для посетителей», «Приемную». Много указателей и помещений. Они остановились у стола с большим количеством мониторов, и Нассар подписал какие-то бумаги. Марк оглядывался вокруг. Кликмену почти что стало его жалко. Здесь он казался совсем маленьким.

Они снова куда-то двинулись. На лифте поднялись на четвертый этаж и снова остановились у стола. Стрелка на стене указывала в сторону крыла для несовершеннолетних, и Марк понял, что они уже близко от цели.

Их остановила дама в форме, с блокнотом и пластиковой биркой «Дорин» на груди. Она просмотрела какие-то бумаги, затем заглянула в блокнот.

— Здесь сказано, что Марка Свея по распоряжению судьи Рузвельта следует поместить в отдельную комнату.

— Мне безразлично, куда вы его денете, — пробурчал Нассар. — Только заберите его поскорее.

Она хмурилась и просматривала блокнот.

— Судья Рузвельт требует отдельных комнат для всех несовершеннолетних. Думает, что это «Хилтон».

— А разве нет?