Обещания богов - Жан-Кристоф Гранже

Берлине, им только и не хватало мошенника-психиатра, предпочитающего ботинки с подпяточниками, чтобы казаться повыше.

— В таком деле, — словно оправдываясь, пояснил Бивен, — бесполезно использовать моих парней.

— Да уж, эта история им точно не по зубам. Выше фуражки не прыгнешь.

— Так ты с нами или нет? — спросила Минна.

Перед его глазами снова предстали Сюзанна, Маргарет, Лени. Он подумал о Грете, которой тоже грозит опасность. Его пациентки, его любовницы, его жертвы: он был обязан им успехом, комфортом, лучшими моментами в Берлине. Он был обязан им за молчание — ни одна так его и не выдала.

— Почему я? — только и сказал он в ответ.

— Ты вхож к Адлонским Дамам. Ты специалист по снам.

— Не вижу связи.

— Мы ее найдем. Это один из ключевых моментов в расследовании.

Симон ломал себе голову, как не отказать слишком резко:

— Я не сыщик.

— Как и Минна. Вы мне нужны в качестве консультантов. В остальном положитесь на меня. Гестапо располагает всеми необходимыми средствами.

Какое-то мгновение Симон смотрел на Минну, которая с серьезной миной делала вид, что разглядывает корешки книг на его полках. Заметив это, он ощутил ком в желудке. Она наверняка читала все эти книги. Оба они обладали одними и теми же познаниями, оба разделяли увлеченность безумием и страсть к исследованию патологий разума. Почему же они так и не смогли найти общий язык? Почему им ни разу не удалось хотя бы мирно поговорить, без хлестких оскорблений и язвительных замечаний?

Классовая борьба, пришла ему в голову дурацкая мысль. А ведь это он сам своими жалкими махинациями, а главное, вечно задиристым поведением вырыл между ними пропасть. Комплекс малорослости. Комплекс происхождения…

Эти размышления привели его в ярость.

— А ты, — спросил он Минну, — что же станет с твоими оборванцами из Брангбо?

— Они подождут. Ты сам всегда утверждал, что они неизлечимы. В данный момент я хочу найти убийцу Рут. Это для меня на первом месте.

Симон принял решение. В час нацистской диктатуры и несправедливости на каждом углу, в час, когда война вот-вот затопит всю Европу, он больше не должен думать только о выборе шляпы или о том, как вытянуть деньги из пациенток.

— Я согласен, — сказал он наконец. — Какой у вас план?

— Прямо этим вечером, — ответил Бивен, — я отправлюсь в Красный Крест, чтобы просмотреть архивы «Studio Gesicht» и списки пациентов, с которыми работала Рут Сенестье.

— А почему не Минна?

— Они ее и внутрь-то не впустят. Со времен Большой войны в немецком Красном Кресте многое переменилось.

— Ты хочешь сказать, они все нацисты?

— Да, за малым исключением.

Симон обратился к Минне, вернувшейся на кушетку:

— А ты? Ты могла бы встретиться с кем-нибудь из увечных. Неизлечимые — твой конек.

— Я начну с того, что пороюсь в собственных архивах, — ровным голосом ответила она, пропустив мимо ушей иронию Крауса.

— В архивах Брангбо?

— В материалах к моей диссертации. Ты, наверно, не помнишь, но я работала над…

— Помню. Но это не делает тебя специалистом по такого рода убийцам.

— Не делает. Но за время подготовки я изучила множество психологических профилей, говорила с психиатрами, следователями, тюремщиками. Я даже составила тогда список убийц-психопатов, действовавших в Германии с начала века. Вдруг кого-то из них освободили. Имеет смысл проверить.

Симон достал очередную сигарету и, поглубже устроившись в кресле, обвел обоих взглядом:

— Ну а мне что делать?

Минна успела ответить первой:

— На тебе вся светская часть расследования.

Ему захотелось отвесить ей пощечину. Но он не из тех, кто способен ударить женщину.

— Мы рассчитываем на тебя, чтобы выследить убийцу в окружении дамочек из «Вильгельма», — пояснил Бивен. — По непостижимым для меня причинам все исходит оттуда. Наш парень знает этих женщин и без проблем может к любой приблизиться.

— Что само по себе невероятно, — добавила Минна, — если допустить, что он изуродован.

Симон отключился. Он уже был сыт по горло и их теориями, и их советами: слишком много слов, слишком много предположений. Если уж они решили доверить ему задание, пусть теперь позволят действовать на свое усмотрение.

Он встал, показывая, что передышка — извините, конференция — закончилась. Он достаточно наслушался.

На пороге кабинета он предупредил Бивена:

— И последнее: я и пальцем не шевельну, пока не прочту полное досье расследования.

Вынести из здания отчеты по делу, чтобы ознакомить с ними штатского, было истинным оскорблением суверенной власти Дома СС. Святотатством, в религиозном смысле слова. Или же, если угодно, табу, во фрейдистском смысле.

— Ты получишь его завтра утром.

49

Оставшись один, Симон пошел приготовить себе кофе. Следовало подумать. Он позволил им нести всякий бред об электрической маске, убитой заказчиком художнице и изуродованном солдате, способном просочиться в общество самых красивых женщин Берлина, подобно заколдованному принцу.

Все это не выдерживало никакой критики.

На самом деле они упускали из виду самый захватывающий аспект всей истории: почему этот Мраморный человек появлялся в снах? Пока эсэсовец и дама-психиатр умствовали по поводу Рут Сенестье и гальванопластики, ему пришла в голову другая мысль. Если подвести итог, на сегодняшний день оставалось два пути расследования: с одной стороны, офицер СС и его смертоносный кинжал (но Бивен вроде бы плюнул на этот след), с другой — обезображенный убийца и его маска.

Симона же заинтересовал третий путь: убийца, способный появляться в снах. Он сказал себе, что, как ни дико это звучит, есть ничтожная вероятность, что Мраморный человек может присниться и ему самому. В конце концов, сновидения являются общественным достоянием…

Выцедив очень черный нектар, он отправился в кладовку, где хранил свои сокровища — разумеется, диски, но также, под нижней полкой, прибор, которым особенно дорожил. Он называл его «машиной для чтения снов», что было крайне самоуверенно, потому что аппарат всего лишь записывал электроэнцефалограмму мозга во время сна.

Устройство изобрел в двадцатые годы немецкий психиатр по имени Ганс Бергер, и Симону посчастливилось встретиться с ним во время учебы. К несчастью, Бергер впоследствии стал förderndes Mitglied der SS, или FM-SS, то есть благотворителем СС, кем-то вроде мецената, уделяющего свое время и деньги НСДАП.

Ладно, хватит об этом. С тридцатого года Симон работал над идеей использования этого аппарата, способного записывать электрическую активность мозга (благодаря электродам, прикрепленным к многочисленным точкам на своде черепа) спящих людей. Он даже усовершенствовал прибор, чтобы тот мог фиксировать движения лицевых мышц и глазных яблок, а также ритм дыхания и сердечных сокращений.

Благодаря своим экспериментам Симон получил возможность наблюдать за сном пациентов почти изнутри. Он выделил несколько