Клиент - Джон Гришэм

Гарри бросил заявление на стопку бумаг, снял очки и пожевал дужку.

Орд наклонился к нему и проникновенно сказал:

— Послушайте, судья, если мы сможем взять мальчика под стражу, а затем быстренько устроим слушание, вопрос будет решен. Если он под присягой покажет, что не знает ничего о Бойде Бойетте, тогда мы забираем заявление, ребенок отправляется домой, и все заканчивается. Обычное дело. Никаких доказательств, никаких нарушений, никакого вреда. Но, если он знает что-то относительно месторасположения трупа, мы имеем право это знать и полагаем, что на слушании он нам все расскажет.

— Есть два пути заставить его говорить, Ваша Честь, — вмешался Финк. — Мы можем подать это заявление к вам в суд и присутствовать на слушании. Или мы можем вызвать ребенка повесткой, и он предстанет перед Большим жюри Нового Орлеана. Сделать все здесь было бы быстрее и надежнее, особенно для мальчика.

— Я не хочу, чтобы ребенка вызывали повесткой в суд, — сурово сказал Гарри. — Понятно?

Все быстро закивали, хотя хорошо звали, что федеральное Большое жюри может вызвать Марка Свея повесткой в любое время, вне зависимости от отношения местного судьи. Для Гарри это было характерно — немедленно прикрыть любого ребенка, насколько ему позволяли его полномочия.

— Я лучше разберусь с ним у себя в суде, — проговорил он, обращаясь по сути дела к самому себе.

— Мы согласны, Ваша Честь, — сказал Финк. Все опять закивали.

Гарри взял календарь. Как обычно, он содержал перечень несчастий, с которыми ему за один день не справиться. Он внимательно изучил его.

— Эти обвинения в препятствии правосудию весьма шаткие. Но я не могу помешать вам подать заявление. Предлагаю заслушать дело в самое ближайшее время. Если мальчик ничего не знает, а я думаю, что так оно и есть, я хочу, чтобы с этим было покончено как можно быстрее.

Это устраивало всех.

— Давайте назначим слушание в обеденное время. Где сейчас ребенок?

— В больнице, — ответил Орд. — Его братишка пробудет там неопределенное количество времени. Мать все время проводит в палате. Марк бродит по зданию. Прошлой ночью он оставался у своего адвоката.

— Похоже на Реджи, — заметил Гарри с симпатией. — Не вижу необходимости брать его под стражу.

Финку и Фолтриггу очень хотелось взять Марка под стражу. Надо, чтобы мальчишку взяли, сунули в полицейскую машину, поместили в какую-нибудь камеру — короче, напугали бы так, чтобы он заговорил.

— Ваша Честь, — наконец решился Орд, — позвольте мне сказать. Мы считаем, что надо взять его под стражу.

— Да что вы? Я слушаю.

Мактьюн подал судье Рузвельту глянцевую фотографию размером восемь на десять. Наконец-то очередь дошла и до Льюиса.

— Человека на фотографии зовут Пол Гронк, он бандит из Нового Орлеана, близкий помощник Барри Мальданно. Он в Мемфисе с вечера вторника. Сфотографировали его, когда он входил в аэропорт Нового Орлеана. Часом позже он был в Мемфисе, но, к сожалению, мы его упустили. — Мактьюн предъявил две фотографии поменьше. — Парень в темных очках — Мак Боно, осужденный убийца с большими связями в преступном мире Нового Орлеана. Человек в костюме — Гари Пирини, еще один мафиозо, работающий на «семью» Салари. Боно и Пирини вчера прибыли в Мемфис. И явно не на шашлыки. — Он выдержал драматическую паузу. — Ребенку грозит серьезная опасность, Ваша Честь. Семья жила в трейлере в северном Мемфисе, местечко принадлежит некоему Такеру.

— Я об этом местечке все знаю, — заметил Гарри и потер глаза.

— Несколько часов назад трейлер сгорел дотла. Весьма подозрительный пожар. Думаю, его хотели напугать. Мальчишка бродит, где хочет, с понедельника. Отца нет, мать не может оставить младшего сынишку. Все очень печально, но и очень опасно.

— Значит, вы за ним следите.

— Да, сэр. Его адвокат попросила установить охрану у дверей палаты брата.

— И она звонила мне, — добавил Орд. — Она очень беспокоится за безопасность ребенка и попросила об охране со стороны ФБР в больнице.

— Мы согласились, — внес свою лепту Мактьюн. — По меньшей мере два агента постоянно находятся около палаты последние двое суток. Эти парни — убийцы, Ваша Честь, а приказы они получают от Мальданно. А мальчишка бродит везде, не подозревая об опасности.

Гарри внимательно слушал. На него оказывалось тщательно подготовленное давление. По своей природе он относился к полиции и иже с ними с подозрением, но это дело было необычным.

— По нашим законам, разумеется, можно взять ребенка под стражу после подачи заявления, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — А что будет с ребенком, если слушание не даст результатов и если ребенок на самом деле никакому правосудию не препятствует?

— Мы об этом думали, Ваша Честь, — ответил Льюис, — и мы никогда не позволим себе разгласить тайну слушания. Но у нас есть способы довести до сведения этих бандитов, что ребенок ничего не знает. Честно говоря, если он расколется и выяснится, что он ничего не слышал, парни Мальданно потеряют к нему всякий интерес. Зачем им угрожать, если он ничего не сможет сказать?

— Разумно, — заметил Гарри. — Но что будет, если мальчик расскажет вам то, что вы хотите услышать? Он немедленно окажется на мушке, верно ведь? Если эти ребята так опасны, как вы утверждаете, наш маленький приятель попадет в большую беду.

— Мы на всякий случай готовимся предоставить ему защиту в соответствии с программой защиты свидетелей. Для всех — Марка, его матери и брата.

— Вы с адвокатом этот вопрос обсуждали?

— Нет, сэр, — ответил Финк. — Последний раз, когда мы были у нее, она отказалась с нами разговаривать. С ней несколько сложновато.

— Покажите заявление.

Финк выхватил его из папки и протянул Гарри. Тот аккуратно надел очки и принялся изучать документ. Закончив, он вернул его Финку.

— Мне это не нравится, джентльмены. Тут есть запашок, который мне не по душе. Я вел миллион дел, и мне не попадалось дела по обвинению несовершеннолетнего в препятствии свершению правосудия. Мне как-то не по себе.

— Мы в отчаянии, Ваша Честь, — признался Льюис вполне искренне. — Нам надо выяснить, что знает мальчик, и мы опасаемся за его жизнь. Наши карты на столе. Мы ничего не скрываем и уж, черт побери, не пытаемся провести вас.

— Очень надеюсь, что нет. — Гарри снова взглянул на них. Что-то накарябал на клочке бумаги. Они следили за каждым его движением и ждали. Он взглянул на часы.

— Я подпишу ордер. Пусть ребенка отправят прямо в крыло для несовершеннолетних и поместят в отдельную камеру. Он будет до смерти напуган, так что обращайтесь с ним поаккуратнее. Я лично позвоню его адвокату попозже.

Они дружно поднялись и поблагодарили его. Судья показал им на дверь, и они поспешно удалились, обойдясь без прощальных слов и рукопожатий.

Глава 21

Раздался стук, и в темную комнату вошла Карен с корзинкой фруктов. К корзинке была приложена карточка с пожеланиями всего наилучшего от прихожан баптистской церкви в Литтл-Крик. Яблоки, бананы и виноград были завернуты в зеленый целлофан и выглядели очень мило рядом с довольно большим и дорогим букетом красивых цветов, присланных заботливыми друзьями с завода «Арк-Лон».

Занавески были опущены, телевизор выключен, и, когда Карен вышла, притворив за собой дверь, никто из Свеев не пошевелился. Рикки сменил положение и теперь лежал головой на одеяле, а ногами на подушке. Он не спал, но весь последний час смотрел пустыми глазами в потолок, не двигаясь и не говоря ни слова. Это было нечто новое. Марк и Дайанна сидели рядом на раскладушке, подобрав под себя ноги, и шептались по поводу таких вещей, как одежда, игрушки и посуда. У них была страховка от пожара, но Дайанна не знала, как много она получит.

Говорили они тихо. Пройдет еще много дней или даже недель, прежде чем Рикки можно будет узнать о пожаре.

В какой-то момент, приблизительно через час после ухода Реджи и Клинта, когда прошел первый шок, Марк принялся размышлять. В темной комнате, где больше нечего было делать, думалось легко. Телевизор они включали только тогда, когда этого хотел Рикки. Если им казалось, что он спит, они опускали занавески на окнах. Дверь была постоянно закрыта.

Марк сидел на стуле около телевизора и ел засохшее шоколадное печенье, когда ему внезапно пришло в голову, что пожар вовсе не был случайностью. Еще до пожара человек с ножом каким-то образом проник в трейлер и взял портрет. Он собирался помахать ножом и портретом перед носом Марка Свея и навсегда заставить его замолчать. И ему это удалось. Что, если пожар является еще одним напоминанием от человека с ножом? Трейлеры горят легко. А в четыре утра никого на улице нет. Он это знал по собственному опыту.

От этой мысли у него как бы комок застрял в горле, а во рту пересохло. Дайанна ничего не заметила. Она пила кофе и гладила Рикки.