Под мраморным небом - Джон Шорс

клятву, что непременно еще раз встречусь с ней тайком.

Из покоев Дары донеслись стоны. Мысли о Ладли тут же улетучились, мною овладела тревога за брата. Мне хотелось пробраться к нему в комнату, утешить его, открыть правду, но я понимала, что делать этого никак нельзя. Узнай он, что в его болезни повинна я, он сочтет себя униженным и перестанет доверять мне, хотя, по сути, я спасла ему жизнь.

Стараясь не обращать внимания на его крики, я металась по комнате, словно львица в клетке. Ходила и ходила, пока ступни не заболели, а ноги не стали каменными. Ночь, словно задавшись целью измучить меня, тянулась нестерпимо медленно. Наконец забрезжил рассвет. Я по-прежнему не спала, молясь за Дару и выпрашивая у Аллаха прощение.

Когда солнце достигло зенита – Аурангзеб к этому времени давно уже был в пути, – усталый врач вышел к нам и сообщил, что кризис миновал. Это было невероятно, но старик утверждал, что Дара поправится. И тут я потеряла самообладание и расплакалась вместе с женой Дары.

Дара, от которого по-прежнему пахло рвотой, улыбнулся, усмехаясь над нашей женской несдержанностью.

ГЛАВА 11

Рассвет

В своей жизни я совершила много ошибок, за которые дорого заплатила, но отравление Дары не было ошибкой. Мой дорогой брат быстро оправился от болезни, и мы все восхищались крепостью его организма. Врач сказал, что такая лихорадка часто приводит к смертельному исходу. А Дара встал на ноги в считаные дни. Я не ожидала, что старый лекарь проведет всю ночь у постели моего брата, и тайком дала ему в награду отрез тончайшего шелка и катушку золотых ниток.

Аурангзеб, как я и предсказывала, отправился на северо-запад искать неприятностей. Позже он доложил отцу, что персы устроили его небольшому отряду засаду, но думаю, все было как раз наоборот. На нашей границе Аурангзеб возвел пирамиду из голов персов, и отец опасался, что наши враги возобновят свои нападения. Воины же наши поздравляли Аурангзеба с победой.

Не прошло и трех недель, как наши оскорбленные южные соседи, деканцы, опять предприняли попытку расколоть Хиндустан на две части. Они и в прежние времена доставляли нам беспокойство, но большой угрозы не представляли. Увы, недавно в Биджапуре, городе, который мы считали своим, а деканцы причисляли к своим владениям, к власти пришел могучий султан. Он послал свои войска на север и приказал им совершать набеги на наши земли, что они и делали, сжигая наш урожай и угоняя наш скот. Отец приказал Аурангзебу взять под свое начало сорок тысяч опытных воинов и поставить на место деканцев.

Вскоре мы узнали, что Аурангзеб, понеся тяжелые потери, осадил Биджапур и за неделю захватил город. По всем меркам это была огромная победа. Результат порадовал отца, так как теперь султану Биджапура пришлось заплатить дань империи и подписать выгодный для нас договор о вассальной зависимости. Аурангзеб прослыл искусным полководцем, его назначили наместником Декана. К счастью, отец велел ему пока оставаться на юге, держа покоренных деканцев в узде.

А в Агре жизнь текла по-прежнему, военные конфликты на городе не сказывались. Мы провожали взглядами колонны солдат и боевых слонов, но тем наше участие в войне и ограничивалось. Мы строили мавзолей, на сооружении которого трудились усердно двадцать две тысячи человек. И мавзолей медленно, но верно поднимался вверх. Когда был заложен первый ряд кирпичей несущей конструкции, на которую будет опираться восхитительный купол в форме слезы, это событие мы отпраздновали салютом.

Однажды утром Иса прислал в Красный форт двух гонцов: одного – к отцу, второго – ко мне. Те попросили от имени зодчего, чтобы мы последовали за ними к Тадж-Махалу. Мы еще не завтракали, но ответили согласием на просьбу Исы. Когда мы подъехали к месту строительства, гонцы повернулись к нам и попросили нас спешиться, добавив, что, по настоянию Исы, они должны завязать нам глаза и препроводить нас в одно тайное место. Телохранители отца схватились за рукоятки своих мечей. Император беспечно махнул рукой, успокаивая их.

Нам завязали глаза, и мы поднялись по лестнице. Я боялась споткнуться, но мой проводник направлял каждый мой шаг, помогая мне обходить препятствия. Несмотря на ранний час, вокруг кипела работа. Слоны трубили, каменщики стучали, многие рабочие, занимаясь делом, пели. Мне казалось, что от этих звуков повязка на моих глазах становится плотнее. Конечно, щебет птиц или шум дождя слышать было бы приятнее.

Когда повязка на моих глазах из желтой превратилась в черную, я поняла, что мы вошли в какое-то помещение.

– Не открывайте глаза, прошу вас, – тихо сказал Иса. Чьи-то руки сняли повязки с наших лиц, но вокруг по-прежнему было темно. – Эти стены, – продолжил мой тайный возлюбленный, – что сейчас временно прислонены одна к другой, станут кожей Тадж-Махала. Они украсят и его внутренние помещения, и внешние стены сооружения. Возьму на себя смелость сказать, что от их красоты у вас перехватит дыхание, мой повелитель. А теперь, если угодно, откройте глаза.

Мир вокруг нас расцвел. Мы находились в помещении, точнее в коробке, из белого мрамора. Но не мрамор, хоть он и был великолепен, пленил мое воображение. Стены украшали сотни, нет, тысячи цветов – грациозные лилии, ирисы, тюльпаны и нарциссы. Венчики этих созданий мастеров были изящно заужены, лепестки и листья имели идеальную форму. Плавно изгибающиеся стебли соединяли один цветок с другим.

Я никогда не видела такой красоты, наверно, даже в лучших садах Аллаха было по-другому. Ведь эти цветы – более яркие, чем краски радуги и заката, – были не из воды и света, а из полудрагоценных камней.

– Наши мастера вырезали из камней тонкие завитки и вставляли их в мрамор, – стал оживленно объяснять Иса, – потом закрепляли. – Его голос, как всегда спокойный, набирал силу. – Вы видите лазурит из Афганистана, нефрит из Китая и бирманский янтарь. Жемчуг и коралл – с нашего побережья; яшма, зеленый берилл, оникс, аметист и кварц – из внутренних районов нашей страны.

В отдельных местах мрамор украшали не узоры из самоцветов, а вырезанные в камне белые букеты. Эти рельефы, гладкие на ощупь, были отполированы до блеска. Даже пол комнаты, выглядящий как геометрический орнамент (черный мрамор был вставлен в белый), являл собой произведение искусства божественной красоты. Линии были прямые, как горизонт, углы острые, будто лезвие.

Некоторое время все молчали. Наконец Иса произнес:

– Попытайтесь представить, как это будет выглядеть, мой повелитель. Купол, конечно, будет сделан только из белого мрамора, минареты тоже. А вот арки,